Глава 8 (Часть 2)

— …Миньцзюнь очень ответственно относится к работе.

— Ревнуешь? — Сяо Вэньтао, как всегда, невозмутимо кивнул, словно мои обвинения его ничуть не задели. — Твоя подруга действительно очень приятный человек.

— Не хочу с тобой разговаривать! — я приподняла бровь, закатила глаза и пошла в гостиную, плюхнувшись на диван.

**

— Тогда я с тобой поговорю, Сяофу, — сказал Сяо Вэньтао, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. — Ты как луковица: питательная и со своим особенным вкусом, но не всем по зубам.

— Благодарю за комплимент, — я встала и поклонилась. — Хорошо хоть не с дурианом сравнил.

— А мне нравятся луковицы. Очень даже нравятся, — многозначительно посмотрел на меня Сяо Вэньтао.

— От тебя, неплательщика, комплименты не принимаются. Дело не в тебе, а в том, что у меня уже есть человек, который мне нравится. Сяо Шиилан, неужели ты не заметил, как я стараюсь свести тебя с Миньцзюнь? Она моя лучшая подруга: красивая, добрая, отзывчивая, умная и хозяйственная. Замечательный человек! Пусть ты сейчас и без прошлого, без памяти и без работы, но в целом ты неплохой парень. Я даже готова рискнуть и выдать тебя замуж. Так что мои слова про симпатию были просто шуткой, не принимай близко к сердцу. — Я снова поклонилась.

— Хэ Сяофу, если ты читала «Небесный меч и сабля дракона» Цзинь Юна, то должна знать, что Ян Сяо и Цзи Сяофу созданы друг для друга. Пусть Линь Миньцзюнь и хороший человек, но мы с ней не пара.

— Не смеши меня! — я фыркнула. — Мне совсем не нравится эта парочка.

— Странно, — с интересом сказал Сяо Вэньтао.

— Ничего странного, — я развалилась на диване и начала излагать свою точку зрения. — Пусть Цзи Сяофу и родила от Ян Сяо дочь Бухуэй и даже жизнь за него отдала, но она мне не нравится. Если бы она не встретила Ян Сяо, то могла бы прожить долгую и счастливую жизнь с Инь Литином. Зачем восхвалять любовь до гроба? Это не в моём стиле. — Заметив одобрительный взгляд Сяо Вэньтао, я продолжила: — Если бы Лян Шаньбо не встретил Чжу Интай, не было бы этой душераздирающей истории любви. Зато он выполнил бы свой сыновний долг и прожил бы спокойную жизнь. Любовь Ян Го к Сяолунню вызывает восхищение, но его безрассудство принесло много горя. Смерть доброй и невинной Гунсунь Люйэ отчасти на его совести. Лу Ушуан и Чэн Ин прожили жизнь в одиночестве, а Го Сян ушла в монастырь — и всё это из-за него… — Я говорила без умолку, пока не пересохло во рту.

— Всё? — спросил Сяо Вэньтао, заметив, что я замолчала.

— Конечно, нет, — я встала и налила себе воды. — Но я, кажется, увлеклась. Ты меня совсем не слушаешь.

— Я слушаю. Просто заметил одну вещь: в твоём сердце есть тёмные уголки, — Сяо Вэньтао снова пожал плечами.

«Эту привычку он точно подцепил из фильмов. Насмотрелся голливудских боевиков!» — подумала я.

— Чепуха! — фыркнула я.

**

— Я имею в виду, что в твоём сердце есть свет, а где свет, там и тень, — Сяо Вэньтао мягко улыбнулся и отошёл от стены. — Пойду поищу лапшу быстрого приготовления.

— Стой! — я поставила стакан на стол, вытянула левую руку ладонью вверх, а правой, ребром ладони, сделала жест «стоп». — Не хватало ещё, чтобы ты отравил меня этим воском с упаковки. Я сама приготовлю.

Раз уж я решила взять на себя ужин, то не собиралась есть эту вредную лапшу. Я пошла на кухню и сварила две порции лапши с овощами.

Когда-то лапша быстрого приготовления была моим спасением, но со временем она мне надоела, и теперь я старалась её избегать.

Пока я готовила, Сяо Вэньтао, как обычно, развалился на диване перед телевизором. Он смотрел, не отрываясь, с блаженной улыбкой на лице, словно был в раю.

Раньше я не видела, как он смотрит телевизор. Ах да, у меня же его нет!

— Ужин готов, — я принесла свою миску с лапшой и села рядом с ним на диван. — Лапша с овощами. Угощайся.

— Спасибо, — коротко ответил Сяо Вэньтао и пошёл на кухню за своей порцией. Вернувшись, он сел напротив телевизора, закрыл глаза, вдохнул аромат лапши и наконец принялся за еду. Он ел очень медленно, словно смакуя каждый кусочек. Или ему просто не нравилось?

— Что молчишь? Можешь покритиковать, если хочешь, — сказала я. Я привыкла к его философским рассуждениям перед едой, и его молчание меня удивляло. — Даже если это будут колкости, мне всё равно.