— Что?! – похожий на бурого медведя Толлер вздрогнул от неожиданности, бросил взгляд на Клейна, затем заглянул в гостевую комнату и с неожиданной для его комплекции проворностью рванул внутрь.
Он откинул белую простыню, покрывавшую тело, внимательно осмотрел его несколько раз и с облегчением выдохнул:
— Лучше, чем я ожидал. Это не такая уж серьёзная проблема.
«Может, мне стоит достать револьвер и всадить в мистера Мейнарда пять пуль, предназначенных для охоты на монстров. И посмотреть, насколько серьёзна проблема...» – язвительно подумал Клейн, указывая на дверь:
— Дальше моё присутствие не требуется?
— Нет! – воскликнул Толлер. — Подожди минутку.
Клейн недоумённо переспросил:
— Зачем?
Толлер с предельной серьёзностью объяснил:
— Мы должны предусмотреть любые неожиданности. Когда мы допросим миссис Шерон и оформим протокол, я сам отвезу тебя обратно на улицу Заутленд. – и мысленно взмолился: «Если Мейнард, мёртвый уже более 10 часов, смог "ожить", что угодно может случиться! Что мне делать если ты уйдёшь,?»
— Ладно, – Клейн потер виски. — Найдите мне тихую комнату, где я смогу отдохнуть.
С того момента, как он выпил зелье Клоуна, прошёл всего день, вдобавок провёл несколько ритуалов, использовал два талисмана чар и пережил немалый испуг. Поэтому ему срочно нужна когитация, чтобы устранить проблемы. Теперь Клейн чрезвычайно бдительно относился к проблеме потери контроля.
Толлер прикрыл труп простынёй и заметно успокоился:
— Без проблем.
Он проводил Клейна в комнату, ближайшую к оранжерее, и указал внутрь:
— Инспектор Моретти, можете быть спокойны, вас никто не побеспокоит. Я сначала пойду к миссис Шерон.
Клейн слегка кивнул, проводил Толлера взглядом. После того как тот ушёл, закрыл дверь и задёрнул шторы. В тёмной и тихой спальне он неспешно подошёл к креслу-качалке, удобно устроился в нём и позволил телу ритмично раскачиваться вперёд-назад.
Бесчисленные светящиеся образы наслаивались в его сознании, а гул в ушах и пульсирующая головная боль постепенно исчезали. Когда состояние стабилизировалось, он открыл глаза, разглядывая в темноте очертания кровати, шкафа и другой мебели, и спокойно подвёл итоги предыдущих попыток вести себя как Клоун: «Несколько дурацких шуток пока не получили "отклика"... Возможно, я ещё не полностью овладел силой зелья , и ещё есть остаточные побочные эффекты... Хотя нельзя исключать, что такое подражание клоуну не слишком эффективно. ...Мне не очень хочется играть роль клоуна, но раз уж я выбрал этот Путь, придётся идти до конца... На самом деле, каждый в жизни когда-нибудь да становился "клоуном" в большей или меньшей степени, так что это не стоит воспринимать как что-то слишком отталкивающее... Нужно как можно скорее выяснить, в чём ключевые элементы действия подобно клоуну...»
Пока в голове роились эти мысли, Клейн рефлекторно достал медный пенни. По привычке он собирался погадать, были ли в смерти Мейнарда замешаны потусторонние факторы.
«Это, наверное, профессиональная деформация...» – с усмешкой покачал головой Моретти, его глаза потемнели, и он начал мысленно повторять:
«На смерть Джона Мейнарда повлияли потусторонние факторы».
***
Звяк!
Лёжа в кресле-качалке, он подбросил монетку, наблюдая, как её медная поверхность переворачивается в полумраке.
Хлоп!
Монета упала на ладонь Клейна цифрой вверх.
