Глава 10. Награда небес. Она и Нань Хун Сю в будущем...

Она действительно не знала. Тан Чжао Е поспешно потянула Тан Фэя, чтобы он ей всё рассказал.

По словам Тан Фэя, сегодня на утреннем приёме Нань Хун Сю при всех указал на виновницу кражи золотой шпильки — служанку из Дворца Фэнъи по имени Фэйцуй.

Он нашёл любовника Фэйцуй за пределами дворца, а также торговца с чёрного рынка, который вёл с ним дела. Несмотря на неоднократные попытки Цю Гоцзю помешать, Нань Хун Сю настоял на том, чтобы привести всех троих в главный зал.

Впервые дело о краже в гареме разбиралось на утреннем приёме.

Однако Нань Хун Сю твёрдо заявил, что дела императорской семьи — это дела государственные, а государственные дела можно обсуждать при дворе. Он убедил императора передумать и согласиться лично допросить троицу.

Оказалось, что эта Фэйцуй была личной служанкой императрицы. За годы службы она вынесла и продала немало вещей. Её смелость росла, а через месяц она должна была покинуть дворец. Решив напоследок сорвать большой куш, она украла восьмисокровищную шпильку из золотой филиграни.

Видя, что дело принимает серьёзный оборот, Фэйцуй испугалась. Но шпилька уже была продана, и вернуть её не удалось. Тогда она попросила любовника заказать в ювелирной мастерской похожую, чтобы обмануть всех. Она подстроила так, чтобы Цю Гоцзю «нашёл» подделку и вернул её императрице.

Только сегодня, когда Нань Хун Сю поймал её с поличным, она призналась во всём.

Император немедленно приговорил Фэйцуй и её любовника к казни палками, а торговца с чёрного рынка навсегда изгнали из столицы. Поскольку кражу совершила служанка императрицы, вина в конечном счёте легла на неё — за плохой надзор над подчинёнными. Внутренняя Стража оказалась ни при чём, и император приказал восстановить Гуань Чаншэна в должности.

Выслушав рассказ, Тан Чжао Е почувствовала, что в деле всё ещё есть что-то странное. Она нахмурилась:

— На первый взгляд всё логично, но мне кажется, что простая служанка не смогла бы провернуть такое в одиночку. Если бы шпильку вернул клан Цю, императрица должна была заметить подделку сразу же. Почему она ждала, пока Нань Хун Сю спросит, и только тогда достала её? Я думаю, настоящая шпилька всё время была во Дворце Фэнъи, просто вмешалась эта Фэйцуй.

— Говори потише, — Тан Фэй зажал ей рот рукой, боясь, что её неосторожные слова услышат посторонние. Разве им дозволено обсуждать дворцовые тайны?

— Ай, ладно, это не моё дело. Главное, что брат Гуань благополучно вернулся, остальное неважно, — Тан Чжао Е улыбнулась и пошла с Тан Фэем к выходу. Эти два дня измотали её. Она мечтала только о том, чтобы вернуться домой и хорошенько выспаться. Даже если дома её ждала порка, она была готова.

Видя, что она старательно избегает разговоров о Нань Хун Сю, Тан Фэй понял, что она всё ещё держит на него обиду, и не удержался от пары слов:

— Не держи зла на генерала Наня. На этот раз благодаря ему с тебя так быстро сняли подозрения. С момента твоего ареста до утреннего приёма прошло всего два-три часа (*примерно 4-6 часов*). Ему было непросто за такое короткое время раскрыть правду.

«Это потому, что прошлой ночью я лично пролезла через собачью лазейку и дала ему ценную наводку», — подумала Тан Чжао Е.

Но раз дело было закрыто, она не хотела бесконечно цепляться к прошлому. Скорее всего, они с Нань Хун Сю больше не увидятся, так что и говорить об обиде не имело смысла.

Тан Чжао Е пнула Тан Фэя ногой:

— Зануда!

Выйдя из дворца, Тан Чжао Е отправила Тан Фэя на Западный рынок за ледяным десертом бинсулао, а сама пошла к Резиденции Маркиза. Возможно, потому что все неприятности закончились, даже шаги её стали легче.

