Глава 4. Происхождение (Часть 2)

Чтобы пробудить в сыне интерес к еде, Цин Хэн даже решился на то, чтобы разбить огород во дворце Янчэнь. Он собственноручно выкорчевал все редкие цветы гибискуса в заднем дворе и засадил освободившееся место овощами и фруктами. Вместе с Цин Цзюэ он ухаживал за растениями, от посева до сбора урожая.

Во дворце Янчэнь все знали, что императорская семья — Цин Хэн, Чжэньчжэнь и Цин Цзюэ — жили на равных. За исключением вопросов государственной важности, все решения принимал юный господин Цин Цзюэ. И только если он ошибался, Император Цин Хэн мягко поправлял его. Казалось бы, Цин Цзюэ рос избалованным ребенком, но на самом деле он получил прекрасное воспитание и с детства был рассудительным и ответственным.

Цин Хэн полагал, что сможет сохранить тайну происхождения Цин Цзюэ. Он был уверен, что Небесный Император, Цзя Нань и Чэнь Цзэ, с которыми его связывала многовековая дружба, не выдадут его секрет. В конце концов, повзрослев, Цин Цзюэ вряд ли станет использовать Зеркало Куньлунь, чтобы узнать правду о своем рождении.

Однако, как говорится, и на старуху бывает проруха. К своему ужасу, Цин Хэн обнаружил, что именно его теща, мать его любимой жены, сеет раздор в его семье.

Цин Хэн никогда не придавал большого значения кровному родству. К тому же, наслушавшись рассказов о муках родов и нечеловеческих криках других императриц, он не хотел, чтобы его любимая жена испытывала подобные страдания.

Наличие или отсутствие родных детей никак не влияло на вопрос престолонаследия. Цин Хэн считал, что трон дворца Янчэнь должен занять самый достойный. Если среди молодого поколения Белоснежных Фениксов найдется более способный кандидат, он с радостью передаст ему бразды правления. Рождение сына не означало автоматического назначения его наследником. Более того, если бы у него родился недостойный сын, то, сделав его императором, Цин Хэн совершил бы страшный грех, за который не искупить вины даже сотней ударов небесной молнии в Башне Наказаний.

Цин Хэн, успокоившись, погасил пламя, окутывавшее его тело, и уже хотел взять Цин Цзюэ за руку и войти во дворец, чтобы показать всем, что он любит своего приемного сына больше всего на свете. Но тут он заметил, что рука мальчика ледяная, а лицо бледное. В глазах Цин Цзюэ стояли слезы, которые он изо всех сил пытался сдержать, а губы были искусаны до крови.

Холод, исходящий от Цин Цзюэ, проник в самое сердце Цин Хэна, и едва утихший гнев вспыхнул с новой силой. Его любимый сын, пусть и не родной, не заслуживал таких страданий.

Цин Хэн подхватил Цин Цзюэ на руки и, под удивленными взглядами присутствующих, поднялся на нефритовый трон, усадив мальчика рядом с собой.

Цин Цзюэ, хоть и был напуган, не посмел ослушаться. Он не был родным сыном Цин Хэна. Уже само то, что его усыновил бог войны Девяти Небес, было огромной удачей. Цин Цзюэ вспомнил все свои прошлые проделки, за которые отец никогда его не наказывал. Неужели это потому, что он был всего лишь приемным сыном?

Цин Хэн никогда не был сторонником формальностей. Ему было все равно, кланяются ему небожители или нет. После свадьбы он с уважением относился к семье Чжэньчжэнь, освободив их от необходимости кланяться ему и разрешив матери и сестрам жены свободно посещать дворец Янчэнь без предварительного уведомления.

Чжэньчжэнь, видя, как ведет себя муж, поняла, что он решил продемонстрировать свой императорский статус, чтобы показать ее матери, что, несмотря на его снисходительность, переходить границы дозволенного нельзя. Император есть император, а подданные должны знать свое место. Доброта правителя не должна восприниматься как слабость.

Чжэньчжэнь, понимая намерения мужа, не стала возражать и, подойдя к нему, сделала реверанс: — Супруг мой.

Цин Хэн слегка улыбнулся и пригласил ее сесть рядом. Затем он бросил на госпожу Бай многозначительный взгляд, в котором, несмотря на внешнюю мягкость, чувствовался холод. Все присутствующие вздрогнули.

Случайно услышав сомнения Цин Цзюэ, Цин Хэн потерял терпение и прямо сказал: — Госпожа Бай, вы правы. Цин Цзюэ — наш приемный сын.

Сердце Цин Цзюэ сжалось от холода.

Госпожа Бай не успела изобразить на лице торжествующую улыбку, как Цин Хэн продолжил ледяным тоном: — И что с того, что он приемный? Я передал ему пять тысяч лет своей духовной силы, и теперь в нем течет только кровь Белоснежных Фениксов. Я люблю его как родного сына. Пока я жив, он будет моим старшим сыном и наследником дворца Янчэнь! И если я еще раз услышу неуважительные слова в его адрес, пеняйте на себя!

Голос Цин Хэна был холоден, а взгляд — как ледяная бездна. Госпожа Бай, привыкшая командовать своей дочерью, онемела. Ее дочь и зять твердо решили защищать Цин Цзюэ. Если она продолжит настаивать на своем, то разрушит не только отношения с внуком, но и с собственной дочерью и зятем. Но если она сейчас отступит, то потеряет лицо.

— Ваши слова, Император, оскорбляют весь клан Белоснежных Фениксов, — произнесла она.

Цин Хэн усмехнулся: — Это внутреннее дело дворца Янчэнь! Посмотрим, как эти старые хрычи посмеют ему что-то сделать!