Глава 4 (Часть 2)

Чжао Чжэнчжи кашлянул и шагнул вперед.

— Брат, как все прошло?

Вэнь Шуцин достал из-за пазухи какой-то предмет и протянул ему.

— Брат Чжао, сохрани эту табличку. Через три месяца предъяви ее в Пурпурной башне, и тебе вернут человека.

Чжао Чжэнчжи только взял табличку в руки и еще не успел ее рассмотреть, как, услышав слова «Пурпурная башня», воскликнул:

— Неужели это Пурпурная башня из «Пяти башен и двенадцати городов»?

— Именно,— ответил Вэнь Шуцин.

Нефритовая табличка словно вдруг стала обжигать руку. Чжао Чжэнчжи хотел что-то сказать, но, помешкав, все же промолчал и бережно убрал табличку.

Как только Чжао Чжэнчжи ушел, Сяомай тут же начала жаловаться:

— Брат, этот Чжао какой-то странный. Он все время пытался выведать, какие у нас с тобой отношения. Я сказала, что мы брат и сестра, а он не поверил!

Вэнь Шуцин улыбнулся, не придавая этому значения.

Сяомай продолжала ворчать:

— Еще говорит, что твой старый друг! Он даже не знает, нравятся тебе мужчины или женщины.

Вэнь Шуцин громко кашлянул.

Сяомай потерла нос и смущенно замолчала.

Древняя дорога, засыпанная песком, была безлюдна. Любой, кто проходил здесь, если не хотел умереть от жажды в пути, обязательно останавливался в единственном маленьком городке поблизости.

Городок был небольшой. Стоя посреди улицы и оглянувшись по сторонам, можно было увидеть бескрайние пески за его пределами.

Девушка стояла у каменной стелы на въезде в город и, обернувшись, крикнула:

— Брат, мы приехали! Вот он!

Оглядевшись вокруг, она вздохнула:

— Какое пустынное место…

— Зачем ты увязалась за мной? — вздохнул Вэнь Шуцин. — Дома разве не лучше?

— Дома я совсем одна, скучно! Ты обещал моему отцу, что не оставишь меня одну, пока я не выйду замуж!

Вэнь Шуцин горько усмехнулся и пробормотал:

— Вот беда… Где же мне найти парня, которому понравится эта обезьянка?

— Что ты там бормочешь? Пойдем уже! — сказала Сяомай.

Вэнь Шуцин отозвался и вместе с ней вошел в этот довольно пустынный пограничный городок.

Хозяин Сунь держал единственный в городе трактир уже восемнадцать лет. Каждый год он видел множество людей с Центральной равнины, отправляющихся в пустыню, но за все эти восемнадцать лет мало кто возвращался оттуда.

Сегодня дела шли лучше, чем вчера. Еще не наступил дневной час «вэй» (с 13:00 до 15:00), а в трактире уже почти не осталось свободных мест. Хозяин Сунь и его помощники протирали и расставляли столы, им казалось странным, что сегодняшние посетители были необычайно тихи.

Сначала пришли трое даосов: один лет сорока с небольшим, двое других — около тридцати. Вслед за ними появился юноша в парчовом халате с мечом на поясе и мужчина средних лет с бледным лицом и без бороды. Третья группа также состояла из двух человек: худощавого и низкорослого старика, одетого как гадатель, и рослого громилы ростом под три метра. За отдельным столом сидел толстяк весом более ста килограммов. Пятая группа состояла из двух близнецов, одетых одинаково.

Все эти люди пришли примерно в одно время, около полудня.

Занавеска на входе поднялась, и вошли еще люди.

— Ах!

Вошедшие, казалось, не ожидали, что в трактире будет так многолюдно, и тихонько ахнули.

Хозяин Сунь услышал тонкий и звонкий голос, похожий на женский, и поднял голову. И действительно, это была девушка, лет пятнадцати-шестнадцати, очень миловидная. Это было редкостью, ведь в городе те, кого можно было назвать «женщинами», были уже за шестьдесят. Среди посетителей трактира женщин не бывало, не говоря уже о таких молодых и свежих девушках.

Девушка пришла не одна. Вместе с ней вошел юноша с восково-желтым лицом и болезненным видом.

— Брат, помедленнее,— сказала она, приподнимая тяжелую занавеску, чтобы юноша мог войти.

Похоже, это были брат и сестра.

Несколько посетителей подняли головы и взглянули на них. Их взгляды скользнули по юноше с болезненным видом, похожему на ученого, задержались на девушке и снова вернулись к своим делам.

В трактире было довольно темно. Большая часть столов была занята, свободен оставался только один, в северном углу.

Юноша подвел девушку к столу, и они сели в углу. Если бы они молчали, их присутствие было бы почти незаметно.

Но заставить девушку-подростка молчать — это слишком жестоко.

До их прихода, хотя в трактире было много людей, стояла тишина, как на кладбище. Как только девушка заговорила, ее звонкий, чистый голос наполнил помещение, словно возвращая хозяина и помощников к жизни.

— Брат, здесь так душно и скучно.

Она была похожа на живого, веселого жаворонка и совсем не боялась присутствующих в трактире людей с разными странными нарядами.

— Почему они все здесь собрались? Здесь что, какое-то особенное вино?

Лицо юноши было болезненно-желтым, лишь глаза блестели. Он с улыбкой слушал девушку, и выражение его лица ничем не отличалось от любого брата, балующего свою сестру.

Это был единственный «трактир» в городе Даньян. Юноша, загримированный под больного, был, конечно же, Вэнь Шуцин, а девушка — Сяомай.

Вэнь Шуцин промолчал, но кто-то за соседним столом не выдержал. С тех пор как они вошли, юноша в парчовом халате то и дело поглядывал на девушку. Сейчас, услышав ее слова, он уже почти открыл рот, чтобы ответить, но, взглянув на лицо мужчины рядом с собой, проглотил слова.

Раздался добродушный голос с улыбкой:

— Девушка, люди приходят сюда не ради вина.

Сяомай посмотрела на говорившего и увидела толстого мужчину, у которого из-за складок жира не было видно шеи. Голос его был добродушным, улыбка — добродушной, да и вся одежда тоже выражала добродушие.

— Не ради вина? А ради чего? — спросила девушка. — Неужели хозяйка здесь такая красивая?

Видя, что с ней заговорили, девушка оживилась:

— А вы, дядя, зачем пришли?

— Я? Я пришел человека искать,— ответил толстяк и засмеялся. Казалось, он не мог говорить, не смеясь.

— Искать человека? — Девушка быстро оглядела всех присутствующих. — А они тоже все ищут кого-то?

— Хороший вопрос,— рассмеялся толстяк. — А как ты догадалась, что у них одна цель?

Сяомай моргнула.

— Я не догадалась. Если бы знала, зачем бы спрашивала?

Толстяк с улыбкой кивнул.

— Верно, верно. Не знаешь — не беда, я тебе скажу. Некоторые из них тоже думают, что пришли искать человека.

Теперь рассмеялась девушка.

— Что значит «думают»? А на самом деле?

— На самом деле они пришли искать свою смерть,— ответил толстяк, улыбаясь.