Глава 1. Летящие цветы весеннего города. Да какой же порядочный мужчина Великой Тан не носит головной убор… (Часть 2)

Увидев портреты, Хуа Юйлун оживилась. Она развернула их один за другим и разложила на столе для рисования. Кончиками пальцев левой руки она поиграла с уголком вуали на лице, а правой внезапно указала на один из портретов и звонко произнесла:

— Хочу эти глаза!

Мэн Чжихуань так удивился, что чуть не выронил кисть. Затем он услышал, как девушка продолжила:

— Этот нос и этот рот. Как они будут смотреться вместе?

Белые нежные пальчики Хуа Юйлун прошлись по всем портретам. Она не заметила, с каким выражением смотрел на неё Мэн Чжихуань.

— А еще вот это лицо. Одежда… пусть будет та, что на мне сейчас.

— Сударыня, — мягко прервал её Мэн Чжихуань. — Правило рисования в нашем Наньцюйлоу — это правдивость.

Хуа Юйлун подперла щеку ладонью.

— Разве я говорила, что оставлю портрет здесь?

Мэн Чжихуань на мгновение опешил.

— Все наши миниатюрные портреты имеют особую маркировку Наньцюйлоу. Если портрет, который вы унесете отсюда, не будет соответствовать вашей внешности, это ударит по репутации нашего Наньцюйлоу.

— Вот как…

Хуа Юйлун задумчиво протянула, так что последний звук заставил сердце зудеть. Но уже через мгновение её миндалевидные глаза засияли:

— Просто! На всех этих ваших портретах есть только изображение, без подписи. Я знаю, вы прячете имена во внутреннем цилиндре свитка для сохранения конфиденциальности. Но мне это не нужно. Ты просто напиши на нем мое имя, и это буду я.

Мэн Чжихуань выдавил улыбку.

— Сударыня, вы действительно любите нарушать правила.

Он только что видел портреты, на которые указывала Хуа Юйлун. Изображенные на них женщины были миловидны, но не обладали выдающейся красотой. А вот глаза самой девушки, единственная видимая часть её лица, были чрезвычайно ясными, живыми и манящими, словно озерная гладь.

Пока Мэн Чжихуань рисовал согласно её указаниям, Хуа Юйлун встала и направилась к мольбертам позади него.

— Сударыня, картины на тех мольбертах расставлены в определенном порядке. Прошу вас, будьте осторожны.

— Цыц! — Хуа Юйлун обернулась и усмехнулась. — Посмотрев на женские портреты, нужно же взглянуть и на мужские!

Мэн Чжихуань почувствовал себя беспомощным. Он как раз собирался позвать мальчика-помощника из соседней комнаты, как вдруг снаружи раздался раскат грома, и в комнату ворвался порыв ветра.

Хуа Юйлун протянула руку и захлопнула окно. Обернувшись к нему, она сказала своим чистым, звонким голосом:

— Художник Мэн, вам лучше поторопиться с рисунком.

Свитков на мольбертах было немного, но они были аккуратно расставлены, и все обернуты одинаковой тканью. Хуа Юйлун окинула их взглядом и, прикинув рост Мэн Чжихуаня, взяла свиток с того места, откуда ему было бы удобнее всего брать.

Интересно, какие лица художник Мэн, нарисовавший тысячи людей, считает красивыми?

— О?

Хуа Юйлун удивленно воскликнула.

— Как хорошо нарисовано! Она еще и кошечку держит!

Мэн Чжихуаня редко удавалось вывести из себя, но сейчас он почувствовал раздражение и спросил:

— Сударыня, не знаю, какие иероглифы вы хотите видеть на вашем миниатюрном портрете?

Взгляд Хуа Юйлун все еще был прикован к белому коту на картине. На его лбу было три желтых мазка — до чего же мило! А державшая его женщина была нежной и величавой, с легкой улыбкой на губах, но уже невероятно красивой.

— Красиво!

Мэн Чжихуань: ???

Но раз она так сказала, он написал эти два иероглифа («Красиво») в углу свитка, затем встал и подошел к Хуа Юйлун:

— Сударыня, я закончил. Подойдите, взгляните.

— О? — Хуа Юйлун вскинула бровь и повернула свиток в руках к нему. — Я хочу еще браслет с руки этой девушки. Нарисуй мне такой же.

Мэн Чжихуань взял свиток и ответил:

— Хорошо.

Хуа Юйлун увидела, что он убрал свиток, даже не взглянув на него. Приподняв свое жуцюнь, она подошла с ним к столу для рисования. Она наблюдала, как он несколькими штрихами нарисовал на запястье девушки на портрете золотой нефритовый браслет, точь-в-точь как у хозяйки кота с той картины. Она невольно вздохнула про себя: этот художник действительно обладает выдающимся мастерством, раз помнит все, что когда-либо рисовал.

В этом рисунке не было ни одного лишнего мазка, а персонаж выглядел как живой.

— Сударыня, согласно правилам, этот портрет не может остаться в Наньцюйлоу, и на нем не будет печати нашей галереи. Вы должны забрать его с собой.

— Естественно. Разве можно мой, Хуа Юйлун, портрет оставлять где попало?

Хуа Юйлун подула на рисунок, свернула его и убрала в рукав. Махнув рукой, она сказала:

— Я пошла!

Как только Мэн Чжихуань открыл дверь, снова налетел порывистый ветер, предвещающий ливень. Занавески в комнате взметнулись. Глядя на исчезающий в конце коридора красный силуэт, он почувствовал, как в его глазах тоже поднялся ветер, и тихо пробормотал:

— И впрямь настоящая демоница.

Галерея находилась в северной части Наньцюйлоу. В отличие от главного входа, через который вошла Хуа Юйлун, задняя дверь выходила в узкий переулок, примыкающий к стене. Это был кратчайший путь из здания. Мальчик-помощник проводил её к ступенькам снаружи двора и попросил немного подождать, пока он приведет её коня.

Хуа Юйлун подняла голову к небу. Еще не наступил вечер, а небо уже стало таким темным, будто вот-вот прольется чернилами. Черные тучи нависли над карнизами крыш, и сквозь щель в углу на её лицо легла тень.

И в следующее мгновение: «Ш-ш-шарах!»

Тучи, долго собиравшие влагу, наконец, не выдержали и обрушили на землю потоки воды.

Хуа Юйлун отступила назад. Опершись рукой о дверь, она хотела вернуться, но обнаружила, что маленькая калитка во двор плотно закрыта. Она сильно ударила по ней, но внезапный оглушительный раскат грома на горизонте поглотил все звуки во тьме.

Ей ничего не оставалось, как снова прижаться к стене. Стряхнув капли с рук, она обхватила себя руками, сжимая ленты-пибо. Теперь оставалось только ждать, когда мальчик-помощник поскорее принесет зонт.

И пока она всматривалась в весенний ливень, из-за угла в конце переулка показалась высокая темная тень.

[Примечание: Рекламная строка удалена]