Глава 3 (Часть 1)

Грубые стебли соломы, облупившиеся синие кирпичи, ветхая паутина и ноющая боль во всем теле, словно после хорошей взбучки, заставили Цзя Ваня подумать, что он снова переместился.

Он пошевелился, пытаясь сесть, и обнаружил, что руки его связаны за спиной, а ноги туго стянуты грубой веревкой.

— Проснулся?

Классическая банальность донеслась сзади. Цзя Вань понял, что он здесь не один.

Лежа на полу, трудно было что-либо разглядеть. Цзя Вань перекатился, с трудом сел и с удивлением обнаружил, что вокруг довольно много людей, больше двадцати. Все они были детьми: младшим на вид года три-четыре, старшим – восемь-девять. Они были связаны по трое-пятеро и привязаны к столбам.

Один, самый старший, которому на вид было лет двенадцать-тринадцать, удостоился особой "заботы": его привязали к отдельному столбу, связав по рукам и ногам, так что веревки туго врезались в тело.

На подростке был грубый, не по размеру, халат, но воротник нижней рубашки, видневшийся из-под него, был из белой мягкой ткани. Волосы его были растрепаны, словно с него в спешке сорвали головной убор.

Неизвестно, что ему пришлось пережить, но на лице и теле виднелись раны, а в уголках рта запеклась кровь. Но даже в таком жалком виде, с мрачным взглядом, он выглядел поразительно красивым.

Банальное "Проснулся?" прозвучало именно из его уст. Цзя Вань понял это не потому, что умел определять источник звука (хотя немного умел), а потому, что рты остальных детей были заткнуты кляпами.

Этому подростку, очевидно, тоже затыкали рот, но он каким-то образом умудрился избавиться от кляпа. Грязная, окровавленная тряпка валялась у его ног.

Настоящим счастливчиком оказался сам Цзя Вань. Хоть его руки и ноги были связаны, но к столбу его не привязали, и рот не заткнули.

На Цзя Ване тоже был грубый халат не по размеру, но нижняя рубашка была его собственная. Нынешнее положение дел сбивало его с толку: он же был в храме с кучей слуг, как вдруг все так резко изменилось?

— Эй, соня!

Цзя Вань сердито посмотрел на подростка. Он признавал, что часто спит как убитый, но это не значит, что ему нравится, когда его так называют.

Из-за неудобного угла подросток раньше не мог разглядеть его лица. Но теперь, когда Цзя Вань сердито уставился на него, он увидел, насколько красив этот "соня". Черты лица были изящны, кожа – нежной и прозрачной, словно таяла от одного прикосновения, а глаза сияли, как капли росы на утренних листьях лотоса.

Подросток невольно скривил губы. С такой внешностью неудивительно, что работорговцы позарились на него, даже зная, что он из знатной семьи.

— Хватит глазеть, — нетерпеливо сказал он. — Ты попал в притон работорговцев. Все эти дети – похищенные.

Он усмехнулся:

— Конечно, кроме тебя.

Цзя Вань слегка опешил. Его не похитили, а продали? Но ни Чэнь Сань, ни няня Яо не похожи на тех, у кого хватило бы на это смелости. Неужели это указание кого-то из старших?

Пока он размышлял, подросток, слегка приподняв бровь, продолжил:

— Тебя… подобрали.

Подобрали…

Цзя Ваню мгновенно расхотелось разговаривать.

Заснуть во время молитвы и оказаться подобранным работорговцами – это, знаете ли, пятно на всю биографию.

Он опустил голову, размышляя о своем позоре, и тут услышал голос подростка:

— Эй, соня! Подойди и развяжи мне веревки.

Цзя Вань снова сердито посмотрел на него: сам ты соня! И вся твоя семья – сони!

— Подойди, — смягчил тон подросток. — Перегрызи веревки, и я вытащу тебя отсюда. Иначе тебя продадут в какое-нибудь грязное место, натерпишься горя.

Перегрызть?

Цзя Вань посмотрел на толстые, грязные пеньковые веревки, которыми был связан подросток, и усомнился в крепости своих зубов. Подросток, заметив выражение его лица, понял, о чем тот думает, и уже собрался было продолжить уговоры, как вдруг увидел, что Цзя Вань извивается, пытаясь высвободить руки. Подросток нахмурился:

— Бесполезно. Эти люди – опытные воры. Веревки, которыми они связывают, так просто не развязать. Не трать время, давай, иди сюда!

Этот ребенок кажется таким смышленым, но почему он такой глупый? Мало того, что проспал полдня, так еще и проснувшись, ни слова не говорит, только глупостями занимается… Если бы не то, что на других надежды нет, он бы и не стал тратить время на этого дурачка.

Он уже начал терять терпение, как вдруг увидел, что ребенок, сидя на полу, легко перекатился назад, сделал кувырок и снова сел, но руки его, до этого связанные за спиной, каким-то образом оказались впереди.

Подросток удивленно распахнул глаза: говорят, что у детей очень гибкие кости и связки, и они могут делать то, что взрослым не под силу, но этому ребенку на вид лет семь-восемь, а он все еще такой гибкий.

Цзя Вань пошевелил плечами, потянулся, разминаясь, и остался собой доволен. В прошлой жизни он с детства занимался боевыми искусствами, а потом танцами, и был очень гибким, мог без труда сесть на шпагат. В этой жизни, хоть у него и не было времени на тренировки, он чувствовал себя даже более гибким, чем раньше.

Цзя Вань развязал веревки на лодыжках и обнаружил, что ноги и руки почти не затекли, словно его связали совсем недавно. Но синяки на лодыжках говорили об обратном.

Затем он встал и развязал подростку веревки.

Подросток был связан долго, кровь плохо циркулировала, и когда его освободили, он почувствовал, будто по всему телу ползают муравьи. Он посидел на полу, пока не пришел в себя, затем встал и развязал Цзя Ваню веревки на запястьях.

Увидев, что Цзя Вань, едва освободившись, направился к связанным детям, подросток схватил его за руку:

— Ты что делаешь?

Цзя Вань посмотрел на него: опять банальности.

Подросток объяснил:

— Это логово воров, вся деревня – работорговцы. Если ты сейчас их освободишь, они не смогут убежать, и их только забьют до смерти. Лучше мы вдвоем выберемся, приведем солдат и полностью уничтожим это логово.

Цзя Вань кивнул.

Если бы их просто заперли несколько работорговцев, он был уверен, что смог бы с ними справиться, или, по крайней мере, выбраться и позвать на помощь жителей деревни. Но если вся деревня – работорговцы, то даже если бы он владел боевыми искусствами, как в прошлой жизни, он не смог бы увести отсюда столько детей. К тому же, он еще не вырос, ему не хватает тренировок, и хотя он очень гибкий, силы у него мало. Он смог бы справиться с тремя-четырьмя, не больше.

И самое главное – его снова начало клонить в сон.

Между деревнями обычно расстояние в три-четыре ли. Если во всей деревне нет безопасного места, он сам не успеет убежать.

Цзя Вань зевнул и посмотрел на толстую деревянную дверь – наверняка снаружи висит большой замок.

Подросток похлопал его по плечу, кивнул на маленькое окошко и сказал:

— Сейчас ты подсадишь меня, а я потом вытащу тебя.