Глава 3: Запереть дверь и проучить собак

Стоявшие за Первой госпожой две старшие сестры Юнь Чуюэ, Юнь Чжихуа и Юнь Дьеву, тоже заметили это изменение. Завистливые взгляды впились в изысканное, безупречное лицо Юнь Чуюэ.

Юнь Чжихуа была дочерью Первой госпожи. Ее внешность была чуть выше среднего. Хотя на вид она казалась кроткой, она постоянно тайно разжигала ссоры, будучи невероятно коварной и злобной. С детства она превосходно владела всеми четырьмя искусствами (цинь, ци, ши, хуа), поэтому у нее было немало поклонников. Однако из-за своего выдающегося таланта она с юных лет считала, что никто, кроме наследного принца Фэн Уи, не достоин ее внимания. Всех сватавшихся к ней Первая госпожа отвергала, поэтому в последние годы предложений руки и сердца стало до смешного мало.

Юнь Дьеву была дочерью наложницы. Как и ее мать, она боялась, что люди будут презирать их из-за их статуса наложницы и дочери наложницы. Поэтому она увешивала себя всеми сколько-нибудь ценными украшениями, какие только могла надеть на голову, шею и руки. Она выглядела точь-в-точь как современная нуворишка. Ее изначально неплохая внешность терялась за блеском этих украшений, придавая ей вульгарный вид, словно она была одной из девиц из веселых кварталов. Поэтому за год к ней сватались всего два-три раза, и после придирчивого отбора наложницы не оставалось ни одного подходящего кандидата.

Эти две сестры с детства завидовали ее красоте и белоснежной, гладкой, как лучший шелк, коже. Именно они вдвоем внушили двенадцатилетней тогда Юнь Чуюэ, что густой макияж — это самое красивое, что нужно носить самые цветастые платья, чтобы привлекать мужчин, и что нельзя позволять никому видеть ее «уродливое» лицо без макияжа. И вот, она красилась так целых пять лет.

Хотя даже яркий макияж не мог полностью скрыть ее природную красоту, две сестры при каждой встрече рассказывали всем, что Юнь Чуюэ — охотница до красавчиков, лишенная каких-либо достоинств и талантов, не умеющая ни играть на цитре, ни играть в го, ни писать стихи, ни рисовать. Со временем первая красавица Фениксово-Орхидейного Государства превратилась в первую пустышку и охотницу до красавчиков. С тринадцати лет к ней никто не сватался!

Первая госпожа нахмурилась, глядя на высокомерную Юнь Чуюэ, и нетерпеливо спросила:

— Сводить счеты? Какие у тебя могут быть со мной счеты? И какое ты имеешь на это право?

Юнь Чуюэ (ранее Лю Яоюэ) холодно взглянула на Первую госпожу:

— Если я правильно помню, вчера, после того как я потеряла сознание, вы четверо имели наглость совершенно открыто забрать мое приданое, верно?

Она особенно подчеркнула слово «мое».

Услышав это, Первая госпожа скривила свое яркое лицо в злобной усмешке. Не пытаясь даже оправдываться, она медленно спросила:

— Ну и что с того? Что ты можешь мне сделать?

Выражение ее лица так и просило, чтобы ей врезали!

Юнь Чуюэ увидела, что Первая госпожа бесстыдно призналась. Это избавило ее от многих хлопот — потом никто не скажет, что она выбила признание силой, это могло бы плохо сказаться на ее репутации!

Она встала и грациозно подошла к Первой госпоже и остальным.

— Ничего особенного. Я всего лишь слабая девушка, к тому же воспитанная. Применять силу нехорошо. Поэтому я хотела спросить, не будете ли вы так любезны вернуть мое приданое до полудня?

Сказав это, Юнь Чуюэ действительно изобразила крайнюю «слабость», но мысленно холодно усмехнулась: «Посмели украсть мои вещи? У вас действительно кишка не тонка!»

Наложница Яо Цзюйхуа, словно услышав самую смешную шутку на свете, достала из-за пазухи платок и, прикрывая рот пальцами с ярко-красным лаком для ногтей, рассмеялась. Затем она повернулась и с некоторой угодливостью сказала Первой госпоже:

— Сестрица, ты слышала? Эта маленькая дрянь требует, чтобы мы вернули вещи! Она что, совсем умом тронулась после удара? Хе-хе-хе.

Она смеялась так сильно и размашисто, что все блестящие золотые шпильки и украшения на ее голове затряслись. В солнечном свете они так сверкали, что Юнь Чуюэ и Юнь Сю пришлось отступить на пару шагов в сторону, чтобы их не ослепило.

— Матушка права, она точно с ума сошла, — поддакнула Юнь Дьеву.

— Раз вы не хотите по-хорошему, придется применить немного силы. Юнь Сю, иди закрой дверь, — с хитрой улыбкой сказала Юнь Чуюэ служанке.

Девушку немного напугала улыбка госпожи, но она, не задавая вопросов, быстро обежала Первую госпожу с дочерьми, закрыла дверь и даже задвинула засов.

Увидев это, Юнь Чуюэ мысленно похвалила: «Эту девочку можно научить».

Юнь Чжихуа почувствовала неладное. Похоже, чтение книг все-таки приносит пользу. Она сказала Первой госпоже:

— Матушка, мне кажется, эта дрянь сегодня ведет себя очень странно. Нам лучше уйти.

Не дожидаясь ответа Первой госпожи, Юнь Чуюэ спросила Юнь Сю:

— Юнь Сю, ведь это они вчетвером всегда нас обижали?

Юнь Сю все еще немного боялась Первой госпожи. Годы морального давления и физического насилия не проходят бесследно, оставляя шрамы.

Однако под явными и неявными намеками Юнь Чуюэ, а также под давлением ее взгляда, она все же кивнула.

Увидев кивок Юнь Сю, Юнь Чуюэ подошла к стене, взяла метлу и ротанговую трость, оставшуюся после обустройства цветника. Метлу она бросила к ногам Юнь Сю, а сама с мрачной усмешкой направилась к Первой госпоже и остальным. Идя, она ударяла тростью по земле, издавая звуки «шлеп, шлеп».

В этот момент Первая госпожа тоже поняла, что дело плохо. Звук ударов трости о землю отдавался в ее ушах так, словно били ее саму. Пятясь назад, она дрожащим пальцем указала на Юнь Чуюэ:

— Ты… ты… что ты собираешься делать?

Видя, как Первая госпожа и остальные побледнели от страха, Юнь Чуюэ изобразила самую «беззащитную» улыбку:

— Вы ведь не хотите возвращать мне приданое? Конечно же, я собираюсь запереть дверь и проучить собак! Пока не отдадите!

Тут же раздался звук «шлеп» — ротанговая трость опустилась на пухлую руку Первой госпожи. Одежда порвалась, и на дряблой белой коже тут же появилась свежая кровавая полоса.