Кончина шестой госпожи Нин

После ухода доктора Нин Чу полулежала на кровати и разговаривала с Си Ли через ширму с изображением гор и рек.

Си Ли посмотрел на тень, отбрасываемую на ширму, и с настойчивостью сказал Нин Чу:

— Шестая сестрица, ты сама слышала. Доктор сказал, что ты переутомилась и тебе нужен хороший отдых. Скажи мне честно, ты опять тайком читала повести до полуночи?

Нин Чу начала мямлить, не зная, что ответить.

Хотя она знала, что ее сердечный приступ и обморок были вызваны не «переутомлением», как сказал доктор, в последнее время она действительно засиживалась допоздна за чтением повестей.

Что поделать, автор слишком хорошо писал!

Она просто не могла оторваться, не дочитав до конца, не могла уснуть!

— Шестая сестрица, ради своего здоровья… Пожалуйста, не читай так много в ближайшее время, хорошо?

— Хорошо, хорошо, брат А Ли, я буду тебя слушаться.

— Через пятнадцать дней я отправлюсь в столицу и не смогу за тобой присматривать. Шестая сестрица, ты должна быть умницей, не заставляй меня волноваться.

— Хорошо!

— Вот так.

…………

Когда Си Ли ушел, Нин Чу отослала Юнь Пин и Юнь Ань.

Со спокойным видом она уточнила у системы время своей смерти:

— 404, этот сердечный приступ случился потому, что этому телу осталось недолго жить?

【Да, хозяйка. Этому телу осталось жить чуть больше месяца. Этот сердечный приступ — всего лишь предупреждение.】

【В течение оставшегося месяца вы будете постепенно слабеть, а последние семь дней слежете с тяжелой болезнью. Хозяйка, нужно ли мне заранее включить блокировку боли?】

— Включи. Эти четыре года пролетели так быстро, — Нин Чу приложила руку ко лбу и тихо вздохнула. Больше всего ее беспокоил Си Ли.

В последующие дни Нин Чу почти не выходила из дома.

Не только из-за пронизывающего зимнего холода, но и из-за своего все более слабого состояния.

Перед отъездом Си Ли снова пришел навестить Нин Чу.

Когда Си Ли вошел в ее комнату, его обдало волной теплого воздуха.

В комнате ярко горели угли из серебряной проволоки, но Нин Чу все равно держала в руках грелку и полулежала на кушетке, отдыхая.

Увидев Си Ли, она медленно села и спросила:

— Брат А Ли, ты скоро уезжаешь?

— Да. Перед отъездом решил зайти попрощаться. Шестая сестрица, пока меня не будет в столице, ты должна обязательно беречь здоровье. Не простудись снова, как в прошлом году, играя на улице. И поменьше читай повестей. Не нужно меня провожать, когда я буду уезжать, — заботливо наставлял Си Ли.

— Хорошо, брат А Ли, не переживай слишком сильно. Я повторю то, что говорила раньше: я верю в тебя, я всегда буду в тебя верить! — Нин Чу лучезарно улыбнулась и посмотрела на Си Ли. Ее глаза словно хранили в себе целую галактику, полную доверия и надежды.

Си Ли чуть не утонул в этой галактике. Он поднял руку, погладил Нин Чу по голове и, встретившись с ней взглядом, сказал:

— Шестая сестрица, когда я вернусь, я хочу сказать тебе кое-что. Надеюсь, ты не рассердишься.

— Как я могу сердиться на брата А Ли? А разве нельзя сказать сейчас? Брат А Ли, ты не должен меня интриговать! — Нин Чу невольно сжала грелку в руках и с некоторым нетерпением спросила.

Нин Чу мысленно вздохнула: «Мое тело не доживет до твоего возвращения, брат А Ли».

— Обязательно скажу тебе, когда вернусь. Шестая сестрица, до свидания, — Си Ли успокаивающе улыбнулся Нин Чу и, словно приняв твердое решение, тут же повернулся и вышел из Жо Нин Юань.

Нин Чу хотела было встать и догнать Си Ли, чтобы, увязавшись за ним, выведать, что он хочет сказать, но заметила, что Си Ли, намеренно ускоривший шаг, уже скрылся из виду.