Проходя по знакомому переулку, Тан Чжао Е вдруг остановилась. Обострённое чутье воина подсказывало ей, что за ней кто-то наблюдает. Она резко обернулась — позади никого не было.

Бах.

Впереди раздался звонкий звук.

Тан Чжао Е подбежала посмотреть и увидела, что посреди дороги лежит сверкающее золотом копьё Бавана. Оно выглядело ещё дороже того, что она видела на чёрном рынке. Особенно наконечник — сразу видно, что он выкован из закалённой стали и золота.

— Неужели небеса сжалились надо мной после всех моих мучений и послали мне божественное оружие в награду? — пробормотала Тан Чжао Е, поднимая копьё и внимательно его разглядывая.

Нань Хун Сю сидел на крыше, скрестив ноги, и молча наблюдал, как Тан Чжао Е внизу расспрашивает соседей, ища владельца копья. Похоже, она не верила в такую манну небесную.

На этот раз он помог императору решить неприятную проблему, не позволив клану Цю внедрить своих людей во Внутреннюю Стражу. Император был очень доволен и спросил, какую награду он хочет. Нань Хун Сю попросил лишь это уникальное копьё Бавана, принадлежавшее знаменитому полководцу прошлой династии и пылившееся в императорской сокровищнице.

Он не знал, зачем Тан Чжао Е так нужно было то копьё, но раз она была готова драться за него на спор, значит, оно было для неё очень важно.

Сегодня при дворе все думали, что это Нань Хун Сю в одиночку переломил ситуацию. Но многие ли понимали, что императора не так-то легко обмануть? Он лишь способствовал развитию событий. Его Величество хотел использовать этот случай, чтобы напомнить клану Цю: это всё ещё Поднебесная семьи Юйвэнь, и им не позволят действовать безрассудно и вмешиваться в назначение и смещение чиновников.

Тан Чжао Е прождала на месте с копьём Бавана добрых полчаса, но владелец так и не появился. Тогда она оставила записку, чтобы хозяин, если найдётся, мог забрать копьё в Резиденции Маркиза, а до тех пор она возьмёт его на хранение.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, Тан Чжао Е обошла резиденцию и направилась к задним воротам, надеясь незаметно проскользнуть в свой двор. Но едва она вошла, как её поймала Тан Ваньвань.

— О, так ты ещё помнишь дорогу домой? — с первых же слов Тан Ваньвань начала язвить.

Тан Чжао Е повертела в руках копьё Бавана, поглаживая узоры на нём, и притворилась непонимающей:

— Ты помнишь, что я тебе в прошлый раз говорила? Если ты снова будешь ко мне лезть, я ведь могу…

Дети из старшей ветви семьи были все как на подбор сильными и драчливыми. Тан Ваньвань испуганно отступила на шаг, теребя платок:

— Ты… ты не смей!

— Ишь, как испугалась, — Тан Чжао Е хихикнула. Она, конечно, не стала бы драться дома.

— В общем… хорошо, что живая вернулась, — сказав это, Тан Ваньвань, видимо, смутившись собственных слов, развернулась и, потянув за собой служанку, быстро убежала, на удивление не сказав больше ни одной колкости.

«Сегодня прямо день чудес». Тан Чжао Е ожидала долгой перепалки с Тан Ваньвань, но та так легко её отпустила. Это было даже как-то непривычно.

Сначала она зашла в свой двор, чтобы оставить копьё. Не успела она войти в комнату, как пришла Момо и сообщила, что её хочет видеть мать и уже идёт сюда.

— Я сама пойду к матушке, как можно заставлять её идти ко мне? — Тан Чжао Е поспешно бросилась во внутренние покои, сменила грязную одежду на чистое платье и вышла встречать мать.

Однако, выйдя, она увидела, что отец ведёт мать за руку и они уже входят во двор. Сердце ёкнуло — дело плохо.

Тан Чжао Е инстинктивно хотела сбежать, но позади была её комната, пути к отступлению не было.

Она вдруг вспомнила, как Нань Хун Сю переносил её через стену. Может, попробовать?

Маркиз Цзяшэн громыхнул зычным голосом:

— Стой! Куда опять собралась? Думаешь, твой старик тебя съест?!

«Не пойду, так не пойду». Тан Чжао Е послушно замерла под навесом галереи, ожидая порки или нагоняя.

