Скандалистка страдает

Скандалистка страдает

Цзян Гуйин мучилась от менструальных болей, её бросало в холодный пот и подташнивало. Она стиснула зубы и старалась держаться, но вопрос Чжао Фэншаня отвлёк её, и боль в животе мгновенно усилилась. Она остановилась, поставила вёдра, присела на корточки, обхватила живот руками и стала часто дышать.

Чжао Фэншань тут же наклонился и с тревогой спросил: — Что с тобой? Где болит?

Женщина лет пятидесяти, проходившая мимо с вёдрами, увидев это, остановилась, поставила вёдра и тоже подошла к Цзян Гуйин. — Гуйин, что случилось? Живот болит?

Цзян Гуйин, превозмогая боль, покачала головой. — Нет, у меня… эти дни…

— А-а, — женщина поняла, в чём дело. Чжао Фэншань тоже понял.

Хотя он ещё не был женат, у него была мать, а в школе учились девочки.

О менструальных болях он знал не всё, но знал, что у женщин каждый месяц бывают месячные, и иногда при этом сильно болит живот. Мать рассказывала ему об этом, и он видел, как она мучилась от боли.

Просто все эти годы он не был дома, да и у матери нечасто болел живот, поэтому он почти забыл об этом.

Слова женщины напомнили ему о том, как однажды у матери так сильно болел живот, что она вся покрылась потом, лицо её стало белым как мел, и она два дня не вставала с кровати. В первый день её даже тошнило.

Он помнил, как мать говорила ему, что во время месячных женщинам нельзя поднимать тяжести, иначе можно надорваться, а это вредно для здоровья.

— Я понесу тебя домой, — Чжао Фэншань повернулся спиной и присел перед Цзян Гуйин.

— Не надо, иди по своим делам, я в порядке, — слабо отмахнулась Цзян Гуйин.

— Не нужно терпеть, тебе же очень больно, — Чжао Фэншань, не слушая её возражений, взял её за руки, положил себе на спину, а проходившая мимо женщина помогла ему, придерживая Цзян Гуйин за талию.

Цзян Гуйин было так плохо, что она не могла спорить, но всё же беспокоилась о своих вёдрах. — Моя вода…

— Сначала отнесу тебя домой, а потом помогу тебе воду принести, — Чжао Фэншань зашагал в сторону дома семьи Цзя.

— Спасибо тебе, — Цзян Гуйин положила голову на плечо Чжао Фэншаня. От боли у неё почти не было сил говорить.

— Зачем ты… во время месячных… воду таскаешь? — Чжао Фэншань, немного смущаясь, всё же произнёс эти слова.

— А кто, если не я? — Цзян Гуйин прижалась головой к шее Чжао Фэншаня и обняла его за шею. — У отца в прошлом году грыжа была, ему нельзя тяжести поднимать, а Яньхун всего четыре года.

Чжао Фэншань помолчал пару секунд. — В следующий раз, когда у тебя… начнутся эти дни… скажи мне заранее, я принесу вам воду.

— Спасибо за заботу, но я справлюсь. Домой приду, имбирного отвара выпью, и всё пройдёт, — слабо улыбнулась Цзян Гуйин.

Чжао Фэншань снова помолчал. — Женщинам в это время нельзя перенапрягаться, разве ты не знаешь?

— Знаю, и что с того? Я же не барышня из богатой семьи. Мне не привыкать, — ответила она.

По дороге они встретили немало односельчан: кто-то шёл за водой, кто-то собирал навоз, кто-то — в школу.

Все с любопытством смотрели на нового бригадира, несущего на спине скандалистку Цзян Гуйин. Кто-то останавливался, кто-то оглядывался, кто-то показывал пальцем, кто-то тихо перешёптывался.

— Что случилось?

— Не знаю.

Из-за Чжао Фэншаня Гун Шигуй всю ночь не мог уснуть.

Он хотел подольше поспать, но мысль о том, что если он не встанет пораньше, то весь овечий и конский навоз достанется другим, не давала ему покоя.

С мрачным лицом и поджатыми губами он оделся, обулся и, не расчёсываясь и не умываясь, даже не позавтракав, взял корзину и щипцы для навоза и вышел из дома.

В тот день на дороге было мало овечьего и конского навоза.

То ли кто-то уже успел его собрать, то ли у овец и лошадей в деревне сегодня был… запор.

Гун Шигуй, опустив голову, всматривался в дорогу, но так и не нашёл ничего стоящего.

И без того плохое настроение стало ещё хуже. Вдруг на другой стороне дороги он увидел Чжао Фэншаня, который нёс на спине женщину. Присмотревшись, Гун Шигуй понял, что это Цзян Гуйин, из-за которой его сын снова попал в тюрьму.

Его охватила ярость. «Вот же ж… Вчера только с моей дочерью расстался, та всю ночь проплакала. А сегодня с утра пораньше уже эту вертихвостку на спине таскает! Ну, погоди у меня!»

Он остановился и, прищурившись, злобно посмотрел на Чжао Фэншаня.

Чжао Фэншань тоже увидел Гун Шигуя, но, неся на спине Цзян Гуйин, не мог остановиться, чтобы поговорить с ним. Да и говорить им было не о чем.

Поэтому он лишь кивнул Гун Шигую и продолжил свой путь.

Гун Шигуй следил за ним взглядом. Проводив Чжао Фэншаня с Цзян Гуйин, он стиснул зубы, бросил собирать навоз и, кипя от злости, вернулся домой.

Войдя во двор, он бросил щипцы, снял корзину, открыл дверь, вошёл в дом, прошёл в свою комнату, сел на кровать и стал дуться.

На кровати уже стоял стол, еда была готова. Чтобы она не остыла, жена оставила её в большом чугунном котле на кухне, накрыв крышкой.

— Почему так рано вернулся? — Жена Гун Шигуя, наблюдая за ним, поняла, что он зол.

Гун Шигуй посмотрел на неё. — Сююй проснулась?

— Ой, не спрашивай. У Сююй жар. Я только что трогала её лоб — горячий, лицо красное, говорит, голова болит. Я дала ей аспирин.

Услышав, что дочь заболела, Гун Шигуй тут же спрыгнул с кровати, надел тапочки и пошёл в комнату Гун Сююй.

Гун Сююй лежала на кровати, укрывшись одеялом. Щёки у неё были красные. Гун Шигуй потрогал её лоб — горячий. Потом потрогал щёки — тоже горячие. Он нахмурился.

— Сююй, — Гун Шигуй обычно не церемонился с женой и дочерью, но если с ними что-то случалось, он искренне переживал.

Гун Сююй сквозь сон услышала, как кто-то зовёт её. Она с трудом приоткрыла глаза и увидела встревоженное лицо отца. — Папа, — слабо позвала она.

— Как ты себя чувствуешь?

Гун Сююй медленно моргнула. — Всё в порядке. Папа, сходи к брату Фэншаню, уговори его не отказываться от работы в городе. Ты же старший, он тебя послушает.

Гун Шигуй усмехнулся. — Этот парень тебя совсем не уважает! Если бы он считался с тобой, то сначала бы посоветовался со мной, прежде чем баллотироваться в бригадиры!

— Папа…

Лицо Гун Шигуя потемнело. — Забудь ты про него! Этот парень ни на что не годен! Ещё ничего не произошло, а он уже с Цзян Гуйин связался!

— Что случилось? — вмешалась мать Гун Сююй.