Глава 5

Все взгляды обратились на вошедшего. Слуга в синей одежде спрятал руки в рукава и, опустив голову, отошел в угол гостиной.

Вторым человеком, оставшимся в зале, был тот самый юноша, которого обвиняли в том, что он столкнул детей семьи Чу в реку.

Увидев его, старейшины поняли, что имела в виду Линь Цзянчу.

Старейшины семьи Чу баловали своих детей и внуков. Они жили в роскоши и питались изысканно.

Чу Юаньцзя и Чу Юаньжуй, хоть и были еще маленькими, отличались крепким телосложением, а юноша едва доставал им до плеч.

Он был худым и щуплым, и просторная одежда болталась на нем. Когда подул ветер, стало видно, насколько он тонок. Казалось, он состоял из одних костей.

Как такой мальчишка мог столкнуть Чу Юаньцзя и Чу Юаньжуя в реку?

Лица старейшин, еще недавно пылавшие праведным гневом, теперь покраснели — то ли от стыда, то ли от злости. Они свирепо посмотрели на управляющего Вана. Четвертый старейшина ударил по столу, и его чашка упала на пол с громким звоном.

— Ах ты, негодный слуга! — закричал он. — Как ты посмел лгать и настраивать нас против управляющей?!

Все, кроме Третьего старейшины, поддержали Четвертого.

— Такого хитреца нельзя оставлять в поместье! Он еще натворит бед!

— Верно! Нужно продать его!

Ван Му, обливаясь холодным потом, не смея даже пошевелиться, упал на колени: — Госпожа управляющая! Уважаемые старейшины! Я… я ни в коем случае не хотел настраивать вас друг против друга!

Четвертый старейшина еще больше рассердился: — Значит, по-твоему, мы намеренно оклеветали управляющую?

Линь Цзянчу, сидевшая во главе стола, наблюдала за разыгравшейся сценой, изредка делая глоток чая.

Это был чай, выращенный в поместье Чу. Он не был самым лучшим, но дядя любил именно этот сорт.

Она много лет прожила с дядей и его семьей, и их вкусы, привычки и даже любовь к поместью Чу стали для нее своими. Именно благодаря их заботе она так старательно управляла поместьем.

Дядя потерял жену и дочь, и это состарило его раньше времени. Его некогда черные волосы теперь были почти полностью седыми.

Перед отъездом из поместья Чу дядя собрал волосы заколкой, которую когда-то подарила ему тетя. Несколько прядей выбивались из прически. Его лицо было печальным.

— Цзянчу, — сказал он, с трудом улыбнувшись. — Я знаю, что тебе будет нелегко, но ты же знаешь моих родственников.

Линь Цзянчу не могла говорить. Когда дядя мягко сжал ее плечо и сказал: «Я могу доверить поместье только тебе», она, со слезами на глазах, кивнула.

— Не беспокойтесь обо мне, — сказала она, с трудом сдерживая рыдания. — Я позабочусь о себе и о поместье Чу.

Дядя улыбнулся, но в его улыбке была горечь. Он повернулся и поднялся на корабль.

С тех пор прошло два года.

Линь Цзянчу холодно наблюдала, как старейшины ссорятся между собой, их лица становятся все краснее. Дождавшись, когда страсти немного улягутся, она поставила чашку на стол.

Звон фарфора заставил всех замолчать.

Ван Му все еще стоял на коленях, а юноша молчал. По знаку Линь Цзянчу Цин Цзинь отвела его в сторону и усадила отдохнуть.

Старейшины совсем потеряли самообладание. Даже Третий старейшина перестал поглаживать бороду. В пылу спора один из них вдруг выкрикнул: — Это Третий брат привел нас сюда! Я сразу сказал, что не верю в эту историю, но вы меня не послушали!

Он тут же пожалел о своих словах. Лицо Третьего старейшины помрачнело. Линь Цзянчу, про себя усмехнувшись, почувствовала удовлетворение.

Насладившись их замешательством, она неторопливо изложила свои мысли: — Раз уж вы все видели этого юношу, думаю, мне не нужно ничего объяснять. Вы сами знаете, какого роста и телосложения ваши внуки. Как такой мальчишка мог столкнуть их в реку?

