Бурные воды Цанланьцзян

Бурные воды Цанланьцзян

«Коль чисты воды Цанлан, прополощу в них ленты шляпы.
Коль мутны воды Цанлан, омою в них свои я стопы».

С древних времён и до наших дней реке Цанланьцзян посвящено бесчисленное множество стихов, и сколько бы их ни было, всё будет мало.

Зелёные горы, белые волны, тысячи хребтов и мириады складок — величественна и прекрасна Цанланьцзян.

На западе она граничит с горами Ну, на востоке примыкает к горам Юньлин, разделяя водосборы рек Цзиньшацзян и Хунхэ. Цанланьцзян прорезает горы Хэндуань с севера на юг, следуя за изгибами хребтов, сужаясь в верховьях и постепенно расширяясь к югу.

Весной, когда всё живое пробуждается, талые снега гор Тангла питают журчащие горные ручьи и пропитывают промёрзшие, выветренные луга. Но когда приходит разгар лета, вместе с палящим солнцем обрушиваются и ливни.

На Цанланьцзян и прежде случались наводнения, но то, что произошло в год, когда Тянься было пять лет, поистине можно назвать «бедствием века».

Тогда Тянься было пять лет, и звали её ещё не этим немного странным именем — «Тянься».

Вспоминая тот день и потоп, Тянься до сих пор не знала, какими словами его описать. Она помнила лишь, что небо было очень тёмным, тучи висели низко, вокруг стоял страшный шум, а последним, что сказали ей и брату родители, было, кажется... «Бегите».

Но разве можно убежать от наводнения? Горы рушились, земля трескалась, яростные волны вздымались до небес — никакие слова не могли передать всего ужаса. Ревущий поток нёс обломки деревьев и камни с верховьев, обрушенные дома, а может, и тела каких-то несчастных... может, и тела её родителей, которых она так и не нашла.

А она с братом ютилась в крохотном уголке временного лагеря беженцев на берегу реки. Без еды, без воды, без сил и, казалось, без надежды.

Воспоминания пятилетнего ребёнка были туманны, тем более что она тогда была так голодна, что живот прилип к спине, и она вот-вот готова была упасть в обморок. Но тот день Тянься не могла забыть никогда.

В тот день Тянься впервые увидела, как мечник обнажает свой клинок. И ей показалось, что прекраснее удара меча в мире быть не может.

Девятнадцатилетний Сун Яньхуэй и семнадцатилетняя тогда Фея Лося стояли на берегу Цанланьцзян. Он одним ударом меча рассёк воду, она одним ударом ладони преградила течение реки. Вдвоём, мечом и ладонью, они смогли сдержать поток на целых полпалочки благовоний (около 15 минут).

Меч Сяинцзянь, висевший на поясе у Феи, вылетел из ножен. Его лезвие было тонким и острым, словно тень ласточки, промелькнувшая в небесах.

Меч Дуаньшуйцзянь юного воина был холоден и решителен, а могучая энергия ци меча вздымалась, словно прилив, волна за волной, подобно мириадам рек и тысячам гор.

Тянься с братом находились посреди шумного лагеря беженцев, но, казалось, не слышали ни звука. Брат и сестра лишь молча смотрели на этот удар ладони и удар меча, и глаза их пересохли, но они боялись даже моргнуть.

Даже годы спустя, когда она сама стала странствующей воительницей цзянху, когда повидала тысячи школ и сект, встретила бесчисленных мастеров и великих воинов, если бы её спросили, какой удар меча был самым прекрасным из всех, что она видела, Тянься без колебаний ответила бы: тот самый удар Дуаньшуйцзянь, который нанёс девятнадцатилетний старший ученик Бесподобного Города Сун Яньхуэй на берегу Цанланьцзян.

То был несравненно прекрасный удар меча.

— А-цзе, — позвал её брат, указывая вдаль, на юношу над рекой Цанланьцзян. — Я хочу стать его учеником.

Тогда Тянься увидела в глазах брата тот же огонь, что горел и в её собственных, вскинула подбородок и сказала:

— Вместе!

Люди цзянху знают, что Сун Яньхуэя и Инь Лося связывает история, начавшаяся на берегу Цанланьцзян.

Но люди цзянху не знают, что когда Сун Яньхуэй покидал Цанланьцзян, к нему подошли брат и сестра, потерявшие родителей во время наводнения. Двое детей, ростом ему едва по пояс, которым приходилось задирать головы, чтобы взглянуть на него, спросили, смогут ли они в будущем стать его учениками.

Он решил, что это лишь детская мечта о цзянху.

— Стать учеником шифу из Бесподобного Города не так-то просто.

Девочка гордо вскинула подбородок:

— Я сказала, что стану ученицей, значит, я это сделаю.

Её глаза сияли. Сун Яньхуэй видел, что взгляд у неё был особенный, хотя и продолжал считать слова ребёнка не более чем детской забавой.

И он действительно не ожидал, что эти двое детей — во всех смыслах — сдержат своё слово.