Глава 2. Я смогу поступить в Чжунда?

— Дзинь-дзинь-дзинь…

Внезапно раздавшийся звонок на урок избавил Чэнь Чжао от неловкости, и двое учителей из соседнего класса вернулись к себе.

Следующим был урок английского, но Чэнь Чжао совершенно не слушал. Его мысли метались: то он думал о том, почему «перерождение» случилось именно с ним, то радовался, что его родители помолодели на десять с лишним лет и теперь всё должно быть хорошо.

После урока его сосед по парте, Хуан Байхань, с сомнением спросил:

— Ты весь урок витал в облаках. Нельзя же совсем не слушать, даже если не любишь английский. Это ведь тоже сто пятьдесят баллов на Гаокао.

Чэнь Чжао не знал, как ему всё объяснить. Помолчав и опустив голову, он медленно произнёс:

— Байхань, во время прошлой перемены мне приснился очень, очень длинный сон.

— Перемена всего десять минут, какой уж тут длинный сон, — фыркнул Хуан Байхань, портя всю атмосферу.

— Хм-м… — Чэнь Чжао искоса взглянул на него и полушутя-полусерьёзно сказал: — Приснилось, что ты развёлся со своей женой.

— Бред! — тут же недовольно огрызнулся Хуан Байхань. — А мне тогда приснилось, что ты вообще не женишься!

Хуан Байхань в то время ещё ни разу не встречался с девушкой, и слово «женитьба» было для него священным, так что он не терпел подобных шуток.

— А ведь ты угадал, — с тоской вздохнул Чэнь Чжао. В прошлой жизни он не только не женился, но и кандидатки на свиданиях вслепую попадались одна ненадёжнее другой.

Впрочем, они с Хуан Байханем были хорошими друзьями. Тот дулся всего полминуты, а потом снова подсел к нему с заискивающей улыбкой:

— Чэнь Чжао, а в твоём сне моя жена красивая была?

Чэнь Чжао серьёзно задумался.

— Ну, симпатичная. Только обманщица та ещё, перед свадьбой так тебя одурачила, что ты и глазом моргнуть не успел.

— Да пошёл ты!

Услышав, что Чэнь Чжао снова говорит гадости про его «будущую жену», Хуан Байхань отвернулся, не желая с ним разговаривать.

Чэнь Чжао усмехнулся, молча повертел в руках ручку и вдруг спросил:

— В классе в последнее время было что-нибудь интересное?

Он решил освежить воспоминания, чтобы быстрее влиться в обстановку.

— Интересное? — Хуан Байхань по привычке закусил ноготь. — Да вроде ничего особенного. Разве что сегодня. Сун Шивэй днём заболела, так её проведать приходило несколько парней из других классов.

— Сун Шивэй — это кто… — начал было он, но тут же вспомнил, о ком речь.

Сун Шивэй была первой красавицей их выпуска, к тому же училась она блестяще и в итоге поступила в лучший университет провинции Гуандун — Чжуншаньский университет.

В те годы за ней увивалось несметное количество парней. Был среди них один, по имени Ли Цзяньмин, который, по слухам, преследовал её со школы до университета, а потом и после выпуска, когда она пошла работать.

Сун Шивэй так и не ответила ему взаимностью. Ли Цзяньмин дошёл до того, что угрожал прыгнуть в Жемчужную реку. Кажется, об этом даже писали в газетах. В конце концов, отец Сун Шивэй, не выдержав его домогательств, заплатил ему, лишь бы тот исчез.

Всё это были сплетни, которые Чэнь Чжао слышал на встречах выпускников. Вспомнив об этом сейчас, он неосознанно стал искать глазами красавицу Сун.

Насколько он помнил, Сун Шивэй была красавицей холодного, отстранённого типа.

Она сидела на два ряда впереди него. На ней была сине-белая школьная куртка. Когда она склонялась над тетрадью, её шея и спина образовывали изящный изгиб. Длинные волосы были собраны в низкий хвост, как было принято у старшеклассниц, и пряди, лежавшие волосок к волоску, походили на гладкую чёрную шёлковую ленту.