— Что касается причин и следствий… — Линь Цзянчу коснулась губ салфеткой, на ее лице появилась легкая улыбка. — Хоть я и занята делами поместья, учителя из школы все же нашли время пожаловаться мне на ваших внуков.

Старейшины смущенно замолчали.

— Я, как младшая, не могу осуждать поступки старших, — мягко сказала Линь Цзянчу. — Но я надеюсь, вы поймете, что я стараюсь защитить репутацию семьи Чу, и не будете думать, что я приютила этого юношу без причины.

Старейшины все поняли и поспешили заверить ее в своей лояльности: — Конечно, конечно! Вы столько лет трудитесь на благо поместья Чу, как мы можем вам не доверять? Мы просто слишком переживали за детей. Когда у вас появятся собственные дети, вы нас поймете.

Линь Цзянчу улыбнулась, но ничего не ответила. Она посмотрела на Ван Му.

Сердце управляющего екнуло. Он еще ниже опустил голову, зная, что Линь Цзянчу не любит шум. Он не смел ни двигаться, ни говорить.

— Ван Му… — Линь Цзянчу сделала паузу, заставляя управляющего замереть в ожидании. — Он, конечно, ошибся, но действовал из лучших побуждений. Все эти годы он служил поместью верой и правдой. С него достаточно вычесть два месяца жалования.

Ван Му с облегчением вздохнул.

Он понял, что Линь Цзянчу все еще нуждается в его услугах, и поспешно поклонился.

Четвертый старейшина хотел что-то сказать, но Третий старейшина остановил его, положив руку ему на плечо.

Линь Цзянчу, не меняя улыбки, посмотрела Третьему старейшине прямо в глаза и спросила: — Вас устраивает такое решение?

Третий старейшина, уже успокоившись, с улыбкой погладил бороду: — Управляющая Линь всегда принимает верные решения.

Проводив гостей, Линь Цзянчу подошла к юноше.

Его ясные и блестящие глаза смотрели на нее настороженно, словно у дикого котенка, готового выпустить когти. Линь Цзянчу это позабавило. Такая неприкрытая враждебность показалась ей искренней, без тени притворства.

Расслабившись, она достала из кармана горсть фруктов: — Хочешь?

Это были новые фрукты, выращенные в поместье. Они пользовались большим спросом и продавались по доступной цене в соседних городах. Их любили и взрослые, и дети.

Юноша продолжал смотреть на нее с опаской, не отвечая и не беря фрукты. Все его тело было напряжено.

Цин Цзинь хотела что-то сказать, но Линь Цзянчу остановила ее.

— Не хочешь — как хочешь, — с улыбкой сказала она и задала другой вопрос: — Как тебя зовут? Ты из нашего поместья?

Во время спора юноша молча наблюдал за происходящим и, вероятно, понял, какое положение занимает Линь Цзянчу в поместье Чу. На эти вопросы он ответил честно: — У меня нет имени. Я пришел из соседнего городка.

Линь Цзянчу немного подумала. Судя по виду, мальчик явно был голоден. И тот факт, что он осмелился напасть на двух таких крепышей, как Чу Юаньцзя и Чу Юаньжуй, вызывал у нее некоторое уважение.

— Вижу, ты смелый малый, — сказала она. — Хочешь у меня работать?

Юноша удивленно распахнул глаза.

— Моему счетоводу нужны помощники… — продолжила Линь Цзянчу. — Если ты чего-то не умеешь, тебя научат. Даже ученикам платят жалование, предоставляют жилье и питание. У нас, конечно, не так хорошо, как в большом городе, но если будешь усердно работать, то крыша над головой и еда тебе обеспечены.

Все смотрели на юношу. Он немного поколебался и ответил хриплым голосом — видимо, горло еще не прошло: — Можно мне подумать?

— Конечно, — ответила Линь Цзянчу.

Она видела недоумение в глазах Цин Цзинь и других слуг, но ничего не стала объяснять.

За время управления поместьем Линь Цзянчу выработала собственные критерии оценки людей.

Глядя в глаза юноши, она чувствовала, что у него есть потенциал.

Если он действительно согласится остаться, это будет ей на руку.