Глава 10 (Часть 2)

”

Чэн Шиюань достала откуда-то массажную расчёску из рога и принялась рассеянно постукивать ею по макушке.

Услышав слова Лу Вэньцянь, она вдруг усмехнулась:

— Боюсь, цену, которую я назову, вы не сможете заплатить.

Лу Вэньцянь неосознанно ещё выше вскинула подбородок, так что ноздри её чуть ли не упирались в лицо Чэн Шиюань. Она надменно произнесла:

— Поищите информацию о Jiang Tang Entertainment. Когда найдёте, тогда и называйте цену. Сколько скажете, столько и будет. Но если не вылечите, тогда разговор будет другой.

Чэн Шиюань покачала головой. В её сияющих глазах, словно в чистом источнике, плескалась вода, и в этом блеске промелькнуло сострадание.

— Цена, о которой я говорю, — это не деньги. Если хотите, чтобы ваш сын был здоров, вам нужно умерить свою властность. Не заставляйте его добиваться выдающихся успехов в учёбе, не заставляйте есть то, что он не любит. Позвольте ему играть, быть ближе к природе, жить счастливой жизнью, как настоящий ребёнок.

Лу Вэньцянь слушала, будто ей рассказывали какие-то арабские сказки, и невольно повысила голос:

— Вы говорите о счастливой жизни ребёнку из такой семьи, как наша? Вы что, шутите?

Чэн Шиюань скривила губы:

— Раз уж у вашей семьи есть императорский трон, который нужно унаследовать, тогда считайте, что я ничего не говорила.

Выслушав всю эту чушь, Лу Вэньцянь с вытянутым лицом уже собиралась прервать связь, но тут Чэн Шиюань неторопливо добавила:

— Когда вы были им беременны, вы чрезмерно следили за фигурой, сидели на диете и ели много холодных овощей и фруктов. Это уже привело к его врождённой недостаточности. При рождении он весил меньше пяти цзиней (около 2,5 кг).

Чэн Шиюань не рассчитала силу, и роговая расчёска больно ткнула её в кожу головы. Она втянула воздух и потёрла ушибленное место.

И только потом продолжила:

— Наполненность почечной ци человека определяется врождёнными факторами. Раз у него врождённая недостаточность, это означает, что запасённой почечной эссенции в его теле меньше, чем у других. Её следовало бы расходовать экономно. Но вы, ради собственного престижа, заставляете его учиться сверх меры, часто до часу или двух ночи. Это только усугубляет положение, как снег на иней. Почечная ци в его теле уже начала истощаться.

— Если не вмешаться, не пройдёт и полугода, как Цзян Хаокун умрёт от почечной недостаточности.

Кулаки мамы Цзян, сжатые так сильно, что побелели костяшки, слегка дрожали. Услышав, как кто-то пророчит её сыну скорую смерть, она так разозлилась, что её лицо исказилось.

Лицо Чэн Шиюань оставалось спокойным, но взгляд был ледяным.

— Он сам уже на грани истощения, но всё равно усердно учится, потому что любит и уважает вас, потому что вы — мама. Поэтому он изо всех сил старается делать всё, что вы говорите.

— Сердца матери и сына связаны. Вам достаточно закрыть глаза и почувствовать сердцем, чтобы понять, болен ваш сын или нет.

— Лекарство помогает тем, кому суждено. Подарок, который вы прислали, я верну. Обдумайте всё и тогда приходите ко мне.

Чэн Шиюань сказала всё, что хотела, и, не удостоив маму Цзян больше ни единым взглядом, прервала видеосвязь.

Пока Чэн Шиюань говорила, в комментариях царила тишина. Только после того, как связь прервалась, кто-то написал:

【Я даже расплакалась. Оказывается, Гений Кун так старался ради мамы. Я рыдаю.

Хочу пойти на страницу мамы Цзян и написать ей, чтобы она позволила ребёнку жить легче.】

【Я раньше не верила в китайскую медицину, но внезапно стала поклонницей доктора Чэн. Она поймала такую крупную рыбу, как семья Цзян, и могла бы содрать с них кучу денег, но она собирается вернуть подарок. Кажется, ей можно доверять.】

【Выше, не верьте людям так легко. Слышали про «закинуть длинную леску, чтобы поймать большую рыбу»?】

【Вот именно! Говорит так туманно. Лечишь — так лечи, к чему все эти разговоры? Сразу видно, что-то тут не так.】

Увидев, что время уже позднее, Чэн Шиюань собрала свои вещи и, не обращая внимания на комментарии в стриме, выключила телефон. Взяв жемчужную сумочку, она грациозно и изящно вышла из старой лавки.

*

Кухня дома была взорвана Чэн Сяном, готовить там было нельзя. Впрочем, даже если бы кухня была цела, Чэн Шиюань всё равно не умела готовить. Барышня Чэн была белоручкой из тех, чьи нежные пальчики никогда не касались домашней работы. В прошлой жизни она даже не знала, как выглядит кухня.

Переехав и начав самостоятельную жизнь, она не решилась вернуться в дом семьи Чэн, чтобы поесть за их счёт.

Закрыв лавку, она побрела по окрестностям переулка Юнъюй в поисках вкусного и чистого ресторанчика.

Едва свернув с переулка Юнъюй, она увидела на углу улицы небольшой ларёк с закусками. Аромат был соблазнительным, и перед ларьком уже сидело несколько молодых людей.

Чэн Шиюань остановилась, чтобы посмотреть, что здесь продают, и тут её кто-то окликнул:

— Доктор Чэн? Вы уже поели?

Её окликнул один из молодых людей. Чэн Шиюань посмотрела в его сторону, но лицо показалось ей незнакомым, и она не смогла вспомнить, кто это.

Молодой парень глуповато улыбнулся ей:

— Доктор Чэн, это я, Ван Баобао! В тот день, когда вы спорили с Сестрой Вэнь, я ещё за вас заступался.

В тот день, когда Сестра Вэнь устроила скандал у дверей лавки, собралось много народу. Чэн Шиюань действительно не могла вспомнить этого Ван Баобао.

Ван Баобао, похоже, не обиделся на её отстранённость и очень радушно пригласил:

— Поели? Если нет, присоединяйтесь к нам! Здесь готовят потрясающий лучжу хошао (тушёные свиные субпродукты с лепешкой), настоящий старый пекинский вкус!

Чэн Шиюань раньше никогда не ела ничего подобного. После перемещения она сначала жила в пятизвёздочном отеле и питалась в ресторане при отеле. Позже, переехав к Чэн Сяну, у неё тоже не было возможности поесть где-то на улице.

На столе перед Ван Баобао и его друзьями стояло несколько тарелок с красной и зелёной едой. Чэн Шиюань показалось, что всё это выглядит очень грубо, как еда бедняков в старые времена.

Она махнула рукой:

— Нет, спасибо, ешьте сами. Я обычно не ем такую еду.

— Да ладно вам, попробуйте! Если не понравится, я съем собственную голову! — Ван Баобао весело поднялся и поставил перед Чэн Шиюань маленькую табуретку.

От такого радушного приглашения было трудно отказаться, и Чэн Шиюань неохотно села.

Она решила, что просто попробует кусочек для вида, чтобы люди не сказали, что она заносчивая.

Её статная и элегантная фигура совершенно не вписывалась в обстановку этого скромного ларька с уличной едой. Но это ничуть не помешало ей через полчаса уверенно крикнуть хозяину ларька:

— Ещё порцию лучжу хошао! Побольше кинзы!