Изучение боевых искусств

Изучение боевых искусств

Цзян Ицин стояла в стороне, теребя рукава, полная беспокойства. Нин Цзюэ сказал, что хочет познакомить её с одним человеком.

Вскоре улыбающийся стражник средних лет притащил связанного по рукам и ногам невысокого мужчину. Рот мужчины был заткнут тряпкой, а в глазах плескался ужас.

Цзян Ицин вся затряслась, кровь бросилась ей в голову, дыхание стало прерывистым.

Прошло столько времени, охватывая две жизни, но лицо этого невысокого мужчины навсегда врезалось ей в память, словно вырезанное из дерева.

В той жизни он схватил её и затащил в повозку. Она отчаянно сопротивлялась, скатилась с каменных ступеней, ранив себя. Кровь текла из раны, пачкая одежду похитителя. В ярости он грубо толкнул её на землю, вымещая злость. Девочка-подросток тут же почувствовала острую боль, свернулась на земле, дрожа, как рыба, выброшенная на берег.

Нин Цзюэ бросил взгляд на Цзян Ицин и замер. Он думал, что девушка просто испугалась, но в её глазах он увидел лишь ненависть.

Цзян Ицин быстро взяла себя в руки, скрыв волнение, и повернулась к Нин Цзюэ:

— Господин, что это значит?

Нин Цзюэ достал небольшой кинжал и протянул ей. Это был тот самый кинжал, который ей одолжил младший наследник.

— Младший наследник просил меня передать этот кинжал Старшей госпоже Цзян.

— Из тех, кто тогда сбежал, одни мертвы, другие пойманы. Где сейчас Цзян Ишэн, знают только Небеса, земля, я и он, — Нин Цзюэ сделал паузу. — Конечно, если Старшая госпожа Цзян тоже хочет…

— Не хочу, — решительно прервала его Цзян Ицин. — Что теперь делать с этим человеком?

— Запереть или убить, — ответил Нин Цзюэ. — Старшая госпожа Цзян может поступить с ним по своему усмотрению.

Цзян Ицин уставилась на мужчину. Он выглядел испуганным, в его маленьких глазках читалась мольба о пощаде. Он бы с радостью отбил несколько поклонов, но стражник позади крепко держал его.

Когда-то она так же умоляла.

Стоя на коленях, она билась головой об пол, прося отпустить её. Кровь сочилась из раны на лбу, стекала по виску, смешиваясь со слезами.

Но он лишь раздраженно отмахнулся, жалуясь, что хотел поймать того мальчишку и продать подороже, но тот сбежал, оставив ему лишь раненую девчонку.

Вспоминая то отчаянное положение, взгляд Цзян Ицин стал ледяным. Она больше не была той слабой, беспомощной девочкой. Ну и что, что боги и Будда не защищают её? Она сама может стать мстительным духом.

Видя, что она молчит, Нин Цзюэ немного засомневался.

Как ни крути, она была еще подростком. Возможно, было слишком рано подталкивать её к тому, чтобы она своими руками расправилась с врагом. У неё были свои тайны, стоило понаблюдать за ней.

Поколебавшись мгновение, Нин Цзюэ кашлянул:

— На самом деле…

Не успел он договорить, как, в мгновение ока, Цзян Ицин взмахнула рукой — кинжал вонзился точно в шею похитителя. Даже стражник позади не успел среагировать и застыл на месте от изумления.

Цзян Ицин ловко выдернула кинжал. Брызнула кровь.

— Вы что-то сказали? — она спокойно повернулась. Капелька крови попала ей на уголок глаза, словно маленькая алая родинка, добавив её красивому лицу оттенок роковой прелести.

— …Ничего.

Нин Цзюэ махнул рукой. Май Дун наконец пришел в себя и, обменявшись потрясенным взглядом со стражником средних лет, утащил тело похитителя.

Глаза Цзян Ицин были пусты. Она машинально взяла чайник Нин Цзюэ, налила немного остывшего чая себе на руки, смыла кровь с кинжала и так же бесстрастно спросила:

— Моей смелости достаточно?

Нин Цзюэ тихо рассмеялся. Как интересно.

— Это священное место Будды. Старшая госпожа Цзян не боится навредить своей посмертной добродетели?

— Будда меня не защищает, так чего мне бояться ада?

…

Когда Цзян Ицин ушла, Нин Цзюэ откинулся на спинку стула и пробормотал, словно разговаривая сам с собой:

— Что же пережила эта девушка из семьи Цзян? Почему у неё такие тяжелые мысли, и она так безжалостна в столь юном возрасте?