«Отрицание... значит, потусторонние факторы не повлияли на смерть Мейнарда... Похоже, этот парень действительно умер от чрезмерного удовольствия... “О мёртвых – либо хорошо, либо ничего”. Покойный был большой шишкой, поэтому не стоит вспоминать более подходящие поговорки*...» – Клейн убрал монету и в комнате, погружённой в глубокую тьму, отпустил мысли, едва не заснув.
Тук, тук, тук.
Под размеренный стук в дверь Клейн поправил одежду, надел фуражку с полицейской эмблемой, поднялся с кресла и неспешно направился к выходу.
Едва его правая рука коснулась ручки, в голове возник образ: инспектор Толлер, похожий на бурого медведя, стоял за дверью, поправляя воротник, с выражением явного раздражения и беспомощности на лице. Повернув ручку, Клейн неторопливо открыл дверь.
Толлер предстал перед ним, поправляя воротник:
— Прошу прощения, что заставил вас так долго ждать. Мы уже допросили миссис Шерон и оформили протокол. Теперь вы можете вернуться на улицу Заутленд. Искренне извиняюсь за то, что потратил ваше драгоценное время.
Клейн не стал спрашивать о причине его настроения, вместо этого улыбнулся:
— Миссис Шерон призналась, что прошлой ночью была с членом городского совета Мейнардом?
— Да. Она сказала, что под воздействием большого количества алкоголя они с мистером Мейнардом не смогли сдержаться. А когда обнаружила, что он умер, очень испугалась, слегка привела всё в порядок, сбежала из комнаты и спряталась у себя. У нас пока нет достаточных оснований обвинять её в преступлении, поэтому пришлось отпустить, ограничив свободу передвижения в ожидании дальнейших результатов вскрытия, – подробно объяснил инспектор Толлер.
Клейн слегка наклонил голову и с проницательной улыбкой спросил:
— Вы сейчас перед кем отчитываетесь?
Толлер замер, затем горько усмехнулся:
— Да, мне не нужно перед вами отчитываться. Просто миссис Мейнард так меня измотала, что я невольно начал объяснять.
— Супруга мистера Мейнарда вернулась? – с пониманием переспросил Клейн.
— Да. К сожалению, сегодня паровоз не опоздал, – с намёком на шутку подтвердил Толлер.
Клейн больше не стал расспрашивать, проверил, все ли вещи при нём, и последовал за инспектором Толлером к лестнице, спустившись на первый этаж.
— Почему вы её не арестовали? Она убийца! Я подам на неё в суд, я обвиню вас в халатности! Я найму лучшего адвоката и привлеку вас к ответственности!
***
Резкие слова долетели до ушей Клейна. Он машинально обернулся и увидел в гостиной полную, светлокожую женщину средних лет, которую поддерживали двое молодых людей. Она яростно смотрела на кого-то напротив и непрерывно сыпала обвинениями.
«Платье в стиле а-ля королевский двор, популярное в этом году в Бэклунде...» – первая мысль Клейна, который часто просматривал журнал «Женская мода», оказалась неуместной.
Затем он увидел женщину, которую защищали несколько джентльменов. На ней было чёрное платье, кожа выглядела нежной и гладкой, каштановые волосы струились, как водопад, а карие глаза, подобно лесной лани, излучали чистую беззащитность, вызывая непреодолимое желание оберегать её.
«Миссис Шерон...» – Клейн невольно вспомнил «эротический фильм» с её участием, поспешно поднёс правую руку ко рту и сдержанно кашлянул.
По профессиональной привычке он лёгким постукиванием левых клыков активировал духовное зрение:
«У миссис Мейнард небольшие проблемы со здоровьем, аура довольно бледная... По цветам её эмоций можно буквально ощутить её гнев и ненависть... Что полностью соответствует её внешнему поведению...»
«Хм, эмоции миссис Шерон окрашены в синий – цвет рационального мышления и спокойствия... Что совершенно противоположно её показной растерянности и дрожи от страха... Конечно, женщина, ставшая светской львицей, вряд ли будет невинной овечкой... Её тело в прекрасном состоянии...» – закончив осмотр, Клейн уже собирался отвести взгляд, как вдруг заметил, что миссис Шерон быстро взглянула в его сторону, затем снова опустила глаза, изображая испуг и дрожь.
