Глава 3 (Часть 2)

— Пятнадцать долларов, сэр, — сказал водитель, остановившись у его дома.

Янь Юйжэнь достал бумажник, вынул пятидесятидолларовую купюру и протянул водителю, сказав, что сдачи не нужно.

— С Рождеством, сэр! — водитель широко улыбнулся, получив щедрые чаевые.

В Америке празднование Рождества было обычным делом, особенно утром двадцать пятого декабря. По традиции, это был день, когда вся семья собиралась вместе, чтобы открыть подарки под елкой.

Но у него не было привычки отмечать Рождество.

Ответив водителю сдержанной улыбкой, Янь Юйжэнь вышел из машины.

Когда он вошел в здание, где жил уже три года, охранник открыл перед ним дверь и сказал:

— Мистер Янь, вам посылка.

Ему вручили небольшую посылку, пришедшую из-за океана.

Он сразу узнал почерк на посылке — это был почерк его невесты с Тайваня.

Его взгляд потемнел. Он взял посылку, которая, несмотря на небольшой размер, казалась ему невероятно тяжелой.

— Спасибо, — поблагодарил он охранника и поднялся на лифте в свою квартиру.

Просторный дом сиял чистотой. Даже когда его не было несколько дней, сотрудники клининговой компании исправно выполняли свою работу.

Только войдя в квартиру, он увидел несколько сообщений на автоответчике. Он нажал кнопку воспроизведения и, держа посылку в руке, прошел на кухню. Взяв нож, он начал разрезать плотно упакованную коробку.

— Бенсон, это Шон. Я скоро вылетаю. Давай поужинаем вместе двадцать шестого. Хочу познакомить тебя с одним человеком. Не говори, что ты занят. Я тебе еще позвоню, когда прилечу в Нью-Йорк. Пока, — раздался из автоответчика голос Шона.

— Это опять я, Шон. Забыл сказать — это девушка, — добавил он в следующем сообщении.

Руки Янь Юйжэня на мгновение замерли, но затем он продолжил распаковывать посылку, слушая сообщения.

Большинство сообщений были с поздравлениями с Рождеством, приглашениями на вечеринки и холодным распоряжением отца:

— Тебе пора возвращаться.

Холодность в отношениях с отцом вызвала у Янь Юйжэня лишь горькую усмешку.

Раскрыв коробку, он увидел под слоями упаковочной бумаги серо-черный полосатый шарф и темно-серый свитер. Плотные, ровные стежки говорили о том, что он был связан вручную.

За пять лет, что Янь Юйжэнь провел за границей, он получал бесчисленное количество посылок от своей невесты. Но больше всего ему запомнились те, что приходили каждую зиму, накануне Рождества. Это были не рождественские подарки.

Обычно это были теплые вещи — перчатки, одежда, теперь вот свитер и шарф. Иногда она покупала их, а иногда вязала сама, выражая свою заботу.

Кроме этих вещей, в посылках всегда были подарки, напоминающие ему о доме…

На самом дне коробки он увидел две упаковки лапши быстрого приготовления «Вэйли Чжацзян», бережно завернутые в пузырчатую пленку. Он невольно улыбнулся.

— Всего две?

Избалованный молодой господин тут же отправился на кухню, чтобы приготовить лапшу.

Выложив размокшую лапшу в белую фарфоровую чашу и, перемешав ее с соусом серебряной вилкой, он сел за барную стойку. Ел соленую, жирную лапшу и читал письмо от невесты.

«Юйжэнь,

На улице очень холодно, одевайся теплее!

Перестань работать по ночам. Я положила тебе только две упаковки лапши, потому что знаю, что ты сразу все съешь. Не буду присылать тебе целую коробку!

Береги себя. Скучаю по тебе.

Мэй»

Его Мэй не была похожа на других женщин. Она никогда не поздравляла его с Рождеством и присылала подарки, которые не были рождественскими.

Его сердце согрелось. На его лице появилась нежная улыбка, которая отразилась в блестящей поверхности барной стойки.

Он видел, как его двадцатисемилетнее лицо смягчается от улыбки, вызванной письмом юной невесты. В его глазах не было привычной деловой хватки. Внезапно он вспомнил тот день, когда она узнала, что он выбрал ее своей невестой.

Ее щеки горели, а глаза сияли, как звезды. В ее взгляде, помимо обожания, появилась надежда.

С того дня она смотрела на него уже не как маленькая девочка, а как женщина, которая любит мужчину.

Он думал, что, обручившись с ней, сможет сохранить ее беззаботную улыбку. Но он не учел, что после помолвки в ее лучезарной улыбке появится ожидание и еще большая привязанность к нему…

Ее взгляд, ее голос, ее застенчивая, счастливая улыбка — все это напоминало ему о матери, о том, как она смотрела на отца до того, как ее разум помутился.

Это волновало его, но в то же время он чувствовал, что задыхается, и хотел сбежать.

Поэтому он уехал за границу и пять лет не возвращался на Тайвань, не виделся со своей невестой, которая жила только им.

Кончики его пальцев коснулись мягкого шарфа, связанного ее руками. Он нахмурился, вспоминая, что, когда он уезжал, ей было всего пятнадцать. Сейчас Цинмэй уже двадцать.

— Двадцать? Так быстро… — отец дал ему пять лет, чтобы закончить магистратуру и пройти практику в американском филиале компании. Потом он должен был вернуться на Тайвань и жениться на своей невесте, которой к тому времени должно было исполниться двадцать. Это было условие, на которое он согласился.

Он и не заметил, как она перестала быть маленькой девочкой. Ши Цинмэй двадцать лет.

Хотя они не виделись пять лет, она каждый день писала ему письма, рассказывая обо всем, что происходило в ее жизни. Иногда она звонила ему, робко, боясь потревожить, но в то же время радуясь, когда слышала его голос. Но он ни разу не ответил на ее письма, не купил ей ни одного подарка.

В каждом ее письме сквозила нежность и привязанность. Он думал о том, как, вернувшись домой, он неизбежно встретится с ее полным надежды взглядом. Он представлял ее счастливую, сияющую улыбку, и перед его глазами вставало бледное, безумное лицо матери.

Вспоминая о том, как он вел себя все эти годы, пытаясь убежать от чувства вины за то, что должно было произойти, он…

Плотно сжав губы, он велел себе не поддаваться чувствам.