Глава 8 (Часть 2)

— Я и так волнуюсь, — ответил Цю Цзюньжэнь, ставя на стол две тарелки с приготовленным завтраком в западном стиле. — Разве нужно, чтобы я бегал и прыгал, чтобы ты это заметил?

На самом деле Цю Цзюньжэнь действительно очень переживал: Цзюньчжэ доверил ему ребёнка, а он её потерял.

Но волнение ничего не даст. Если с классным руководителем ничего не выйдет, придётся звонить в полицию.

В этот момент у Ли Лэя зазвонил телефон. Он взглянул на экран, тут же отложил сосиску, которую собирался положить в рот, и сказал:

— Есть!

Проведя пальцем по экрану, он продиктовал Цю Цзюньжэню номер телефона:

— Номер её классного руководителя, фамилия Лю.

Цю Цзюньжэнь набрал номер. Через некоторое время ему ответили, и он вежливо спросил:

— Простите, это учитель Лю? Я опекун Цзян Уцзы, моя фамилия Цю.

Затем он объяснил ситуацию учителю Лю. На том конце провода что-то сказали, и Цю Цзюньжэнь быстро ответил:

— Хорошо… хорошо… Это моя вина, простите за беспокойство в праздник! …Хорошо, тогда буду ждать вашего ответа.

— Что сказал её классный руководитель? — тут же спросил Ли Лэй, как только Цю Цзюньжэнь положил трубку.

— Она сказала, что у Цзян Уцзы есть хорошая подруга по имени У Цзисян, которая живёт в «Садах Восточной Горы». Скорее всего, она у неё.

— Дело раскрыто! — воскликнул Ли Лэй, подняв руки вверх.

Они немного поели, и снова зазвонил телефон.

Цю Цзюньжэнь взглянул на экран и ответил:

— Здравствуйте, учитель Лю. Да… да-да, отлично, отлично! Спасибо вам большое, да-да-да…

Ли Лэй, наблюдая за ним, улыбался.

Цю Цзюньжэнь повесил трубку. Видя, как Ли Лэй ухмыляется, он спросил:

— Чему ты улыбаешься?

— Ты прямо как настоящий родитель, — со смехом ответил Ли Лэй.

— Ешь давай, — сказал Цю Цзюньжэнь, не обращая на него внимания. Цзян Уцзы нашлась, она в «Садах Восточной Горы», с ней всё в порядке, она с родителями своей одноклассницы. Это окончательно успокоило Цю Цзюньжэня.

— Жаль, что я своего отца не помню, — сказал Ли Лэй, жуя сосиску. — Если бы он был таким же, как ты, я был бы очень счастлив.

— Почему? — спросил Цю Цзюньжэнь, делая глоток молока.

— Потому что ты уважаешь меня, доверяешь мне и никогда не считаешь меня идиотом.

— С чего ты взял?

Лицо Ли Лэя стало серьёзным:

— Правда. По крайней мере, с самого детства, когда я говорил, ты никогда меня не перебивал, даже если я нёс полную чушь, ты всегда внимательно слушал до конца. Никто из взрослых вокруг меня так не делает.

Цю Цзюньжэню захотелось рассмеяться:

— Если ты знал, что несёшь чушь, зачем говорил?

— Потому что я был маленьким. Когда говорил, не думал, что глупости говорю, наоборот, считал себя очень умным. Люди взрослеют и становятся умнее только со временем. Но именно это мне в тебе и нравится — даже когда я был глупым, и мои мысли были глупыми, ты всё равно внимательно слушал. Даже наши учителя так не умеют.

— «С самого детства», «тогда», — усмехнулся Цю Цзюньжэнь. — Сколько тебе лет-то?

Ли Лэй пожал плечами:

— По крайней мере, я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что некоторые вещи, которые я делал раньше, были глупостью, — он взял кусок бекона, прожевал и проглотил, а затем продолжил: — Поэтому мне всегда казалось, что мы с тобой одного возраста, потому что с тобой легко общаться.

— Какого ещё одного возраста? Не наглей.

— Ты же ненамного старше меня, — рассмеялся Ли Лэй.

— В два раза — это «ненамного»?

Ли Лэй картинно похлопал Цю Цзюньжэня по плечу:

— Времена меняются, товарищ. Разница в двадцать лет в браке — это вообще не разница.

— Отвали.

Ли Лэй снова рассмеялся. Когда они закончили есть, Цю Цзюньжэнь сложил тарелки:

— Как обычно, я готовлю, ты моешь посуду.

Ли Лэй без лишних слов встал, взял тарелки, пошёл на кухню, поставил их в раковину, взял губку, капнул на неё моющее средство и начал мыть посуду. Он спросил:

— Дядя, так дело не пойдёт. Когда ты уже найдёшь себе жену?

Цю Цзюньжэнь откинулся на спинку стула и молча пил воду. Обычно он бы отшутился на слова Ли Лэя, но сегодня он вдруг вспомнил телефонный звонок, который был несколько часов назад в полицейском участке.

Её голос всё ещё звучал у него в голове, не давая ему покоя.

Видя, что Цю Цзюньжэнь молчит с бесстрастным лицом, Ли Лэй, не зная, о чём тот думает, снова спросил:

— …А что у вас с Ся Сюэ случилось? Я всё не решался спросить.

Услышав её имя, Цю Цзюньжэнь почувствовал, как у него ёкнуло сердце.

Это было уже не то волнение, которое он испытывал раньше, услышав её имя, но и равнодушным он остаться не мог.

Ся Сюэ. В университетском общежитии каждый раз, когда её имя упоминалось, его сердце долго билось чаще: «Лето и снег — какое красивое имя, как и она сама».

Но это было много лет назад.

Цю Цзюньжэнь допил воду из стакана и поставил его в раковину, где Ли Лэй мыл посуду:

— Не вдруг. Проблемы были давно.

— Неразрешимые? — спросил Ли Лэй, продолжая мыть посуду.

— Непримиримые классовые противоречия.

Сказав это, он вдруг вспомнил, что когда-то говорил то же самое Цзюньчжэ. Тогда Цзюньчжэ тут же спросил:

— У вас с ней? Борьба между буржуазией и пролетариатом?

— Я — пролетариат, она — буржуазия, — с горькой улыбкой ответил тогда Цю Цзюньжэнь. Цзюньчжэ сразу понял, налил ему стакан вина, похлопал по плечу и шутливо утешил: — Главное, чтобы это не было противостоянием рабов и рабовладельцев.

Но позже они всё равно расстались.

— Какие классовые противоречия? — не понял Ли Лэй.

— Это значит, что мы не подходили друг другу и расстались, — спокойно объяснил Цю Цзюньжэнь.

Ли Лэй всё ещё не до конца понимал.

Цю Цзюньжэню снова захотелось курить.

Но он сдержался и начал думать, не пора ли ехать на работу.