Глава 22. Ты что, хочешь стать собакой?

Глава 22. Ты что, хочешь стать собакой?

Возможно, из-за того, что Юй Сянь днём не было в магазине, она забыла заказать продукты. Когда она собралась готовить лапшу с рыбными шариками, то обнаружила, что осталось всего три брикета лапши.

Таким образом, задача превратилась в загадку на сообразительность:

Есть три порции лапши и четыре человека. Как их распределить?

Не убивать же одного из них наугад.

И тут, как назло, Чжао Юаньюань подняла руку и заявила:

— А я хочу две порции!

«Прекрасно. Теперь придётся убивать двоих».

— Тогда я, пожалуй, не буду есть, — сказал Чэнь Чжао, поглаживая урчащий от голода живот. День выдался напряжённым, но не отбирать же еду у Чжао Юаньюань.

Юй Сянь бросила на него испепеляющий взгляд:

— С голоду не умрёшь!

Вернувшись в магазин, Юй Сянь, видимо, о чём-то поразмыслила, и её отношение к Чэнь Чжао постепенно вернулось в «нормальное» русло.

«Нормальное» для Юй Сянь означало не нежность и доброту, а то, что, заметив что-то раздражающее, она, не колеблясь, сверлила взглядом любого, даже Чэнь Чжао.

Сначала Юй Сянь приготовила лапшу для Хуан Байханя и Чжао Юаньюань. К тому времени, как они наелись, было уже половина девятого вечера.

Хуан Байхань чувствовал, что пора бы и домой, но ему было неловко сказать об этом первым. Это было похоже на ситуацию, когда ты в гостях у друга: все сыты, напитки выпиты, все темы обсуждены, и если вдруг встать и заявить, что уходишь, это разрушит всю атмосферу.

Но в такие моменты, стоит кому-то одному предложить разойтись, как все тут же гурьбой поднимаются и уходят.

Хуан Байхань посмотрел на Чэнь Чжао. Он считал, что тому было бы уместнее всего предложить уйти, но ведь Чэнь Чжао ещё даже не ел.

Чжао Юаньюань?

Чёрт, она ещё и бульон допивала.

В конце концов, Чэнь Чжао заметил неловкость Хуан Байханя и прямо сказал ему:

— Даю тебе уникальнейший шанс: проводи Юаньюань домой.

— А? — Хуан Байхань думал, что они просто разойдутся каждый по своим домам. Ему не очень-то хотелось. Это был его первый в жизни раз, когда он провожал девушку.

Большой Хуан не то чтобы мечтал о ком-то уровня Юй Сянь или Сун Шивэй, но и не эта же 85-килограммовая невинная старшеклассница!

Однако отказаться наотрез Хуан Байхань не мог, поэтому лишь понуро поплёлся за Чжао Юаньюань. Пухлая сестричка то и дело оборачивалась:

— Братец Байхань, там за углом такие вкусные жареные шашлычки продают.

— Я не голоден.

— Правда? Но они такие вкусные-вкусные.

— Ладно, пошли посмотрим.

***

Когда они ушли, в магазине остались только Чэнь Чжао и Юй Сянь, ну и хозяйка, которая то и дело куда-то пропадала.

— Ты тот конверт с доказательствами храни хорошо, не потеряй… — Чэнь Чжао решил, что нужно что-то сказать, иначе сидеть в тишине до ужина было бы слишком уныло.

— Угу, — Юй Сянь достала с полки две упаковки лапши быстрого приготовления и, склонив голову, принялась их вскрывать. Ей показалось, что Чэнь Чжао слишком много болтает, раз уж даёт советы по таким мелочам.

На самом деле, Юй Сянь не знала, что у таких людей, как Чэнь Чжао, нужно слушать вторую половину фразы. Первая часто была лишь для того, чтобы завязать разговор и разрядить обстановку.

— Это… был твой отец? — спросил Чэнь Чжао. Вот это и была настоящая вторая половина.

— Да, — Юй Сянь на мгновение замерла, а затем кивнула.

Хотя это было то же «да», но интонация заметно отличалась. В ней слышалось нежелание признавать, но в то же время и невозможность отрицать.