Стражник средних лет, Ши Ху, улыбнулся:

— Ваше Высочество в её возрасте уже умел скрывать свои таланты перед императором, не показывая ни радости, ни гнева. Вы не только взяли на себя управление Приютом Радости и Единства, но и до сих пор играете роль праздного принца.

Нин Цзюэ запнулся и недовольно посмотрел на него.

— Только ты и болтаешь. Ши Ху, передай сведения о наводнении, о которых говорила Старшая госпожа Цзян, министру Чжоу.

— Вы снова хотите уступить заслугу Его Высочеству Наследному Принцу?

— Сказал идти, значит иди.

Ши Ху открыл было рот, но в конце концов лишь кивнул.

-

После этого Цзян Ицин под предлогом недавних неурядиц в семье Цзян сказала, что хочет отправиться в храм, соблюдать пост и читать молитвы, чтобы помолиться за благополучие семьи.

Супруги Цзян, занятые какими-то своими планами, не стали ей мешать, что избавило её от необходимости придумывать оправдания.

Для семьи Цзян, потерявшей сына, эти две дочери, казалось, стали бесполезны.

Цзян Ицин была рада свободе. Каждый день она вставала рано утром, шла в Храм Чэнъинь, а затем тайно через заднюю дверь пробиралась в соседний Приют, чтобы обучаться боевым искусствам у Шу Цзяньцю.

Её тело было слабым, а основа — посредственной, поэтому ей приходилось трудиться усерднее других. Опираясь на остаточные воспоминания о навыках из прошлой жизни и ежедневно пробегая дополнительные десять-двадцать кругов для укрепления выносливости, она быстро прогрессировала.

Нин Цзюэ иногда приходил понаблюдать. Видя, как её мокрые от пота волосы прилипли к щекам, а лоб покрыт капельками пота, он невольно усмехнулся:

— Если ты будешь так продолжать, то станешь намного сильнее меня в боевых искусствах.

— Ну и пусть стану сильнее, — Цзян Ицин присела рядом с ним отдохнуть, небрежно вытерла пот со лба, её глаза сияли. — Тогда я буду защищать господина.

Нин Цзюэ замер, а затем на его губах появилась улыбка, легкая, как ветерок ранней осени, несущий аромат османтуса и скользящий по чистой глади источника.

Он родился в неспокойное время. По словам Ши Ху, тогда в Дунцзине царили хаос и нищета. Через пару лет род Нин поднял знамя восстания. Он провел немало времени с матерью в Армии Усмирения Севера под командованием его тёти, Вэймин, Старшей Принцессы. Его вырастили три генерала, служившие под началом тёти.

Жизнь в армии была тяжелой, но он видел, как Маркиз Сюаньпин, тогда еще храбрый генерал, смотрел на ночное небо, тоскуя по больной жене; видел, как обычно беззаботный генерал Юньсяо плакал по убитым жителям целого города; видел и генерала Динбэй — нежную женщину, которая могла с длинным мечом стоять в седле, не уступая мужчинам.

Позже, когда бои ужесточились, его отправили в безопасное место. Каждый день он сидел в приюте, глядя на клочок неба, и молился о победах Армии Усмирения Севера.

А потом мать покончила с собой, генерал Динбэй погибла в бою, генерал Юньсяо потерял ногу, впал в уныние и заперся в своей резиденции, не желая никого видеть. Тётя больше не хотела заниматься делами, стала вдовствующей затворницей во дворце и выдвинула на передний план Маркиза Сюаньпин — единственного оставшегося из пяти героев Динбэй.

С тех пор Армия Усмирения Севера распалась.

В ночь, когда Маркиз Сюаньпин получил свой титул, он тайно пришел к нему и сказал, что времена изменились, Динбэй уже не тот, что прежде, и велел ему быть осторожным во всем.

Маленький Нин Цзюэ повзрослел за одну ночь и научился скрывать свои таланты.

Лишившись защиты матери, он рос, ступая осторожно, шаг за шагом.

И вот сегодня маленькая девочка, на несколько лет младше его, сказала, что будет его защищать.

…

Спокойные дни пролетели быстро, приближался Праздник середины осени.

В этот день после полудня Цзян Ицин вернулась из Приюта и учила арифметике Цзян Инин, которая только что проснулась после дневного сна.