Си Ли не знал, что это «до свидания» станет последним.

В конце февраля десятого года эры Цзинхэ Си Ли прибыл в столицу и начал последние приготовления к экзамену.

А Нин Чу внезапно заболела, и никакие лекарства не могли ей помочь.

В начале марта десятого года эры Цзинхэ начался столичный экзамен.

Множество кандидатов, включая Си Ли, уже были на экзамене, усердно работая над своими сочинениями ради своего будущего.

А Нин Чу…

В комнате Жо Нин Юань мерцал огонек свечи, отбрасывая слабый свет, отчего в помещении было довольно темно.

— Эх, я… я бессилен.

Доктор тяжело вздохнул, покачал головой и вышел из Жо Нин Юань, оставляя последние минуты семье из трех человек.

Нин Чжисин растерянно стоял в комнате. Чэнь Ши, вытирая слезы, сидела у кровати Нин Чу и, всхлипывая, говорила:

— А Чу, не… не пугай матушку, хорошо? Постарайся, ты обязательно… обязательно справишься, правда?

Чэнь Ши держала чашку с лекарством, дрожащей рукой поднесла ложку к губам дочери и осторожно влила горький отвар ей в рот, но Нин Чу непроизвольно выплюнула его.

Сейчас она не могла ни есть, ни пить.

Лицо Нин Чу приобрело сероватый оттенок, во рту стояла горечь.

Она слабо покачала головой и с трудом выдавила на лице жалкую улыбку, обращаясь к Чэнь Ши:

— Матушка, прости, дочь… дочь немного устала, хочет… хочет поспать.

— Матушка… матушка, не говори об этом брату А Ли, хорошо? Пусть он спокойно сдает экзамены. Мне… мне кажется, у меня будет… брат-Чжуанъюань.

— А Чу, перестань говорить, с тобой все будет хорошо, все будет… — Чэнь Ши так и не смогла произнести это слово. Вся она дрожала, беззвучно плача.

— Отец, матушка, про… простите. Спасибо… вам… — Нин Чу не чувствовала боли, лишь сильную усталость. У нее не осталось сил даже говорить.

Ее веки становились все тяжелее и тяжелее, пока не сомкнулись окончательно, и свет в ее глазах погас.

— А Чу, А Чу! — Чэнь Ши, обессилев, упала на пол и громко заплакала.

Чашка с лекарством в ее руках в этот момент выпала и разбилась, издав звонкий, душераздирающий звук.

Нин Чжисин протянул руку и, обессилев, обнял Чэнь Ши. По его лицу тоже текли слезы.

В середине марта десятого года эры Цзинхэ были объявлены результаты столичного экзамена.

Си Ли, цзеюань из Чанъани, оправдал всеобщие ожидания и снова занял первое место.

Таким образом, он дважды подряд стал первым на экзаменах.

Тело Нин Чу уже семь дней находилось в доме, скоро должны были состояться похороны.

В апреле десятого года эры Цзинхэ начался дворцовый экзамен.

В Зале Сохранения Гармонии император лично принимал экзамен у цзиньши.

Си Ли держался с достоинством, его сочинение было блестящим, он превзошел всех остальных и очень понравился императору.

Си Ли был назначен самым молодым чжуанъюанем в истории династии Ся, трижды подряд заняв первое место на экзаменах. Ему тут же пожаловали должность придворного историографа в Академии Ханьлинь.

Си Ли в шапке из черного шелка и красном одеянии, верхом на высоком белом коне, ехал по оживленной главной улице столицы. Его красота привлекала восхищенные взгляды.

Впереди белого коня шли музыканты и певцы, исполнявшие веселые мелодии, и на улице царило оживление.

Люди на обочинах наблюдали за торжественным шествием чжуанъюаня, радостно приветствуя его.

Смелые девушки бросали из окон чайных домов цветы, пытаясь привлечь внимание красивого чжуанъюаня.

Многие знатные люди тоже сидели в отдельных комнатах, оценивая осанку и манеры чжуанъюаня.

На следующий день после шествия Си Ли тут же сел в карету и поспешил обратно в уезд Сяньян, что в Чанъани. Он не мог дождаться, чтобы рассказать Нин Чу о своих истинных чувствах к ней.