Ты хочешь меня съесть? (Часть 1)

Ты хочешь меня съесть?

Кто же ещё мог быть этим безразличным женихом, как не Сы Бай?

Что касается крепкой невесты, то её телосложение было как минимум вдвое больше, чем у обычной женщины.

Большая грудь, выдающиеся бёдра — судя по фигуре, она точно могла бы родить здорового ребёнка.

Фитили свечей потрескивали, плавясь, и пламя становилось всё меньше и меньше.

Комната погрузилась в полумрак, отчего атмосфера стала ещё более интимной.

В воздухе витал приятный сладкий аромат.

Странно было то, что невеста сидела совершенно неподвижно, её руки и ноги были скрыты под просторным свадебным платьем, словно она была чучелом из соломы.

— Лю Маоцай? — нахмурился Сы Бай.

Ответа не последовало.

Тогда Сы Бай свадебными весами приподнял красную вуаль, открывая лицо «невесты» — ярко накрашенного Лю Маоцая.

— Хи-хи-хи, даос, так ты тоже запал на меня~~~ Не скрою, ты полностью в моём вкусе, — Лю Маоцай изобразил застенчивость. — Раз уж мы так подходим друг другу, почему бы не воспользоваться этой короткой весенней ночью…

Губы и щёки Лю Маоцая были ярко-красными. В сочетании с его и без того выразительными чертами лица, макияж смягчал грубые мужские черты. Когда он бросал томные взгляды, в нём действительно появлялось что-то девичье.

Снаружи.

Сяо Пинго, который лежал на крыше, подглядывая через щель в черепице, не дождавшись никакой реакции от Сы Бая, раздражённо закинул в рот горсть семечек в скорлупе.

— Ну же, чего вы ждёте? Кровать прямо перед вами! Хватит волынить, действуйте!

— А зачем им ложиться в постель? — спросила Нин Лэ, лежавшая рядом с ним.

— Сухие дрова, пылкий огонь, взаимная симпатия — что ещё они могут делать? — Сяо Пинго прищурил свои опухшие глаза. — Знаешь четыре запрещённых романа: «Цветы сливы в золотой вазе», «Повесть о похотливой старухе», «Повесть о нефритовом жезле» и «Молитвенный коврик из плоти»? Особенно «Цветы сливы в золотой вазе» — это настоящий шедевр, настолько реалистичный, что дух захватывает.

Нин Лэ: — ???

— Ты ещё маленькая, не понимаешь таких вещей. Когда подрастёшь, узнаешь, какое это удовольствие — кувыркаться в постели.

На середине фразы Сяо Пинго сделал паузу, а затем протянул Нин Лэ горсть семечек: — На, погрызи.

Сказав это, он снова прильнул к щели в черепице и продолжил с наслаждением подглядывать: — Странно, я же положил настоящую амбру, почему никакой реакции?

— ...

Сы Бай нахмурился ещё сильнее и со всей силы ударил Лю Маоцая свадебными весами по голове. Взгляд Лю Маоцая, полный желания, застыл, а затем сменился растерянностью.

Затем Сы Бай взмахнул рукой, и вся комната молодожёнов без предупреждения рухнула, открывая вид на обветшалую пещеру.

Все иллюзии рассеялись. Сяо Пинго с криком упал на землю.

Он хотел было снова принять вид небесного отрока, но увидел, что на столе Восьми Бессмертных в глубине пещеры, который был полон свежей еды, осталась только половина!

На оставшейся половине еды, сложенной высокой горкой, лежала Нин Лэ и с аппетитом уплетала «лакомства».

Когда последняя струйка иньской ци рассеялась без следа, так называемые лакомства показали свой истинный облик — это были муравьи, черви, лягушки, кузнечики и прочая гадость, точь-в-точь как описывали супруги Нин!

— Мой пир! Несносный ребёнок, прекрати! Это же всё моё имущество! — Сяо Пинго буквально взорвался от гнева, превратившись в кучу земли.

Затем с другой стороны пещеры выскочил он сам.

Взмахнув Знаменем призыва душ, он издал душераздирающий вопль. Все мелкие злые духи в радиусе ста ли собрались у пещеры!

Среди них был и недавно пробудившийся лютый призрак!

Он был точной копией Сяо Пинго, так что тот, видимо, играл самого себя.

С тысячами призраков за спиной Сяо Пинго мгновенно стал излучать властную ауру: — Злобный несносный ребёнок, ты заплатишь за свои поступки!

Не успел он договорить, как снаружи пещеры раздалось несколько оглушительных взрывов, и душераздирающие вопли тут же стихли. Их сменил рёв винтов вертолёта.