Эта малышка с трудом запоминала стихи и песни, совершенно не могла сосредоточиться, но однажды Цзян Ицин внезапно обнаружила у неё талант к счету.

Цзян Инин тоже заинтересовалась и стала просить старшую сестру учить её этому, говоря, что от стихов и текстов у неё болит голова.

Не успели они толком позаниматься, как из переднего двора прибежала Юань Лю. Легкой походкой она подошла и таинственно прошептала:

— Госпожа, госпожа, кажется, в переднем дворе ссорятся!

Обе девушки подняли головы от книг. Цзян Инин с любопытством спросила:

— Что случилось? Что случилось?

— Точно не знаю… Я только издалека слышала, как госпожа разбила вазу и кричала пронзительным голосом: «Я не согласна, я не согласна!». Очень страшно было, — Юань Лю пискляво изобразила крик, рассмешив обеих сестер.

— Матушка всегда уважала отца. Что же могло вызвать такую бурную ссору? — сказала Цзян Ицин, но вид у неё был равнодушный, словно её это не особо волновало.

— Юань Лю, пойди еще разузнай, а потом расскажешь мне! — Цзян Инин подняла личико, взволнованно торопя служанку.

Юань Лю ответила «Хорошо!» и снова быстро исчезла.

— Ах ты, любопытная варвара, — Цзян Ицин легонько шлепнула её по голове. — Давай учись.

Цзян Инин сказала «О» и послушно уткнулась в книгу.

Однако вскоре Юань Лю снова прибежала, сообщив, что Господин Цзян велел им обеим идти в передний зал, сказав привести себя в порядок для встречи гостей.

Цзян Ицин была полна сомнений. Кто станет ходить в гости во время Праздника середины осени?

Они немного поправили одежду и с самым благопристойным видом вошли в передний зал, внутренне удивившись.

На почетном месте прямо сидел Господин Цзян и беседовал с незнакомой госпожой рядом с ним. А Госпожа Цзян сидела ниже, её глаза были красными, словно она только что плакала, а на лице застыло недовольство.

Напротив сидела изящная женщина лет двадцати с небольшим. Простое платье не могло скрыть её стройной фигуры. Она слегка опустила голову, её прическа и нежное лицо вызывали особую жалость.

Неожиданно оказалось, что она держит за руку маленького мальчика, который по возрасту не походил на её сына.

— А-Цин, А-Ин, подойдите поприветствовать вашу Старшую тётушку, — Господин Цзян поманил их рукой.

Много лет назад, после смерти деда Цзян, при разделе наследства семья Цзян чуть не разорвала отношения. В итоге старшая ветвь семьи тайно поддержала Господина Цзян деньгами для переезда в столицу. Они объединились, разделили имущество третьей ветви и выгнали их из Хуайчжоу.

Сейчас старшая ветвь все еще жила далеко в Хуайчжоу, но, не имея таланта к ведению дел, почти растратила свое состояние. Господин Цзян, помня о былом сговоре, внешне поддерживал видимость благополучия старшей ветви.

— Сколько лет прошло, А-Цин так выросла, стала такой красавицей, — Госпожа Лю, жена старшего брата отца, была в приподнятом настроении, так как избавилась от обузы, и с фальшивой любезностью взяла Цзян Ицин за руку.

Цзян Ицин вежливо поклонилась и воспользовалась моментом, чтобы высвободить руку.

Госпожа Цзян с ненавистью посмотрела на госпожу Лю. Та, казалось, забыла приготовить подарки к встрече.

— Я вижу, А-Цин такая милая и добродетельная, наверняка будет хорошей сестрой и сможет играть с Шэн-эром, — Госпожа Лю повернулась к изящной женщине, сидевшей ниже. — Правда ведь, Юньнян?

Шэн-эр?

В глазах Цзян Ицин мелькнул холодный блеск.

Изящная женщина выдавила из себя слабую улыбку, согласно кивнула, быстро взглянула на Господина Цзян и снова смущенно опустила голову.

Цзян Ицин бросила взгляд на Господина Цзян. Тот кашлянул.

— Это естественно. Невестка, не волнуйтесь, я обязательно позабочусь о Юньнян и Шэн-эре, буду любить Шэн-эра как родного сына.

Лицо Госпожи Цзян было полно негодования, казалось, из её глаз вот-вот посыплются искры.

После таких слов все стало ясно.

Семья Цзян действительно нашла замену «Цзян Ишэну», да еще и в придачу с наложницей.