Странное дело эта школьная форма: обычно она на размер больше, и на большинстве учеников сидит мешковато, как театральный костюм, с вечно болтающимися рукавами и штанинами.

Но стоило надеть её красивому человеку, как она тут же садилась идеально.

Со своего места Чэнь Чжао не видел лица Сун Шивэй, только её запястье, показавшееся из закатанного рукава, — белое как снег, изящное, словно корпус дорогой ручки.

«И правда, красивым девушкам не нужно смотреть в лицо, даже со спины они очаровательны», — подумал Чэнь Чжао.

Внезапно у дверей класса появилась чья-то фигура. Не успев остановиться, парень торопливо закричал:

— Сун Шивэй, я слышал, ты простудилась! Я пропустил урок, чтобы сбегать купить тебе лекарство от простуды, выпей таблетку скорее!

Чэнь Чжао поднял голову. У входа стоял юноша лет семнадцати-восемнадцати, невысокого роста, но с довольно красивыми чертами лица. Его волосы были уложены в блестящую, прилизанную причёску, не свойственную его возрасту, что придавало ему вид проныры.

Он держал пластиковый пакет с лекарством и, тяжело дыша, смотрел на Сун Шивэй.

— Это… — неуверенно начал Чэнь Чжао, обращаясь к Хуан Байханю. — Ли Цзяньмин?

— А кто ж ещё, — фыркнул Хуан Байхань. — Этот тип, как только услышал, что Сун Шивэй заболела, уже раза три за день прибегал. Не ожидал, что он ещё и за лекарством за пределы школы сбегает. Наверное, он о родной матери так не заботится.

Раньше, во время учёбы, Чэнь Чжао редко обращал внимание на все эти «романтические истории» о школьных красавицах и красавцах. В старших классах всегда был такой тип парней:

учились они неплохо, хоть и не были лучшими, но держались в первой десятке или двадцатке класса;

были застенчивы и неловки, краснели, даже когда их вызывали к доске, и не смели смотреть девушкам в глаза при разговоре;

но назвать их полными интровертами было нельзя — с парнями они могли болтать без умолку обо всём на свете: от астрономии и географии до политики и экономики.

Чэнь Чжао и Хуан Байхань как раз относились к этому типу. И пусть сейчас Хуан Байхань посмеивался над Ли Цзяньмином, он делал это со своего места. Окажись он на его, то и пикнуть бы не посмел перед всем классом.

Однако нынешний Чэнь Чжао был человеком перерождённым. Пройдя через взлёты и падения на госслужбе, он многое повидал, и его мировоззрение давно избавилось от юношеской робости. Он спокойно наблюдал за парнем, одержимым школьной красавицей, и вспоминал его «подвиг с прыжком в реку».

Ли Цзяньмин стоял в дверях, то и дело вытирая пот со лба и жадно хватая ртом воздух. Складывалось впечатление, будто он пешком обогнул земной шар, чтобы купить это лекарство.

— Хе-хе, — криво усмехнулся Чэнь Чжао. С его-то жизненным опытом и проницательностью он, конечно, видел, что это игра на публику.

Видя, что Сун Шивэй его игнорирует, Ли Цзяньмин не уходил, а продолжал жалобно стонать:

— Сун Шивэй, я знаю, что недостоин тебя, но ты же болеешь! Умоляю, не брезгуй, просто прими лекарство.

Его взгляд молил, голос заискивал, а на лице читались обида и уныние.

«А парень-то с хитрецой», — с лёгким удивлением подумал Чэнь Чжао. Он намеренно ставил себя в слабую, беспомощную позицию, чтобы вызвать сочувствие и через общественное мнение оказать давление на Сун Шивэй.

Будь на её месте другая девушка в этом наивном и впечатлительном возрасте, она, возможно, и поддалась бы.

Но Сун Шивэй, казалось, была «крепким орешком». На все ухаживания и жалкий вид Ли Цзяньмина она, не вставая с места, спокойно и коротко ответила:

— Мне не нужно!

Голос её был чистым и холодным, словно россыпь нефритовых бусин по блюду.

После этих слов по рядам девушек в классе пронёсся тихий вздох — видимо, её ответ показался им слишком жестоким.