— Твои родители развелись, и отец снова женился? — снова спросил Чэнь Чжао.

Юй Сянь не ответила сразу. Она высыпала лапшу в кастрюлю. Под громкое бульканье кипящей воды поднялся густой пар, и её лицо стало расплывчатым.

Лишь спустя мгновение она спокойно сказала:

— Да, он женился на другой.

В её голосе, казалось, тоже клубился пар.

— И твоя мачеха не позволяет отцу давать тебе деньги, даже на карманные расходы, поэтому ты и подрабатываешь, — продолжал Чэнь Чжао. — И сейчас ты живёшь с бабушкой…

— БАМ!

Не успел Чэнь Чжао договорить, как раздался звук чего-то упавшего. Юй Сянь выбежала из-за прилавка и, тыча в него лопаткой, сердито спросила:

— Говори! Когда ты начал наводить справки о моей семье?

— Нет-нет, — поспешно возразил Чэнь Чжао. — Любой нормальный человек мог бы сделать такие выводы из вашего с отцом разговора.

— Правда? — Юй Сянь посмотрела на него с недоверием. Ей казалось, что она бы не смогла сделать такие выводы.

— Разве я смог бы обмануть такую умницу, как ты? — незаметно польстил ей Чэнь Чжао.

— Это верно, — Юй Сянь удовлетворённо улыбнулась, но улыбка тут же застыла на её губах. Голос стал тише, в нём послышались нотки тоски и светлой грусти. — Но мои родители не разводились. Моя мама умерла.

— Прости, — Чэнь Чжао почувствовал себя неловко, но в то же время не понимал. — Если так, то твой отец по закону обязан тебя содержать. Почему ты не берёшь деньги?

— Каждый раз, когда я брала у него деньги на жизнь, та женщина устраивала скандал. Она говорила гадости про меня, а потом и про мою маму, — Юй Сянь упрямо вздёрнула подбородок. — Мама перед смертью оставила мне немного денег. Я подкоплю, поступлю в университет и смогу сама зарабатывать, обучая детей рисованию. Я не хочу, чтобы мою маму и после смерти попрекали.

Чэнь Чжао наконец всё понял. За этот день он успел разглядеть, что за яркой и дерзкой внешностью Юй Сянь скрывается независимая, сильная личность, способная на глубокие чувства.

Возможно, даже её дерзость была лишь способом защиты из-за её слишком яркой внешности.

Ведь если мачеха — это мачеха, то и отец, по сути, ничем не отличается от отчима. Поэтому она и привыкла во всём полагаться на себя. Даже в опасный момент она могла рассчитывать лишь на шариковую ручку в своей руке.

Юй Сянь выбежала лишь для того, чтобы убедиться, не наводил ли Чэнь Чжао справки о её семье.

Он сказал, что нет, и она ему поверила.

Она уже собиралась вернуться, чтобы приготовить им ужин, как снова появилась неуловимая хозяйка. Она уже переоделась и, уходя, сказала:

— Сяо Юй, свет скоро отключат. Уберись пораньше и не забудь закрыть дверь.

Сказав это, она поспешила на автобус.

«Какой ещё свет?» — подумал Чэнь Чжао, и в тот же миг раздался щелчок, и магазин погрузился во тьму.

Рядом раздался голос Юй Сянь:

— Чтобы сэкономить, мы подключены к электросети соседнего офисного здания. Они закрываются в девять тридцать, и у нас ровно в это время отключают свет. Садись у окна, там светлее. Ужин скоро будет готов.

— Понял, — сказал Чэнь Чжао. Он закрыл глаза, затем медленно открыл, давая зрачкам привыкнуть к темноте, и подошёл к стулу у стеклянной стены.

Снаружи по-прежнему горели огни, кипела жизнь. Тёмный магазинчик казался маленьким камушком, вкраплённым в сияющую ночную жемчужину — зрелище немного странное и жалкое.

Вскоре Юй Сянь принесла две тарелки жареной лапши с яйцом.

Чэнь Чжао попробовал — на удивление вкусно, особенно если учесть, что это было приготовлено в полной темноте.

Юй Сянь тоже съела кусочек, потом, словно что-то вспомнив, поспешила к кассе и вернулась с баночкой огненно-красного соуса чили.

