☆、16

☆、16

У Тун не хотелось возвращаться в общежитие. У Бай Сэнь дома было все необходимое: и пространство, и материалы, и Бай Сэнь не возражала, чтобы У Тун ими пользовалась. Однажды У Тун забыла закрыть тюбик акварельной краски, и потом, когда краска понадобилась, ее почти невозможно было выдавить. Бай Сэнь лишь громко рассмеялась, пытаясь ногтями размять тюбик, и сказала У Тун: «Я все равно ненавижу акварель, а у этой краски „Перманентная роза“ (Permanent Rose) только английское название красивое, на самом деле она совсем не практичная!»

К сожалению, задания все равно нужно было делать, а таскать все эти большие и маленькие рулоны бумаги и холсты в автобусе было слишком хлопотно.

У Тун иногда ночевала в общежитии и чувствовала, что ночи стали холоднее, намного холоднее.

Она отделывалась от расспросов Лю Ичэнь простыми фразами: «Рисую для выставки факультета». Когда этот ответ приелся, Лю Ичэнь перестала спрашивать.

Соседка с факультета дизайна с виноватым видом просила разрешения поставить свои вещи на стул У Тун, и та, пожав плечами, соглашалась.

Казалось, она была просто пейзажем за окном — ее присутствие или отсутствие не имело для них большого значения.

В тот день У Тун в своем обычном медленном темпе работала над заданием по живописи маслом. Рисуя, она снова вспомнила слова Мэнди.

Когда Бай Сэнь не было рядом, некому было удержать ее от бесконечных мрачных мыслей.

«Сэньсэнь — всеобщая любимица, женщина для всех».

Размышляя об этом, У Тун обнаружила, что ее мысли зашли в тупик и никак не могли выбраться.

Ей не нравилось самоистязание, поэтому она бросила картину (к счастью, масло сохнет медленно и его всегда можно исправить), поспешно побежала в библиотеку, нашла компьютер и поискала «Белую ложь».

Ничего, кроме страницы на Facebook с минимумом информации, но там был адрес.

И вот У Тун в одиночку снова вернулась в «Белую ложь».

Прежде чем спуститься по лестнице, У Тун глубоко вздохнула, уставившись на жутковатое желтое свечение на деревянных ступенях, и бесстрастно пошла вперед.

— Привет! — Мэнди стояла за барной стойкой рядом с Кеем. Очевидно, еще не было одиннадцати, и они оба были на месте.

— Пиво, как обычно? — дружелюбно спросил Кей.

У Тун на несколько секунд замерла.

— Нет, «Восход».

Мэнди безэмоционально взглянула на Кея и снова отвернулась к своим делам.

— Сэньсэнь сегодня не с тобой? — спросил Кей.

У Тун покачала головой.

— Она знает, что ты здесь? — повернувшись, спросила Мэнди.

Покачала головой.

У Тун села за стойку, пытаясь связать Кея перед собой и этот бар «Белая ложь» с информацией в своей голове. Это место когда-то было убежищем Бай Сэнь, ее единственным пристанищем.

— Одной тебе здесь, кажется, не так уж безопасно, — сказала Мэнди, подавая напиток. — В глазах многих ты, должно быть, лакомый кусочек, а здесь много волков.

У Тун слушала, не совсем понимая, уши еще не уловили достаточно ключевых слов.

— Я не толстая.

Мэнди расхохоталась. — Ты пришла одна, наверное, не потому, что пить захотелось? — сказала она, приподняв бровь. — Из-за одиночества?

Да, а какая причина?

Без Ли Шицин или Бай Сэнь никто не угадает ее мысли, не объяснит все за нее.

У Тун просто покачала головой.

— Эй! Тун! — В поле зрения У Тун появилась какая-то фигура. Совершенно незнакомая, но имя У Тун произнесла с необычайной близостью. — Опять пьешь одна с горя? Не волнуйся, сегодня мы точно не разминемся!

— Заноза, — равнодушно поздоровалась Мэнди, явно не радуясь ее появлению.

— Сэньсэнь ведь нет? — спросила Заноза, словно желая удостовериться.

— Угу, скоро будет, — ответила Мэнди и с сарказмом добавила: — Черт возьми, выбирай: хочешь сбежать сейчас, поджав хвост, или удирать в панике у нее на глазах? Хе, все равно рано или поздно придется убираться.

Заноза мрачно взяла протянутый ей бокал и с сожалением попрощалась с У Тун.

— Зачем ты солгала? — спросила У Тун у Мэнди.

Мэнди хмыкнула. — Ты не подходишь для этого места. Даже если ты ни слова о себе не скажешь, у тебя все равно нет способности к самозащите.

— Угу.

У Тун согласилась. Если бы была возможность, она бы тоже не хотела здесь появляться.

— Чего боится Заноза?

— Обаяния Сэньсэнь, — Мэнди забрала у У Тун наполовину выпитый «Восход». — Это то, что заставляет людей одновременно любить и бояться. Заноза спешит убежать от нее, хех, потому что не может скрыть, как сильно ее хочет.

