Глава 6. Новогодний бал (Часть 1)

Я переоценила Хуану. Или, может быть, свое положение в сердце «Восемьсот монет».

После того поцелуя он больше не проявлял никаких признаков «волчьих повадок».

Ну конечно, у него столько любовниц, какая разница, может ли старшая жена «предоставить услуги» или нет.

После этого я все свое время посвящала учебе.

И жизнь моя стала спокойной.

«Восемьсот монет», казалось, был постоянно занят и целыми днями не появлялся.

Я почти не видела его, кроме как за ужином.

Странно, но он, похоже, очень любил ужинать со мной.

И каждый раз, когда я съедала все, что было у меня на тарелке, он загадочно улыбался.

Ну и ну, никогда не видел человека с хорошим аппетитом, который не сидит на диете?

С каждым днем становилось все холоднее.

Хотя во Фландрском дворце было хорошее отопление, все равно не хватало тепла.

В моих покоях было одиноко и холодно.

Сильвия сказала, что недалеко от дворца находится море.

Мне очень хотелось полюбоваться морским пейзажем, но это так и осталось мечтой.

Женщинам королевской семьи, вероятно, не так-то просто выйти из дворца без сопровождения мужа.

Накануне Нового года мы с «Восемьсот монет» отправились в Вену.

Я думала, что поездка эрцгерцога Австрийского будет пышной и торжественной.

В древнем Китае даже у губернатора провинции была огромная свита.

Но эта поездка оказалась настолько скромной, что я невольно вздохнула.

Кроме немногочисленной свиты, все было как в обычном семейном путешествии.

«Восемьсот монет», казалось, был в хорошем настроении и всю дорогу пытался завести со мной разговор.

Я же, продрогшая от зимней стужи, закуталась в плащ, как в кокон, и вяло отвечала на его вопросы.

— Ты обязательно должна так кутаться? — наконец не выдержал «Восемьсот монет».

Он выразил недоумение и недовольство моим нарядом.

— Холодно, — мне не хотелось говорить.

— Раньше ты не мерзла.

— Старею.

— ...

Я заметила, что мне все больше нравится видеть, как он теряет дар речи.

Через несколько дней мы прибыли в Вену.

В моей прошлой жизни Вена была одним из городов, которые я мечтала посетить, но так и не смогла.

Неожиданно моя мечта сбылась, пусть и на несколько веков раньше.

В Вене шел снег, и я с радостью прильнула к окну, любуясь пейзажем.

Снежинки кружились в воздухе, деревья на улицах были покрыты белой вуалью.

Весь город был словно укутан снегом.

Вид снега поднял мне настроение.

Я открыла окно и протянула руку, чтобы поймать снежинки, похожие на маленьких эльфов.

— Уже не холодно? — раздался за моей спиной язвительный голос.

— У меня крепкое здоровье, я не боюсь холода, — я захлопнула окно и сердито ответила.

В тот же миг я почувствовала, как чьи-то руки обхватили мои.

Теплые ладони согрели мои замерзшие руки.

— Что ты делаешь? — я попыталась вырваться из «волчьих когтей», но безуспешно.

Я попробовала еще несколько раз, но он только крепче сжал мои руки.

В конце концов он притянул меня к себе.

Затем отпустил мои руки и крепко обнял.

Я впервые была так близко к нему.

Его голубые глаза казались спокойными, но в их глубине бушевали скрытые течения, как в море.

Под его пристальным взглядом я невольно съежилась и отвела глаза.

Его теплое дыхание щекотало мне ухо, и я почувствовала, как по коже пробежали мурашки.

Я боялась, что он снова попытается меня поцеловать.

И мысленно кричала: «Помогите! На помощь!»

Но мои опасения не оправдались. Он прошептал мне на ухо всего одну фразу и отпустил.

Эта фраза поразила меня, как гром среди ясного неба, и я застыла на месте.

Я не могла прийти в себя, пока карета не въехала во двор Хофбурга.

— Не пытайся хитрить, Хуана. Я буду следить за тобой.

Напуганная его угрозой, я покорно поселилась в Хофбурге.

Стараясь выглядеть как можно более послушной, я вместе с ним предстала перед Максимилианом I и его женой.

И официально передала детей под их опеку.

Хотя я не испытывала к этим детям никаких чувств, мне было жаль, что они так долго не увидят свою мать.

Настоящая Хуана, должно быть, очень страдала.

Когда придворная дама собиралась унести детей, я с грустью погладила их мягкие волосы.

Возможно, это был материнский инстинкт, но оба малыша засмеялись, глядя на меня.

Мне вдруг показалось, что королева Мария поступает очень жестоко, разлучая детей с матерью.

Когда детей унесли, я тяжело вздохнула.

Невольно подняв глаза, я увидела, что «Восемьсот монет» нежно смотрит на меня с сочувствием.

Хм, ты тут явно ни при чем, — подумала я с раздражением.

Я еще не успела успокоиться, как в Хофбурге начался новогодний бал.

Бал проходил в парадном зале.

Огромный зал площадью около тысячи квадратных метров был великолепен.

Его можно было описать только как роскошный и ослепительный.

Бал был очень торжественным, все было изысканно и дорого.

История любого стула в этом зале насчитывала не меньше ста лет.

Зал был полон нарядно одетых дам и кавалеров, которые пили и веселились.

Говорили, что на бал приехали гости из разных стран.

Мне кажется, у Максимилиана была только одна цель: показать всем, как он чертовски богат!

Забавно, но мой свекор относился ко мне гораздо лучше, чем «Восемьсот монет».

Я подозревала, что он видел во мне не Хуану, а золото, сверкающее в испанской казне.

Разве не в этом смысл браков по расчету?

Бал начался с традиционной речи короля.

Я обнаружила, что снова не понимаю официального языка, на котором говорил Максимилиан.

Похоже, мои знания языка все еще недостаточны. Нужно продолжать учиться.

После речи члены королевской семьи встали парами, готовясь к танцу.

Конечно, среди них были и мы с «Восемьсот монет».

Сильвия сказала, что на королевских балах обычно танцуют павану и вольту.