— Будешь? — она положила ложку соуса на край тарелки Чэнь Чжао.

— Слишком остро, — покачал головой Чэнь Чжао.

— Ничего ты не понимаешь в настоящей еде, — проворчала Юй Сянь и вывалила всю ложку себе в тарелку. Съев пару кусочков, она начала шипеть и обмахивать рот рукой. Она тут же побежала за прилавок, налила себе стакан минеральной воды, а Чэнь Чжао протянула бутылку апельсинового сока.

— А ты почему сок не пьёшь? — спросил он.

— Хм! — фыркнула Юй Сянь. — Думаешь, сок бесплатный? За всё это у меня из зарплаты вычитают, между прочим!

— Хе-хе, — Чэнь Чжао не стал церемониться и с улыбкой открутил крышку. — Тогда, как поступишь в университет, зарабатывай побольше. Будешь угощать меня ужином с «Шато Лафит» восемьдесят второго года.

— Жди! — хмыкнула Юй Сянь, но мысленно записала это труднопроизносимое название.

Они быстро поели, но ни двигаться, ни разговаривать не хотелось.

Юй Сянь пила воду и задумчиво смотрела на неоновые огни за окном.

В полумраке её овальное личико казалось искусно выточенным из фарфора. Губы, раскрасневшиеся от перца, были похожи на налитые соком вишни — не столько соблазнительные, сколько просто алые. Взгляд её то становился ясным, то подёргивался туманной дымкой.

В ясности он сверкал, в тумане — манил. А когда она невзначай поджимала губы, это добавляло ей озорства, делая её прелестной и в радости, и в лёгком недовольстве.

— Так, поели, а теперь за уборку! — возможно, почувствовав, что уже поздно, Юй Сянь вскочила, подбадривая саму себя. Чтобы было удобнее, она зажала резинку в зубах и принялась собирать распущенные волосы в хвост.

В этот момент лунный свет упал прямо на неё. Её изящная фигура под белой рубашкой выглядела невероятно грациозно. В такой обстановке, подумал Чэнь Чжао, не сказать пару пикантных фраз было бы просто не по-мужски.

— Это… — кашлянул Чэнь Чжао. — Ты днём сказала, что скорее поцелуешь собаку, чем Чжан Чао. Ты что, и вправду собираешься целовать собаку?

— А что? — Юй Сянь резко обернулась и посмотрела на него. — Ты что, и вправду хочешь стать собакой?

Чэнь Чжао поспешно замахал руками:

— Что ты такое говоришь! Конечно нет! Ни в коем случае! Я просто вспомнил, как в детстве учительница нас учила, что с друзьями нужно быть верными, как собаки…

«И рыбку съесть, и косточкой не подавиться — слишком лицемерно».

Юй Сянь замолчала и стала молча смотреть на Чэнь Чжао, о чём-то размышляя.

Спустя мгновение она тихо сказала:

— Тогда закрой глаза.

Чэнь Чжао тут же послушно их закрыл, стараясь даже не сглатывать слюну.

«Это ты сама захотела, я тебя не просил и не говорил, что хочу быть собакой».

Подождав немного, Чэнь Чжао вдруг почувствовал, как кто-то легонько-легонько щёлкнул его по губам пальцем.

— А ты, оказывается, тот ещё развратник!

Юй Сянь его не поцеловала. Она исчезла, и вскоре из-за прилавка донёсся её голос:

— Чэнь Чжао, проводишь меня потом домой!

— Нет времени! — крикнул в ответ Чэнь Чжао. — У меня жена рожает, срочно домой надо!

«Чёрт, никакой выгоды, только и делает, что командует».

Пояснения:

85-килограммовая невинная старшеклассница: В оригинале её вес указан в цзинях (170 цзиней ≈ 85 кг).

Сяо Юй: «Сяо» означает «маленький» или «младший». Это неформальное и ласковое обращение к человеку, который младше по возрасту или положению.

«Шато Лафит» восемьдесят второго года: Chateau Lafite Rothschild 1982 года — легендарное и очень дорогое вино, ставшее в Китае символом роскоши и статуса.