Глава 7

Цин Шуан сделала несколько шагов и внезапно почувствовала, как в ней забурлили ци и кровь.

Только что в бою она приложила слишком много сил.

Ей не хватало боевого опыта, она не знала, какие приёмы использовать и сколько силы применять, поэтому выложилась вся без остатка, и тело не выдержало.

Бой, в конце концов, отличался от тренировок. Ей нужно было как можно скорее вернуться на Гору Хуаяо и отдохнуть.

Мать и дочери летели на мечах, и всего через день пути увидели «Дочернюю стену» Горы Хуаяо.

Эту стену Бессмертный Владыка Хуаяо возвёл специально для своих двух дочерей, прекрасных, как цветы, после их рождения.

Две боковые стены выступали вперёд и были украшены изображениями улыбающихся лиц дочерей.

Они были очень заметны, и при полёте высоко в небе или среди облаков эти две «Дочерние стены» сразу бросались в глаза.

Перед ужином они приземлились на полпути к вершине горы. Невдалеке виднелись ступени, ведущие к горным воротам. Из деревни у подножия и из городка подальше доносился аромат дыма от очагов.

Куда ни глянь, струйки дыма поднимались, словно туман, а в каждом доме царил покой и шла размеренная, прекрасная жизнь.

А они, бессмертные и божества, годами совершенствовались на горе именно для того, чтобы охранять этот извечный покой поколений.

Приземлившись, они ощутили под ногами мягкий ковёр из диких горных цветов.

Они росли, прижимаясь к земле, покрывая всю гору. Издалека казалось, будто вся гора устлана мягким ковром из свежих цветов и трав, источающих благоухание.

Цветы, как и люди, тоже ладили друг с другом или враждовали. Те, что нравились друг другу, росли ближе, окружая, прижимаясь, переплетаясь.

Те, что не любили друг друга или чьи привычки были несовместимы, росли подальше.

На первый взгляд казалось, что они растут сплошными полянами, но если присмотреться, то было видно, что они тоже сбиваются в группы.

Цин Шуан холодно окинула взглядом эти цветы и травы и направилась прямо к ступеням.

Каждый её шаг вверх по лестнице напоминал путь к Девяти Небесам во время вознесения к божеству.

Её омрачённый взгляд скользил по каждой ступени, на которую она наступала.

Когда же наступит тот день? Она так долго готовилась.

Только став божеством, главным божеством, она сможет защитить свою Хуаяо.

Только тогда можно будет считать, что она по-настоящему унаследовала дело отца.

Айо следовала за ней. Разве она не знала мыслей своих дочерей?

Она всегда хотела сказать им несколько слов о том, что не стоит требовать невозможного, что для совершенствующегося всё зависит от судьбы, но разве хоть одна из них её слушала?

Цин Сы тем временем искала повсюду подходящее место для Бабочек Феникс.

Перед тем как войти во двор, Цин Шуан мельком увидела в небе облако в форме божественной черепахи.

Черепашье облако!

Это всегда было добрым предзнаменованием. Говорили, что желание, загаданное при виде Черепашьего облака, обязательно сбудется.

Иногда ей казалось, что её желание стать божеством граничит с одержимостью.

Погружённая в мысли, она незаметно прошла через двое ворот. Впереди показался главный зал, над входом в который висела табличка с надписью «Нефритовая Обитель».

Когда-то здесь жили только отец и матушка. Молодожёны часто писали повсюду иероглифы, и это место назвали Нефритовой Обителью. Из-за записей отца название сохранили.

Цин Шуан всегда по привычке бросала взгляд на табличку, словно здороваясь с отцом.

«Мы вернулись».

Служанка И Я как раз выходила сзади с подносом чая и столкнулась с вошедшей Цин Шуан. Она радостно вскрикнула.

Увидев вошедшую Айо, она поспешно поставила поднос, подошла и поклонилась, произнеся:

— Гошпожа.

У И Я с детства одно ухо слышало хорошо, а другое — плохо, поэтому она говорила не очень чётко. Иероглиф «фу» в слове «фужэнь» (госпожа) она всегда произносила где-то между «у» и «э».

Те, кто привык, уже не обращали внимания.

Госпожа очень баловала её, потому что И Я всегда была весёлой и улыбчивой, и все радовались, видя её.

Увидев счастливое лицо И Я, Цин Шуан поняла, что дома всё в порядке, и пошла к себе в комнату.

Она столкнулась с Тётушкой Пань, выходившей из кухни. Та подошла, вытирая руки о фартук.

— Старшая барышня вернулась! Я так и думала, что вы вернётесь к ужину, специально приготовила побольше блюд, которые барышни любят.

Цин Шуан подошла и поклонилась:

— Благодарю, Тётушка Пань.

Когда-то Гора Хуаяо была оживлённым и процветающим местом: здесь проводили занятия, принимали учеников, передавали учение и методы. Но после героической гибели Бессмертного Владыки Хуаяо гора начала приходить в упадок.

В конце концов, остались только старый смотритель, кухарка Тётушка Пань и служанка И Я.

Поскольку осталось так мало людей, разделение на хозяев и слуг исчезло, и все постепенно стали собираться за одним столом, чтобы было веселее.

Весь ужин был слышен лишь шумный говор Цин Сы и И Я. Хотя И Я говорила нечётко, её энтузиазм был заразителен. Она жестикулировала, угадывала, поддакивала и смеялась в нужных местах. Часто все не хотели смеяться, но её шутки заставляли их покатываться со смеху.

Старый смотритель очень любил выпить, но за одним столом с Айо никогда не пил. Поэтому он всегда ел быстро, чтобы поскорее вернуться в свою маленькую каморку привратника и выпить немного под закуску, которую сам приготовил.

