Глава 3

Чэн Ли проснулся от боли и зуда, которые разливались по всему телу.

Он хотел почесать поясницу, но нащупал гладкую ткань.

Внезапно открыв глаза, он обнаружил, что лежит лицом вниз на мягкой травянисто-зеленой подушке.

Воспоминания о том, что произошло перед тем, как он потерял сознание, нахлынули на него. Стиснув зубы, он приподнялся и кончиками пальцев ног попытался дотянуться до края кровати.

Даже это простое движение заставило его покрыться испариной.

Чэн Ли медленно сел, чувствуя сухость во рту.

Стол был далековато, чтобы дотянуться до чайника.

Но, собираясь встать, он заметил рядом с кроватью небольшой столик, на котором стояла чашка с прозрачной водой.

У Чэн Ли был острый нюх. Он принюхался: аромат чая успокоил его возбужденный разум.

Это был особый чай, который выращивали только в поместье Чу, причем высшего сорта.

Чэн Ли потрогал свою нижнюю рубашку. Такую ткань в деревне могли позволить себе разве что слуги второй категории.

В облике кота он много лет бродил по свету. Его прогоняли, а иногда богатые молодые господа и госпожи хотели взять его в качестве домашнего питомца. Если поначалу у него и было любопытство и желание сблизиться с людьми, то за эти годы оно угасло.

Еще до того, как он стал взрослым, он каким-то образом обрел разум.

Столетний баньян в горах, уже ставший духом, впервые столкнулся с подобным.

В то время Чэн Ли был наивен и думал лишь о путешествиях.

Повзрослев, он понял, почему старый баньян тогда тяжело вздыхал.

Проведя много времени среди людей, Чэн Ли научился различать их.

Судя по качеству ткани и способу ее окрашивания, а также по заботливо приготовленному чаю высшего сорта, он понял, что его жизни пока ничего не угрожает.

По крайней мере, хозяин поместья Чу хотел оставить его в живых.

Линь Цзянчу произвела на него сильное впечатление, как и он на нее.

У этой девушки были глаза холоднее осенней воды, светлее, чем у обычных людей, карие.

Она совершенно не походила на других молодых госпож, которых он встречал раньше. В ее взгляде не было ни презрения, ни любопытства, словно она видела перед собой самого обычного человека.

Одним лишь взглядом Линь Цзянчу поняла то, что другие не замечали.

Подумав об этом, Чэн Ли дрожащей левой рукой взял чашку и медленно выпил чай.

Утолив жажду, он почувствовал себя гораздо лучше.

Напряжение отпустило, и он снова упал на кровать.

Был день. Глядя на удлиняющуюся тень от солнца на полу, Чэн Ли свернулся калачиком под одеялом.

Раз он все еще жив, а не продан в рабство или убит этим Ван Му за преступление, которого не совершал, значит, он нужен Линь Цзянчу.

Он недавно принял человеческий облик, и его силы еще не полностью восстановились.

Веки словно слиплись. Чэн Ли свернулся еще плотнее, и сонливость заглушила боль от ран.

Когда он понадобится…

Старейшины семьи Чу, получив известие от Линь Цзянчу, прибыли к воротам поместья немного раньше назначенного времени.

Цин Цзинь со своими служанками почтительно встретила их с искренней и вежливой улыбкой: — Добро пожаловать, уважаемые старейшины! Желаете ли вы подкрепиться?

Некоторые старейшины резко ответили: «Нет», другие были гораздо приветливее и даже робко улыбнулись Цин Цзинь, слегка помахав рукой.

Большинство же просто проигнорировали Цин Цзинь и ее служанок, направившись прямо в гостиную.

Старейшины один за другим проходили мимо Цин Цзинь. Все это время на ее лице играла улыбка, и она оставалась в легком поклоне.

Когда последний старейшина скрылся из виду, она выпрямилась и, равнодушно глядя им вслед, шепнула так, чтобы услышали только стоящие рядом служанки:

— Сообщи Цин Бай.

Служанка присела в реверансе и быстрым шагом направилась по другой тропинке.

В кабинете Линь Цзянчу, глядя на часы, отложила кисть.

Из старинных часов на полке выскочила птичка, возвещая время. Линь Цзянчу повертела головой, и раздался хруст.

Поместье Чу было построено по образцу садов Цзяннань. От главных ворот до сада вел извилистый коридор.

Линь Цзянчу, прикинув время, остановила служанку, которая хотела подойти и помассировать ей шею: — Старейшины уже должны быть здесь.

Линь Цзянчу встала и допила остатки теплого чая. Фарфоровая чашка слегка стукнула о стол, когда она поставила ее на место.

Она накинула предложенный служанками плащ. Ее глаза сверкали: — Пойдемте, не будем заставлять старейшин ждать.

В конце концов, даже загнанная в угол собака может перепрыгнуть через стену.