«Если бы я не видел цвета твоих эмоций, я бы, вероятно, тоже поверил в твою игру... Тебе стоит подумать о карьере актрисы...» – мысленно съязвил Клейн и, не задерживаясь дальше, вместе с инспектором Толлером вышел из дома мистера Мейнарда, сел в полицейский экипаж и отправился обратно на улицу Заутленд.
Сменив Капитана, он продолжил дежурство у Врат Ханиса, воспользовавшись моментом, чтобы написать от руки заявление на возмещение расходов. Ночь прошла без происшествий, и на рассвете Клейн поднялся наверх.
Розанна принесла ему завтрак, который Клейн заранее ей заказал и оплатил.
— Мне нравится этот пирог! – похвалил он.
— Правда? Тогда завтра я сама попробую! – радостно ответила Розанна.
... Уголки губ Клейна дёрнулись, и он сосредоточился на молоке и пироге.
В 8:25 он зевнул, подавил сонливость и направился в ближайший стрелковый клуб. Ещё несколько дней назад он договорился о встрече с доктором Дастером Гудерианом из психиатрической лечебницы на это время.
***
Бах! Бах! Бах!
На маленьком стрельбище Клейн и Дастер поочерёдно стреляли по мишеням, выпустив по полному барабану.
Лязг!
Дастер вытряхнул гильзы и с интересом посмотрел на Клейна:
— Вы стали увереннее, чем раньше.
«Конечно, я уже перешёл на Последовательность 8 и приобрёл пригодные для боя навыки...» – мысленно оценив свою мимику и жесты, Клейн нарочито изобразил высокомерие: — Потому что мне потребовался всего месяц, чтобы полностью усвоить зелье.
Дастер едва заметно скривился:
— Хотя это и повод для гордости, не стоит постоянно об этом говорить.
«Хех, как Зритель, он не смог раскусить мою игру... Видимо, Клоун довольно сильно подавляет способности Зрителя...» – с пониманием улыбнулся Клейн и сменил тему:
— Каково состояние Юджина Худа?
— ...Он действительно сошёл с ума, – после секундного молчания ответил Дастер. — Я испробовал на нём все методы, но он действительно безумен. Сейчас я подбираю подходящие лекарства, чтобы попытаться его вылечить.
«Будучи Психиатром Последовательности 7, он притворялся психически больным... Даже если это часть терапии, это не соответствует ключевым элементам названия зелья... Это пример нечёткого и ошибочного применения метода действия, так что сумасшествие не удивительно...» – подумал Клейн и спросил:
— А кто контактировал с ним перед тем, как он сошёл с ума? Удалось выяснить?
— Кроме врачей, пациентов, медсестёр и санитаров лечебницы, с ним никто не контактировал, – уверенно ответил Дастер.
Клейн кивнул:
— А раньше? Его навещал кто-нибудь? Или, может, он периодически покидал лечебницу? – чтобы соблюсти прежние договорённости, Клейн раньше не расспрашивал подробно о Юджине.
Дастер задумался, затем сказал:
— Кроме членов общества Психологических алхимиков, его навещали не более пяти человек. Один из них приходил трижды и назвал себя Элом. – не дожидаясь вопросов, он продолжил. — Но я слышал, как Юджин Худ говорил, что Эл – это псевдоним. Его настоящее имя – Ланевус.
*прим. ред. А.: к сожалению, скабрезных китайских пословиц и поговорок, подходящих к ситуации не нашла. Поэтому предлагаю ознакомиться с шутками культурными:
色字头上一把刀 (Sè zì tóu shàng yī bǎ dāo), в иероглифе 'страсть' (色) над головой висит меч (刀).
风流债，最难还 (Fēngliú zhài, zuì nán huán), самые тяжкие долги – любовные.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|