Мэнди задумалась, ее взгляд стал острым, как у леопарда. Она некоторое время смотрела на У Тун, прежде чем наконец решилась рассказать историю.

— Заноза… она просто ребенок. Она на два года старше тебя, но по умственному возрасту все еще как ученица средней школы. Ночью притворяется очень взрослой. Сэньсэнь раскусила ее с первого взгляда, ха-ха, соплячка. Таких Сэньсэнь точно не тронет…

Мэнди провела рукой по ярко-красным волосам. Странно, но это совсем не выглядело неуместно, наоборот, смелый цвет подчеркивал ее характерные черты лица, ее сильный образ. У Тун смутно почувствовала, что с другими Мэнди не разговаривала бы так мягко, так снисходительно. Возможно, она была так добра к ней из-за Бай Сэнь.

У Тун не стала бы отрицать: хотя она опрометчиво прибежала в «Белую ложь», перед Мэнди она действительно испытывала страх. Но ей нужно было узнать больше о прошлом Бай Сэнь.

Мэнди это поняла.

— Любые вопросы ты должна задавать самой Сэньсэнь, — сказала Мэнди, подавая У Тун стакан простой воды. Ее острый взгляд задержался на лице У Тун. — Если собираешься спрашивать, смой запах алкоголя изо рта. Сэньсэнь все чувствует.

— Тун, уже поздно.

Бай Сэнь сонно открыла дверь. На ней была та же футболка и шорты, которые она носила как пижаму.

Очевидно, после ухода из «Белой лжи» У Тун потратила слишком много времени, чтобы добраться до дома Бай Сэнь.

— Тебе кто-нибудь говорил? Тун, запах скипидара, смешанный с запахом алкоголя, на тебе — это так сексуально.

Мэнди действительно не ошиблась. Не прошло и тридцати секунд с момента встречи, как Бай Сэнь уже смогла по запаху описать вечерний маршрут У Тун!

— Я была в «Белой лжи», — призналась У Тун.

Бай Сэнь с грустной улыбкой вздохнула и отступила, пропуская У Тун в дом.

— Это моя вина, хех. Шила в мешке не утаишь, — Бай Сэнь села на диван. — Это неважная деталь, но без этого большого куска картина все же неполная.

— Я слишком переживаю, — подумав, сказала У Тун. — Можешь не рассказывать, если не хочешь.

Это были искренние слова. Увидев терзания Бай Сэнь, У Тун подумала: если воспоминания действительно болезненны, зачем ей заставлять Бай Сэнь перематывать их назад?

— Тун, я привыкла ходить домой из «Белой лжи» окольными путями, потому что долгое время обманывала пьяных, — Бай Сэнь подняла голову к темному потолку и сказала: — Ты хочешь услышать самую откровенную правду, так что я не буду скрывать.

В этот момент У Тун испугалась. Она поняла, почему, придя в «Белую ложь», не стала искать Бай Сэнь — оказывается, она и сама не хотела слышать ужасную правду из ее уст.

Некоторые вещи невозможно было даже представить, но можно было догадаться об их степени.

— Как там раньше говорили? «Общественный транспорт»? — Бай Сэнь скривила губы в улыбке — очень саркастической, очень горькой. Она села на стул, подтянув ноги и обхватив колени руками, глядя куда-то в сторону ступней У Тун. — Кажется, «общественный транспорт», хех, каждый садится.

Правда, У Тун было все равно, какие метафоры использовали люди.

Она пожалела, что бросила кисть и сломя голову выбежала на улицу. И тем более не стоило пить тот «Восход». Выведывать всегда неправильно. А самое главное, она не хотела слышать, как Бай Сэнь насмешливым тоном, словно равнодушный наблюдатель, издевается над своим прошлым.

— Я спала… с завсегдатаями «Белой лжи». Почти с каждым, — тихо сказала Бай Сэнь. — Можешь себе представить, хех. Два года — это долго? Достаточно.

Бай Сэнь слезла со стула, начала рыться в шкафу и наконец нашла какую-то бутылку.

— Сколько рассказала Мэнди?

У Тун пожала плечами, показывая, что ничего.

Бай Сэнь с сомнением уставилась на бутылку в руке. — …Как это возможно? — но тут же вернулась к своему ритму, нашла стакан и налила выпить.

— Тун, на самом деле, от Мэнди ты можешь узнать больше всего правды, хех, даже больше, чем от Кея. Можно сказать, ты выбрала правильного человека. Она действительно ничего не сказала? — Бай Сэнь взглянула на У Тун, получила подтверждение и задумчиво произнесла: — …Это так на нее не похоже.

У Тун молчала, позволяя Бай Сэнь говорить. Она больше не будет спрашивать, как бы сильно ни хотела знать.

У Тун только сейчас поняла: как бы сильно ни было желание узнать правду, видеть натянутую улыбку Бай Сэнь было еще больнее, от этого жгло в груди, перекрывая все остальное…