Госпожа Вэй укоризненно толкнула маркиза Цзяшэн, отдёрнула руку и подошла к дочери одна. Они же договорились перед приходом, что сегодня не будут ругать дочь, но этот грубиян, едва придя, всё забыл.

— Матушка? — Тан Чжао Е не понимала, что происходит.

— Ты настрадалась, — Госпожа Вэй с болью посмотрела на дочь. Она коснулась её лица, заметила пятно грязи за ухом, сухие травинки в волосах. Только одежда была чистой — видимо, дочь переоделась, чтобы их не расстраивать. Сердце матери сжалось ещё сильнее, глаза покраснели.

Тан Чжао Е поспешно обняла мать, тихо утешая:

— Дочь ведь вернулась целой и невредимой. Ничего страшного не случилось. Во внутренней тюрьме все мои братья, меня там и пальцем не тронули, правда.

Но чем больше она так говорила, тем сильнее плакала мать.

Маркиз Цзяшэн, стоявший рядом, растерянно чесал в затылке, а потом снова рявкнул на Тан Чжао Е:

— Я не для украшения ношу титул маркиза! Если такое повторится, ссылайся на имя нашей резиденции! Зачем терпеть эти унижения?!

Госпожа Вэй, только что нежно плакавшая в объятиях дочери, вдруг подняла голову и сердито посмотрела на мужа:

— Чего ты кричишь! Это из-за того, что ты вечно на неё кричишь, она боится тебя рассердить и не смеет рассказать дома, если её обидят снаружи!

— Я просто громко говорю, — Маркиз Цзяшэн тут же сник. — Госпожа, не сердись.

Снаружи говорили, что маркиз Цзяшэн на поле боя один стоил сотни, был непобедим и обладал стальным характером. Но дома он был совершенно покорен её матушке. Двадцать лет супружеской любви и согласия — редкость среди знати Чанъаня.

Видя, что родители снова начали ворковать, Тан Чжао Е решила, что ей лучше не мозолить им глаза. Она улыбнулась матери:

— Кузен тоже беспокоился обо мне. Думаю, мне стоит съездить к нему и лично сообщить, что я в порядке.

Госпожа Вэй охотно согласилась:

— Да, тебе стоит съездить. Заодно поучись у кузена его спокойствию. Мы с отцом подумали, тебе уже пора замуж. В последнее время ты влипаешь во всякие неприятности, нужно найти тебе сильного мужа, который станет опорой. Я уже попросила твоего брата присмотреть среди своих друзей. Если найдётся подходящий, приведёт домой познакомиться.

Заговорив о замужестве Тан Чжао Е, госпожа Вэй не удержалась и продолжила эту тему.

Тан Чжао Е видела почти всех друзей своего брата — все они были одинаково неотёсанными и скучными, целыми днями только и знали, что махать мечами, и совершенно не понимали романтики. Разве не будет скучно после свадьбы?

Так не пойдёт.

Тан Чжао Е неопределённо промычала что-то в ответ, не давая согласия, и поспешила удрать в резиденцию семьи Линь.

Резиденция Линь находилась недалеко от резиденции маркиза. Тан Чжао Е знала дорогу как свои пять пальцев, и даже слуга у ворот лениво пропустил её, не став докладывать.

Не нужно было гадать: в это время Линь Чжаньсюэ наверняка сидел за книгами в кабинете. Он всегда был самым прилежным среди ровесников, иначе не получил бы так рано учёную степень.

Густые тени бамбука окружали кабинет, перед которым протекал извилистый пруд. Прохладный влажный воздух создавал редкую для жаркого лета свежесть.

Линь Чжаньсюэ сидел прямо у окна. Все окна и двери были распахнуты. Чтобы палящее солнце не било в комнату, слуги повесили лёгкие газовые занавески.

Ветер колыхал занавески, играя тенями.

— Кузен!

Услышав голос, Линь Чжаньсюэ поднял голову. На каменном мостике стояла девушка в красном и махала ему рукой. Её улыбка была такой же яркой и тёплой, как летнее солнце за занавесками — ослепительной и сияющей.

Уголки его губ тоже тронула улыбка, и он отложил книгу.