Глава 4 (Часть 1)

Глава 4

И вот так, бедная как церковная мышь Чжэньцзы, в качестве игрушки проникла во вражеский тыл.

Слово хозяина — священный приказ. Хотя управляющая Линь по-прежнему оставалась холодной и время от времени бросала на неё испытующие взгляды, она всё же велела ей прийти на работу завтра ровно в восемь утра, предупредив, что если она опоздает, то может больше не приходить.

Кроме того, мама Линь дала ещё много указаний. Чжэньцзы слушала, обливаясь холодным потом.

В общих чертах, её обязанности заключались в том, чтобы круглосуточно находиться с этими тремя детьми, заботиться о них, следить за их настроением, дарить им взрослое тепло, позволить им расти, плавая в океане знаний. Если дети будут плавать с удовольствием, они, естественно, её вознаградят.

Мама Линь также тактично предупредила её: работая в доме Ду и получая зарплату от семьи Ду, нужно вести себя послушно. На тех, на кого положено смотреть, нужно смотреть внимательно, а на тех, на кого не положено, — не бросать ни единого лишнего взгляда. Если её мысли будут заняты чем-то другим, её, управляющей Линь, орлиные глаза будут пристально за ней следить.

Чжэньцзы беспрестанно кивала, вытирая пот и заверяя её. В тот момент, если бы кто-нибудь протянул ей чашу с алой куриной кровью, чтобы она продемонстрировала свою решимость, она бы без колебаний выпила её до дна, гарантируя, что не оставит ни капли.

По сравнению с паровыми булочками, куриная кровь — это хотя бы мясное блюдо.

Уверенная в своих 5000 паровых булочках, Чжэньцзы в приподнятом настроении вышла из жилого комплекса под руку с Фан Ин. Увидев охранника, который только что заступил на пост, Чжэньцзы отдала ему честь и серьёзно сказала:

— Товарищ, спасибо за ваш труд!

Охранник выпятил куриную грудь и зычно ответил:

— Служу народу!

Чжэньцзы выпрямилась и тоже зычно произнесла:

— Служу богатому народу!

Охранник прыснул со смеху.

Фан Ин со смехом толкнула её.

Вечером Кан Бэй пригласил её на прощальный ужин.

Перед ужином Чжэньцзы, сжимая в руке горячую красную стоюаневую купюру, сидела в тени заходящего солнца и вздыхала.

Предыдущие пару дней она думала только о том, как бы не умереть с голоду. Теперь, когда проблема пропитания была решена, Чжэньцзы невольно задумалась о людях и событиях, которые незаметно ушли и изменились.

Кстати говоря, они с Кан Бэем познакомились именно благодаря акциям.

В то время мир вступил в фазу избыточной ликвидности, и Китай не стал исключением. Горячие деньги хлынули в страну, огромные суммы юаней потекли на рынок акций типа А, и под звуки гонгов и барабанов начался пир великого бычьего рынка.

В ту пору на улицах и в переулках все говорили об акциях. Даже тётушка, продающая носки, начала обсуждать квартальные отчёты по своим акциям, крича через переулок владельцу ларька с завтраками:

— Акции XXXX дают бонус десять к пяти! Скоро основной рост начнётся! Продавай свои YYYY и покупай XXXX!

Едва она договорила, как владелец ларька бросил лопатку для жареных пельменей и в фартуке помчался в офис брокерской компании.

Чжэньцзы пошла по стопам отца. Протиснувшись в переполненный офис брокерской компании, она, обливаясь потом, простояла в очереди час и наконец стала славным акционером рынка А.

Позже она установила систему онлайн-торговли. Бычий рынок был в самом разгаре, и кто-то сказал ей быть осторожной, так как хакеры могут взломать её счёт.

Чжэньцзы проверяла компьютер на вирусы раз в два месяца, и как раз в это время её компьютер атаковал вирус. Она забеспокоилась, что пароль от её счёта украден, и в панике бросилась искать старого одноклассника, который часто помогал ей с ремонтом компьютера.

Но одноклассника не оказалось дома, зато был его сосед по комнате — Кан Бэй.

Кан Бэй был умным человеком, умеющим найти подход к людям. Он с иронией называл себя профаном в экономике и часто расспрашивал её об основах биржевой торговли. Чжэньцзы, будучи студенткой экономического факультета с половинчатыми знаниями, но всё же «высокой среди карликов», естественно, была не прочь пообщаться с «карликом», чтобы подчеркнуть собственную «высоту».

Они переписывались два месяца, иногда флиртуя, и наконец, в один прекрасный день, когда все три акции в портфеле Чжэньцзы достигли лимита роста, она, будучи в превосходном настроении, согласилась на предложение Кан Бэя, и они официально начали встречаться.

Этот год был для Чжэньцзы полон противоречивых чувств.

Она познала сладость влюблённости, могла болтать с ним по телефону день и ночь, пока телефон не отключался.

Она также познала истину «девушка красится для того, кто ей нравится», тратя кучу денег на наряды и косметику, лишь бы увидеть блеск в его глазах.

Но потом всё начало портиться.