Старый смотритель умел расправляться с остатками еды, иногда заходил на кухню, брал пару тарелок с остатками и уносил к себе под вино.

После ужина Цин Сы нашла место, где можно было прилечь на бок, закинув ногу на ногу. В одной руке она держала фрукт, в другой — закуску, продолжая есть, словно и не ужинала только что.

Она также завладела вниманием И Я, болтая с ней.

Когда Тётушка Пань вернулась на кухню, она обнаружила, что Цин Шуан уже моет тарелки.

Тётушка Пань остановила её.

— Ай-яй, старшая барышня, так нельзя! Быстрее, идите поиграйте, не пачкайте одежду!

Цин Шуан не ушла, продолжая мыть посуду и убирать остатки еды на кухне. Она улыбнулась:

— Каждая мелочь — это совершенствование. Работа — это тоже вид совершенствования.

Услышав о совершенствовании, Тётушка Пань поняла, что характер у неё упрямый, и она всегда себя мучает.

Какая девушка её возраста не любит играть и веселиться, а предпочитает совершенствование?

Она целыми днями тренировалась, совершенствовалась, взвалив на свои плечи такую ношу. Даже ей, служанке, было больно смотреть.

Прекрасная девушка превратила свою жизнь в подобие сухой травы!

Она снова попыталась уговорить её: — Старшая барышня, вы с детства были разумной, без высокомерия, трудолюбивой и умной. Вы часто помогали мне убираться, но тогда стоило детям позвать вас, как вы тут же бросали всё и бежали играть. Дети ведь любят играть.

Тётушка Пань видела, что та слушает её с улыбкой, и продолжила: — Идите поиграйте, идите поиграйте со всеми, — она глазами указала на дверь.

— Пока ещё не стемнело, можно подольше поиграть.

— Отца больше нет, — она поставила стопку только что вымытых тарелок в шкаф.

— Нельзя больше предаваться играм.

Полгода спустя.

Ночь была прозрачной, как вода, полная луна висела прямо над головой.

Незаметно наступила глубокая осень, повсюду были опавшие листья и уныние.

Цин Шуан, как обычно, обошла гору с дозором и остановилась на вершине, чтобы осмотреться.

Цин Сы лениво плелась позади.

— А-цзе, ну ты даёшь! Вот уж действительно, нашла себе занятие по душе! — Жизнь и так скучная, а ты ещё умудряешься находить такие же скучные дела.

Цин Шуан, одетая в лунно-белый шёлк, стояла, сосредоточенно подняв один палец перед грудью. На пальце висели фиолетовые чётки цзыцюй, каждая бусина которых сияла бессмертным блеском её практики.

— Завидуешь?

Цин Сы с отвращением закатила глаза и лениво растянулась на камне у дороги.

— А-цзе, жизнь такая скучная! Такая бессмысленная! Я уже подумываю сбежать из дома.

Глаза Цин Шуан сверкнули, как водная гладь:

— Ты целый день делаешь, что хочешь, и тебе всё ещё скучно?

— Ну, и от игр можно устать, — пожаловалась Цин Сы. — Одно и то же изо дня в день. Мне сейчас совершенно нечего делать, я умираю от скуки. Пропадает зря весь мой пыл!

— Ты и пальцем не пошевелишь по дому, вот и застаивается в тебе кровь от безделья, — Цин Шуан бросила на неё уничтожающий взгляд.

Цин Сы уже привыкла игнорировать её холодные взгляды и колкие замечания.

— А-цзе, скоро день рождения матушки. Давай что-нибудь устроим? Сделаем матушке пару платьев, приготовим что-нибудь вкусненькое.

— Иди.

— …А-цзе, хм… может, пригласим гостей? Заодно и подарки получим.

Цин Шуан настороженно посмотрела на неё.

Она всё ещё думала о том мужчине.

— А-цзе…

— Иди поговори с матушкой, — одним мгновением она переместилась на вершину горы под луной.

Это было место, ближайшее к луне. Бледная тень мелькнула, неземная и отстранённая.

Лунный свет лился тихо…

Девятый день десятого месяца.

Цин Сы, уперев руки в бока и гневно сверкая миндалевидными глазами, недружелюбно крикнула вслед уходящей сестре:

— Цин Цы Гэ, твоё совершенствование сделало тебя холодной и бесчувственной! Ты и дом родной забыла? Завтра день рождения матушки, а ты сегодня собралась ловить демонов! Не можешь пойти на день позже?

— Нет!

— Матушка зря тебя вырастила! Вырастила бесчувственную, непочтительную дочь! Неужели ты не можешь провести с ней хотя бы один день рождения?

— День рождения матушки можно праздновать каждый год. Но если не уничтожить Чумового демона, ты представляешь, сколько людей пострадает за одну ночь? — её решение было твёрдым.

— Но ведь туда уже отправились другие друзья-даосы и бессмертные! Почему ты именно в день рождения матушки упрямо идёшь уничтожать демона? Ты явно делаешь это нарочно! Нарочно показываешь свою праведность, которая превыше родственных уз, чтобы доказать, что достойна стать божеством, не так ли?

Две тёти и их дочери, приехавшие несколько дней назад, тоже вставили свои замечания.

Цзин Вань, дочь второй тёти, сказала:

— Никакое дело не может быть важнее отца и матери. Испокон веков известно, что сыновняя почтительность — первейшая из добродетелей. Весь мир это знает! Это первый день рождения тёти после смерти дяди. Никакое дело не может быть важнее, нельзя уходить!

Пай Пай, дочь младшей тёти, сказала:

— Ай, да пусть идёт. Чего вы её останавливаете, мне и то лень. