А мне какое дело?

А мне какое дело?

Мужчина остановился, сдерживая мягкую улыбку, и слегка кивнул своим «поклонникам» — надменно и с достоинством.

— Наш мастер сдержан и не склонен к многословию. В таком случае, пусть он сыграет нам мелодию, и мы сможем пообщаться с ним через музыку! — объявил ведущий.

После этих слов несколько человек вынесли на сцену столик для гуциня, подставку и курильницу. «Мастер» же вернулся за кулисы и вскоре вышел, бережно держа в руках гуцинь, словно драгоценность.

Через мгновение столик был установлен, подставка заняла свое место, а на ней разместилась изящная курильница с узором лотоса. Зажженные благовония источали тонкий, вьющийся дымок.

Внезапно сцена наполнилась клубами дыма, постепенно окутывая все вокруг. Словно облачное море, дым поднимался и опускался, создавая иллюзию волшебного мира.

И тогда мужчина коснулся струн. Первый звук, низкий и протяжный, словно плач, наполнил зал.

В сочетании со скорбным выражением лица музыканта мелодия тронула даже нетерпеливых женщин.

Когда музыка стихла, раздались аплодисменты. Мужчина долго стоял с закрытыми глазами, и лишь легкая дрожь на его лице выдавала переполнявшие его эмоции. Наконец он открыл глаза и слегка кивнул зрителям в знак благодарности.

Ведущий стремительно поднялся на сцену, его лицо сияло благоговением.

— Мастер поистине виртуоз игры на гуцине! Его музыка трогает до глубины души, а его талант вызывает восхищение у всех поклонников. Давайте воспользуемся этой возможностью и пообщаемся с ним! — провозгласил он.

В зале воцарилась тишина.

— Вижу, все горят желанием! Чтобы все было честно, давайте проведем жеребьевку! — объявил ведущий.

Гу Цинъяо подумала, что этот ведущий, должно быть, очень дорогой, раз видит то, чего не видят другие. Интересно, каким именно глазом он разглядел всеобщий энтузиазм?

— Номер тридцать девять! Где наш счастливый поклонник под номером тридцать девять? — громко и возбужденно вопрошал ведущий.

Под влиянием его чрезмерного энтузиазма зрители начали искать свои номера на сиденьях. Только Гу Цинъяо оставалась неподвижной.

— Девушка, кажется, это ваш номер, тридцать девять! — добродушно подсказала ей соседка, с легкой иронией в голосе.

Под взглядами окружающих ведущий наконец заметил «счастливчика» и с восторгом спустился со сцены. Протянув Гу Цинъяо микрофон, он спросил:

— Уважаемый ценитель, вам понравилась мелодия мастера Юши?

Вопрос, предполагающий ответ «да» или «нет», был самым безопасным. И вряд ли кто-то в такой ситуации ответил бы «нет».

Поэтому ведущий, до этого момента сохранявший безупречную улыбку, впервые застыл с искаженным лицом, услышав совершенно неожиданный ответ:

— Дым красивый. А музыка… так себе.

Гу Цинъяо нахмурилась. Что за ерунду он играл, испортил всю атмосферу!

Воцарилась неловкая тишина.

— Наш ценитель, должно быть, шутит! Наверняка вы так сказали, чтобы привлечь внимание мастера Юши. Что ж, ваша цель достигнута, ха-ха, — выдавил из себя ведущий после неловкого смешка и попытался увести Гу Цинъяо со сцены. Откуда взялась эта чудачка, которая совсем не умеет разговаривать?

— Постойте, — раздался голос с эстрады. Человек, до этого момента сохранявший невозмутимость небожителя, взял микрофон у сотрудника. В его голосе и на лице читались высокомерие и негодование. — Если юная госпожа так отзывается о моей музыке, то, вероятно, сама обладает незаурядным мастерством. Прошу вас, продемонстрируйте нам свои умения. Мне тоже хотелось бы на них взглянуть.

Эти слова вызвали оживление в зале. Мелодию они, может, и не понимали, но зрелище любили все. Знай они, что будет такое представление, пришли бы и без подарков!

— Не стоит, — ответила Гу Цинъяо.

— Почему?

— Я не играю для кого попало.

— Если ваше мастерство действительно превосходит мое, чего вам бояться? Если вы докажете, что играете лучше меня, я подарю вам свой гуцинь.

— Ваш инструмент мне не нужен.

— …

— Тогда назовите свою цену. Я сделаю все возможное, чтобы ее удовлетворить!

— Как минимум десять ваучеров в игровую зону.

— Что? Что?

…

Ван Юши чуть не упал в обморок. Его гуцинь, сделанный на заказ по старинным образцам, стоит меньше, чем ваучеры в игровую зону?! Да на эти деньги можно купить всю игровую зону!

Получив от еле живого от возмущения Ван Юши обещание десяти ваучеров, Гу Цинъяо не спеша поднялась на сцену и села за столик. Скрестив руки, она размяла тонкие, длинные пальцы. Интересно, подойдет ли ей этот инструмент?

Ее пальцы коснулись струн, и гуцинь издал низкий звук. Инструмент действительно был так себе.

Ван Юши пристально следил за ее изящными пальцами. Заметив, что после пробного звука она больше ничего не делает, он вопросительно посмотрел на ее лицо.

Ее глаза, скрытые под длинной челкой, смотрели прямо на него, заставив его вздрогнуть.

— В чем дело? — спросил он.

— А где дым? — спросила Гу Цинъяо, нахмурившись. Она согласилась играть только ради дыма. Если его не будет, она бросит все.

Ван Юши опешил. Что за капризная девчонка ему попалась? Ладно, потерплю. Посмотрим, как ты будешь оправдываться, когда облажаешься!

Он махнул рукавом в сторону кулис, и вскоре сцена снова наполнилась клубами белого дыма.

Гу Цинъяо обрадовалась. Забавная штука! Теперь она и правда была похожа на небожительницу, играющую на гуцине в облаках. Если бы такое было в ее время, все решили бы, что она фея, и, возможно, слухи о появлении волшебницы в семье Гу разлетелись бы повсюду.

Когда дым достиг ее ног, Гу Цинъяо сосредоточилась. Левая рука перебирала струны, правая защипывала, перебирала, зацепляла и вращала. Она словно парила в облаках, наблюдая за движением солнца, луны и звезд, за круговоротом времени. Все в мире менялось, и лишь мелодия, льющаяся из-под ее пальцев, оставалась вечной…

Когда последний звук затих, его отголоски еще долго вибрировали в воздухе, словно эхо в душах слушателей.

В зале стояла гробовая тишина. Казалось, было слышно лишь дыхание Гу Цинъяо. Это тело ей еще не подчинялось, играть было тяжело, и она не могла полностью раскрыть свой потенциал. Да и инструмент был никудышный, мешал ей играть!

— Браво! Браво! Браво! — Ван Юши, сидевший ближе всех, первым пришел в себя и начал аплодировать, устремляясь к Гу Цинъяо. Его глаза горели, словно он смотрел на самое ценное сокровище в мире, готовый расплавить ее своим взглядом.

Под гром аплодисментов, сотрясавших стены зала, Ван Юши опустился на одно колено, чтобы быть с Гу Цинъяо на одном уровне, и взволнованно произнес:

— Юная госпожа… Нет, мастер! Не могли бы вы дать мне несколько советов? Я так долго искал учителя, и теперь наконец обрел наставника!

На его лице не осталось и следа прежнего высокомерия — лишь восторг и жажда знаний. Это был поворотный момент в его бесплодных поисках мастерства игры на гуцине!

— Плюс тот ваучер, который мне обещали на входе, — всего одиннадцать. Кто мне их отдаст? — спросила Гу Цинъяо. Дым был красивым, но ничего особенного. Лучше пойти поиграть в игровой зоне, пока Гу Чэн не закончил занятия. Она прикинула время — оставалось не так много.

Ван Юши, хоть и был ошеломлен, уловил главное. Услышав про ваучеры, он тут же крикнул: — Хань Чжао! Быстрее! Разве ты не слышал, что мастеру нужны ваучеры?

Хань Чжао, который все это время координировал персонал и наблюдал за публичным унижением своего начальника, вышел из своего укрытия.

— Слушаюсь, господин Ван! Ваучеры уже здесь! — Он схватил все ваучеры у сотрудника, ответственного за раздачу подарков, и протянул их Ван Юши.

— Сколько раз тебе говорить, не называй меня господином Ван, когда я занимаюсь гуцинем! Это так вульгарно! — Ван Юши стукнул Хань Чжао по голове пачкой ваучеров. Тот вздрогнул, хотя удар был совсем не сильным, и изобразил гримасу боли.

Увидев это, Ван Юши прекратил свои нападки и махнул рукой, отправляя Хань Чжао восвояси. Сам же, с льстивой улыбкой, подошел к Гу Цинъяо с пачкой ваучеров.

— Мастер, ваши ваучеры!

***

Устав от назойливости Ван Юши и его свиты, Гу Цинъяо придержала дверь лифта. Раздался сигнал перегрузки.

— Может, я выйду, а вы поедете? — предложила она.

— Нет-нет! Мастер, прошу вас! — Ван Юши обернулся к своим сотрудникам. — Вы чего столпились? Быстро вниз!

Наконец-то наступило спокойствие. Гу Цинъяо слегка расслабилась, но тут же снова нахмурилась. Почему их все еще двое?

Ван Юши и Хань Чжао стояли с одинаковыми слащавыми улыбками. «На улыбающегося руку не поднимают. Разве вы сможете ударить меня, когда я так улыбаюсь?» — читалось в их взглядах.

Гу Цинъяо нажала кнопку этажа с игровой зоной и, не говоря ни слова, стала смотреть на меняющиеся цифры. Хорошая вещь эти цифры — простые и понятные. Если бы они были в ее время, можно было бы избежать многих проблем. Даже неграмотные люди смогли бы считать.

Хань Чжао толкнул своего начальника локтем. Ван Юши, обычно ничего не боявшийся, сделал над собой усилие и заговорил:

— Мастер, я называю вас мастером от всего сердца! Все эти годы я искал учителя, но никак не мог постичь истинный смысл искусства. Мне оставалось лишь проводить эти жалкие концерты, чтобы хоть как-то выразить свою тоску. Моя любовь к гуциню безгранична!

— Да, я подтверждаю! Наш начальник все эти годы страдал! — поддержал его Хань Чжао. «А как же не страдать, если мне приходится организовывать все эти концерты с подставными зрителями? Я уже стал профессионалом по набору массовки!» — подумал он про себя.

— И что? — Гу Цинъяо посмотрела на Ван Юши. Его унылое лицо мгновенно засияло.

— А мне какое дело? — спросила она.

Ван Юши, получив удар в сто очков, помрачнел. Как же ему было тяжело! Казалось, сама судьба мешала ему в поисках истины!