Биржевой пузырь лопнул. Она, обезумев, гналась за ростом и резала убытки. Кан Бэй начал её упрекать. Она постепенно стала раздражаться, перестала отвечать на его звонки или отвечала небрежно. Незаметно их отношения оказались на краю пропасти. Она это чувствовала, но у неё не было сил что-то исправить.

К тому времени она уже была азартным игроком, почти утонувшим в море акций, и последней соломинкой для неё был вовсе не Кан Бэй.

Её последней соломинкой был Кейнс-бог, которого называли компасом рынка акций типа А.

В тот вечер Чжэньцзы молча съела с Кан Бэем прощальный ужин. Слов было немного, но они всё же излили друг другу душу. Чжэньцзы с благодарностью кивала.

— Продай акции, как только они немного поднимутся, — сказал Кан Бэй. — Слишком большое нервное напряжение.

Чжэньцзы кивнула:

— Да, с нервами у меня всё в порядке.

— Чжэньцзы, на самом деле, я влюбился в тебя с первого взгляда, — сказал Кан Бэй. — Я никогда не видел, чтобы девушка так мило улыбалась. Но почему ты сейчас улыбаешься всё реже и реже?

Чжэньцзы горько усмехнулась.

После ужина, под усыпанным звёздами небом, они помахали друг другу руками сквозь темноту, ставя точку в своих отношениях.

Чжэньцзы несла пакет с байцецзи (отварной курицей), который Кан Бэй попросил упаковать с собой. Глядя на его удаляющуюся высокую спину, она не могла не почувствовать растерянность.

Любовь, начавшаяся в день, когда акции достигли лимита роста, и закончившаяся в день, когда всё рухнуло до лимита падения. Небеса действительно сыграли с ней злую шутку.

Словно это был сон. И только проснувшись, она поняла, что он был всего лишь прохожим, который знал, что она больше всего любит байцецзи.

На следующий день Чжэньцзы снова заплела две косички, подобрала с пола рубашку в цветочек, которую уже использовала как тряпку, постирала её и надела. Снизу — выцветшие добела джинсы. Эффект был потрясающим.

Если бы она ещё взяла клетчатую сумку и появилась на вокзале, то в следующую секунду её бы заметили торговцы людьми и увезли в горы рожать толстых детишек.

Что такое образ деревенской девушки?

Вот это и есть образ деревенской девушки.

Глядя на себя в зеркало, Чжэньцзы игриво сказала отражению:

— Я из деревни Чишуйгоу, волость Лотоса. Меня зовут Хризантема. Мой Брат Буйвол меня любит…

Ранним утром она присела на корточки и рассмеялась до слёз.

Она встала в пять утра, но добралась до дома Ду только без пяти восемь. Когда управляющая Линь вышла открывать дверь, её старое лицо было таким кислым, что из него можно было выдавить кунжутную пасту.

Услышав, что она пришла, трое детей снова с топотом босиком сбежали вниз поглазеть на неё.

Девочка по имени Ду Маньва потёрла веки и удивлённо воскликнула:

— Ух ты, как тебе удаётся быть такой простушкой?

Под пристальными взглядами двух других юных красавцев Чжэньцзы почувствовала себя неловко, но упрямо ответила:

— Если я хотя бы день не побуду простушкой, мне становится не по себе.

Все присутствующие были поражены её особой конституцией.

Действительно, девушка, взращённая жёлтой землёй, оправдывала свою репутацию.

Проведя с этими тремя детьми большую часть дня, Чжэньцзы примерно разобралась в их отношениях. Причина была проста: дети, хоть и казались холодными снаружи, были тёплыми внутри. А она сама выглядела простушкой и безобидной, максимум — шумной горлицей. Так, слово за слово, она развеселила детей.

Когда дети развеселились, пошли и сплетни.

Ду Маньва и Ду Маньцзе были двоюродными братом и сестрой Ду Итуна, то есть детьми дяди Ду Итуна. Они были разнополыми близнецами.

Маньцзе родился на минуту раньше. Их родители поженились рано, и когда они родились, сами ещё были зелёными юнцами. Их мама, родив Маньцзе, хотела лечь отдохнуть, но акушерка сказала: «Какой спать? Вот когда этот выйдет, тогда и поспишь».

Их папа, держа на руках Маньцзе, глупо спросил:

— А разве он уже не вышел?

Эта пара простофиль за десять месяцев беременности так и не узнала, что у них в животе два плода.

Их мама, глядя на свой живот, который был больше, чем у обычных беременных, схватила мужа и с тревогой спросила:

— Муж, а наш ребёнок случайно не гигант? Я не попаду в Книгу рекордов Гиннесса?

Те самые простофили теперь работали дипломатами в Японии, а Маньва и Маньцзе приехали на летние каникулы навестить родственников в Китае. Хотя, по их словам, они приехали, чтобы «вырваться из-под родительского контроля и получить немного личного времени».

Маньцзе жаловался, что Маньва называет его старым, а Маньва ворчала, что Маньцзе пользуется своим минутным преимуществом, хотя она явно взрослее.