Глава 5. Часть 2

— Извини, но та, что лучше всех, прямо сейчас рядом со мной, — Вэй Кэцзюэ обнял Кэ Мань за плечи.

Ли Ао больше не мог на это смотреть. Его раздражала эта слащавая парочка. Он резко вывернул руль мотоцикла и умчался прочь.

Кэ Мань закинула рюкзак на плечо и с улыбкой сказала:

— Пойдем, проводишь меня до автобусной остановки?

— Маньмань, какой же я бесполезный. Настоящий мужчина, а нуждаюсь в твоей защите, — Вэй Кэцзюэ опустил голову.

— Я не ослышалась? Фу, как противно ты это говоришь. Совсем на тебя не похоже, — сказала она, взяв его за руку и идя рядом.

— Значит, в твоих глазах я всего лишь хвастун.

— Не выдумывай, зачем тебе столько думать? Мне нравится именно такой, как ты — наивный и немного детский. И еще… достаточно того, что ты меня любишь. У меня уже есть все основания быть с тобой. Тем более, в прошлый раз ты чуть не погиб из-за меня от рук Лун Тоу, — Кэ Мань взяла его под руку, и они прижались друг к другу.

Она с удовлетворением продолжила:

— Если бы для того, чтобы доказать свою любовь ко мне, тебе нужно было драться и проявлять жестокость, я бы давно выбрала Лун Тоу. Но ты, как теплый солнечный луч, вошел в мою жизнь, такой обычный и простой, и делаешь меня счастливой. Даже если бы у тебя, как у Лун Тоу, были деньги и власть, я бы тебя не полюбила.

Услышав ее слова, Вэй Кэцзюэ замер.

— Ты считаешь меня обычным и простым?

— А разве нет?

— Думаешь, я не такой, как Лун Тоу?

— Конечно. Он постоянно давит на меня своим богатством и связями в преступном мире, но меня это не трогает. Такие люди, как он, любят издеваться над слабыми и убивать направо и налево. Убить человека, может, и легко — умер и умер, — но ведь его родным будет больно! А еще хуже — истязать человека, превращая его в инвалида. За ним потом ухаживать нужно, это очень тяжело, — Кэ Мань вспомнила об отце, и ее глаза покраснели.

Вэй Кэцзюэ покрылся холодным потом, вспомнив свое последнее задание в Гонконге два года назад.

— Маньмань, если бы ты узнала, что я… что я такой же, как он… ты бы…

— Разве такого можно назвать человеком? Это просто мусор, — повторила она слова Ду Шэнфу.

Вэй Кэцзюэ вытер пот со лба.

— Что-то жарко сегодня вечером.

— Правда? Тогда пойдем быстрее, а то продует, и ты простудишься, — Кэ Мань ускорила шаг.

Дойдя до остановки и ожидая автобуса, Вэй Кэцзюэ наконец вспомнил кое-что приятное.

— Маньмань, угадай, что я хочу тебе подарить?

— Купон на скидку, который раздают на улице? Выигрышный лотерейный билет? Подарок из универмага?

— Почему ты все время угадываешь какие-то бесплатные вещи? Я правда произвожу такое впечатление?

Кэ Мань, видя его разочарованное лицо, рассмеялась.

— Ты же и так бедный. Кошелек весь потрепанный, а все никак не поменяешь.

— Маньмань, ну хоть немного веры в меня! — Вэй Кэцзюэ потряс ее за плечи.

— Ладно, извини. Так что же это? — сдерживая смех, спросила она.

Он напел мотив Пятой симфонии Бетховена:

— Та-да-да-дам! Смотри!

Вэй Кэцзюэ развернул веером стопку фотографий, но Кэ Мань ничего не поняла.

Она взяла фотографии и стала рассматривать их одну за другой, долго хмурилась, а потом воскликнула:

— А! Это же У Минчань!

Неудивительно, что она не сразу узнала ее. Это были фотографии тех ребят после того, как их… проучили.

Длинные черные волосы У Минчань были неровно обрезаны, а брови полностью сбриты.

С девушками, в основном, обошлись именно так. А вот парням не только побрили головы налысо, но и прижгли сигарами «метки», а на спинах маркером и помадой написали всякие гадости.

Видимо, из-за своей безграмотности Вэй Кэцзюэ написал на спине одного из парней «Непутёвый учитель» вместо «Величайший учитель». После того, как ему указали на ошибку, он, как школьник, просто зачеркнул неправильный иероглиф и написал рядом правильный.

Пролистав до одной из фотографий, Кэ Мань согнулась пополам от смеха. На спинах нескольких человек он написал: «Кэ Мань, я был неправ», «Распродажа Лунцзяосаня», «Величайший учитель Вэй Кэцзюэ» и другие фразы. Конечно же, не обошлось без ошибок, которые он потом исправлял. Глядя на эти старательно написанные, но полные ошибок фразы, да еще и таким нелепым почерком, Кэ Мань никак не могла остановиться.

— Ха-ха! Хороший подарок, правда? — Вэй Кэцзюэ с нежностью смотрел на ее смеющееся лицо.

— Как ты вообще до этого додумался? — Сначала она подумала, что он, будучи классным руководителем H3, мог усыпить их и сделать все это. Но, присмотревшись, она заметила, что ребята выглядят довольно потрепанными, их лица опухли.

— Как тебе удалось их так избить? Они и сами довольно жестокие, как ты…

— Э… это я специально нарисовал. У меня есть друг-художник, он мастерски рисует искусственные синяки. Даже награды получал. Очень реалистично, правда?