Некоторые «добросердечные» одноклассницы уже начали её уговаривать:

— Шивэй, ну возьми лекарство, Ли Цзяньмин же из добрых побуждений…

Сун Шивэй оставалась непреклонной. Противостояние длилось до тех пор, пока не пришёл учитель на вечерние занятия. Лишь тогда Ли Цзяньмин ушёл, постоянно оглядываясь с таким скорбным выражением лица, что жальче и не придумаешь.

Хуан Байхань, вдоволь насмотревшись на это представление, не удержался и с пафосом продекламировал:

— О, что же в мире есть любовь, что заставляет клясться в ней до гроба…

Чэнь Чжао ничего не ответил. С точки зрения взрослого человека, добиваться девушки — это нормально. Но постоянно липнуть к ней, как банный лист, и даже угрожать самоубийством — это, должно быть, очень тяжело для бедной девушки.

Впрочем, его это не касалось. Когда начались вечерние занятия, Чэнь Чжао достал из стопки учебников сборник задач по математике и попробовал решить одну.

Он думал, что это будет для него китайская грамота, ведь он много лет не имел дела со всеми этими f(x), sin и log.

Но когда он увидел первое задание: «M = {-2, -1, 0, 1, 2}, N = {x | x - x - 6 ≥ 0}, тогда M ∩ N = ?», — знакомый и одновременно чужой ход мыслей сам собой всплыл в его голове:

««∩» — это знак пересечения множеств. Значит, в задаче нужно найти пересечение множеств M и N.

Множество M известно — это пять чисел. Значит, нужно просто решить неравенство для множества N.

«x - x - 6 ≥ 0» можно разложить на (x-3)(x+2) ≥ 0, откуда следует, что x ≥ 3 или x ≤ -2.

Возвращаемся к множеству M, в нём как раз есть число «-2». Значит: M ∩ N = {-2}».

Чэнь Чжао открыл конец сборника и посмотрел ответ. «-2» — верно.

«Что это такое?»

Даже решив задачу, Чэнь Чжао не мог поверить в случившееся. Подумав, он решил ещё несколько задач по математике разного типа, а потом переключился на физику и химию. К его удивлению, большинство из них он решил без труда.

«Я понял!»

Чэнь Чжао вдруг осознал: перерождение лишь добавило ему полтора десятка лет жизненного опыта, но знания, которые были у него в голове, никуда не делись.

А если так…

Раньше Чэнь Чжао был гением в точных науках, но сильно отставал в гуманитарных. Какими бы сложными ни были контрольные по математике, физике и химии, он почти всегда набирал около 140 баллов.

А вот с китайским и английским дела обстояли хуже — от 90 до 100 баллов. Классный руководитель много раз его уговаривал:

— Чэнь Чжао, если бы ты подтянул китайский и английский хотя бы на 20 баллов, то без проблем поступил бы в Чжунда. А так тебе придётся выбирать хороший факультет в Хуагуне.

В прошлой жизни Чэнь Чжао не послушался совета и, как и предсказывали, поступил в Хуагун.

Но теперь, переродившись, он не растерял своих способностей к точным наукам. Более того, за годы работы на госслужбе, где ему приходилось постоянно писать официальные документы, его чутье к языку, эрудиция и писательские навыки значительно выросли.

Значит, его балл по китайскому языку точно станет выше!

«Так вот он, мой чит-код для перерождения?»

Сердце Чэнь Чжао вдруг неудержимо забилось. Ведь это означало, что он сможет поступить в Чжунда.

Пояснения:

Чжуншаньский университет (Чжунда) и Южно-Китайский технологический университет (Хуагун): Два престижных университета в Гуанчжоу. Чжуншаньский университет (назван в честь Сунь Ятсена) исторически считается более сильным в гуманитарных науках и фундаментальных исследованиях, в то время как Хуагун славится своими инженерными и техническими специальностями.

«О, что же в мире есть любовь…»: Это цитата из знаменитого стихотворения поэта Юань Хаовэня (династия Цзинь, 12-13 вв.). В Китае она очень известна и часто используется в ироничном или мелодраматическом ключе, как в данном случае.