— Эти гранатомёты неплохо работают. Надо будет заказать у поставщика ещё десять штук, — сказал У Вэньцюй, сидя в вертолёте. Затем он вместе с десятками своих подчинённых спустился по верёвочной лестнице.

Они профессионально окружили пещеру и попутно расправились с двумя духами-крысами с помощью Пушек, сковывающих душу.

Чёрные дула были направлены на почерневшего от гнева Сяо Пинго и ошеломлённого Лю Маоцая.

— Всем демонам и призракам! Официально заявляю: вы окружены! — крикнул У Вэньцюй. — Бросайте оружие, хватайтесь за голову и приседайте! Чистосердечное признание смягчит наказание, сопротивление — усугубит! Все, кто будет сопротивляться, пожалеют об этом!

— Я сдаюсь! Я сдаюсь! Не убивайте меня! — Сяо Пинго, один из «всех», тут же бросил Знамя призыва душ и, вспомнив свой единственный опыт общения с полицией во время рейда по борьбе с проституцией, принял стандартную позу, присев в углу.

Лю Маоцай, уже без свадебного платья, «понял намёк» и, схватившись за голову, присел рядом с ним.

— Господин, вы в порядке? — У Вэньцюй убрал пистолет и быстро подошёл к Сы Баю.

Сы Бай снова был в своей развевающейся даосской робе. Он перестал смотреть на Нин Лэ и ответил: — В порядке.

Сы Бай посмотрел на Сяо Пинго и спросил: — Зачем ты отравил жителей деревни Нинцзя?

— Я невиновен, даос! Я просто хотел быть гостеприимным и угостить их! — закричал Сяо Пинго.

— Всё ещё пытаешься оправдаться? Змей, червей, крыс и муравьёв разве можно есть? — спросил У Вэньцюй.

Этот мужчина в костюме был властным и холодным, и за его спиной стояла целая армия с оружием. После его крика Сяо Пинго больше не смел возражать.

Тем временем Нин Лэ, проглотив последнюю ножку кузнечика, облизнула губы, подняла голову и невинно заморгала.

— Начальник, вы же знаете, я — одинокий призрак, — обиженно сказал Сяо Пинго. — В праздники мне никто не делает подношений, всё, чем я угощаю гостей, я выскребаю из-под ногтей.

— Не, не смотрите на меня так, даос, мне страшно… Я преувеличиваю, это просто образное выражение! Я имею в виду, что у меня не так много запасов, и то, что я делюсь ими с гостями, — это уже очень щедро с моей стороны.

— Я хороший призрак!

— Тогда почему все жители деревни, которые ели твою еду, серьёзно заболели? — спросил У Вэньцюй.

— Не настолько всё серьёзно, начальник, — ответил Сяо Пинго. — Вы же знаете, в этих штуках много вирусов, и если обычные люди съедят их слишком много, то, конечно, заболеют.

— Плюс к этому, еда пропитана моей иньской ци, поэтому болезнь протекает тяжелее.

— Но если они будут спокойно лежать в постели, то через месяц, максимум три, смогут встать.

— А если выпить отвар для изгнания злых духов, то выздоровление наступит ещё быстрее.

— Что означает игра с тремя испытаниями, которую ты устроил? — спросил Сы Бай.

— Ничего особенного, — Сяо Пинго махнул рукой. В присутствии Сы Бая он, наконец, немного расслабился.

Он даже рассказал о своей жизни:

— Даос, вы же видите, какой я. При жизни я был хикки.

— Я вырос в детском доме. Когда начал зарабатывать, снял квартиру в глуши и стал вести пассивный образ жизни.

— Целыми днями играл в игры, чтобы сэкономить время, ел только раз в день. Меньше чем через полгода умер от переутомления.

— Когда я снова пришёл в себя, я был уже на этой горе.

— Здесь нет компьютера, нет телефона, нет Wi-Fi, ничего нет.

— Мне было так скучно, что я решил пригласить жителей деревни поиграть в игры, поболтать и поесть.

— Клянусь, я никому не причинил вреда!

— Как давно ты умер? — спросил Сы Бай.

— Три месяца и десять дней, — Сяо Пинго загнул пальцы. — Когда я первый раз приглашал гостей, я спрашивал их, какое сейчас время.

— Где находится квартира, которую ты снимал при жизни? — спросил Сы Бай.

— В провинции Хуачжоу… уезд… ну, тот самый уезд, где много диких грибов растёт… — Сяо Пинго почесал голову. — Даос, простите! Не могу вспомнить.

Он опустил голову и украдкой посмотрел на У Вэньцюя.

Он боялся, что тот рассердится и пристрелит его.