— Ага, как будто их избила целая толпа. Даже кожа содрана.

Пока все ее внимание было сосредоточено на фотографиях, он сказал:

— Завтра, когда У Минчань и остальные придут в школу, они наверняка будут на меня жаловаться. Не верь им. Они затаили обиду и точно будут врать, чтобы меня подставить. Правду я рассказал только тебе, Маньмань. Просто поверь мне.

— Но ведь не могу же я одна тебе верить. В школе много учителей, которые к тебе плохо относятся. Это может создать тебе проблемы. Может быть, из-за этих слухов тебя даже уволят. Что тогда делать? — Кэ Мань была очень обеспокоена. Вэй Кэцзюэ не должен потерять работу из-за нее, иначе и она не сможет учиться дальше.

— Моя Маньмань всегда обо мне думает, — Вэй Кэцзюэ крепко обнял ее. — Но не волнуйся. Я же говорил, что пока ты рядом, я никуда не денусь. Я мастер выкручиваться, не переживай.

Когда дело доходило до оправданий, никто не мог сравниться с учителем Вэй Кэцзюэ. Кэ Мань очень верила в его способности. В конце концов, он даже перед У Цзэтянь, которую прозвали «пулеметом» за ее острый язык, не стушевался и довел ее до слез на педсовете. Кэ Мань успокоилась.

— Ужасные фотографии, но я так тронута, — Кэ Мань снова чуть не расплакалась.

— Насколько тронута? — Вэй Кэцзюэ нежно погладил ее по волосам, его голос был низким и мягким.

— До слез. Мне всегда казалось, что меня никто не любит. Но ты показал мне, каково это — быть любимой. А потом я поняла, что любить еще прекраснее. Наверное, это потому, что я люблю тебя.

Кэ Мань то смеялась, то плакала, и Вэй Кэцзюэ казалось, что отдать ей свое сердце — это слишком мало. Почему все, что она говорит и делает, так трогает его?

— Хватит, не говори больше, я не выдержу, — сказал он искренне.

— Странный, — Кэ Мань отстранилась от него, увидев подъезжающий автобус. Она побежала к нему, махая рукой на прощание.

«Черт возьми, Вэй Кэцзюэ, как ты можешь позволить своей девушке ехать одной на автобусе? Раз она учится в такой элитной школе, как „Шэн Чжэ“, то, скорее всего, как и говорил Лю Лан, она просто притворяется бедной. Но ты мог бы проследить за ней, разве не так? Одной из твоих целей в „Шэн Чжэ“ было узнать ее получше, разве нет?»

— Да, но она не любит говорить о своей семье, не говоря уже о том, чтобы приглашать домой.

«Ты боишься узнать о ней больше, это значит, что ваши отношения недостаточно глубокие, она еще не готова открыться тебе.»

Правда? Но он ведь действительно любит ее, как он может сомневаться в их любви?

«Поэтому, если ты действительно ее любишь, нужно приложить больше усилий.»

— Я буду! — невольно выпалил Вэй Кэцзюэ, раздираемый внутренними противоречиями.

Другие люди на остановке странно посмотрели на него и одновременно отступили на пару шагов.

Вэй Кэцзюэ, поняв, что повел себя нелепо, опустил голову и поспешил уйти.

＊＊＊＊＊

Через несколько дней ученики, которые приходили в школу раньше всех, чтобы открыть класс, обнаруживали на первой парте небольшой прозрачный пластиковый пакет со стопкой фотографий. Все с любопытством брали их, и выражение их лиц менялось от недоумения к сдерживаемому смеху, а затем они начинали хохотать до упаду.

На фотографиях были запечатлены прогульщики из класса H и приспешники Лун Тоу.

Прогулы учеников из привилегированных классов были обычным делом, но никто не ожидал, что на этот раз они не пришли из-за того, что их так жестоко проучили.

Как здорово! Эти ребята, которые обычно кичились своей принадлежностью к элитным классам и вели себя в школе как хозяева жизни, или те, кто открыто заявлял, что пришел сюда просто отдохнуть и повеселиться до выпуска, бесчинствуя в школе, — все они объединились вокруг Лун Тоу и жили припеваючи. Наконец-то кто-то проучил их.

Более того, на фотографиях было указано, что это дело рук самопровозглашенного «Непутевого учителя» Вэй Кэцзюэ. Все им восхищались.

Вскоре вся школа только об этом и говорила. Даже директор и учителя обратили на это внимание.

С того момента, как Вэй Кэцзюэ переступил порог школы, его встречали с восторгом. Все ученики смотрели на него с восхищением. Если бы Лун Тоу и его компания посмели к нему пристать, ученики бы объединились и растоптали их.

— Учитель Вэй, это вы сделали? — У Цзэтянь потрясла стопкой фотографий.

— Не стоит благодарности, — ответил он.

— Пойдемте в кабинет директора. Все учителя ждут вас там.

— Не нужно устраивать торжественное собрание по такому пустяковому поводу. Похоже, вы наконец забыли все наши прошлые разногласия, — Вэй Кэцзюэ был очень рад.

У Цзэтянь недоверчиво посмотрела на него.

— Вы все еще несете чушь? Пойдемте со мной, — она развернулась и пошла.

Вэй Кэцзюэ бросил наблюдавшим за ними ученикам ободряющий взгляд, словно говоря «Я вернусь», и широким шагом направился в кабинет директора.

У Цзэтянь распахнула дверь кабинета директора. Внутри уже сидела целая толпа.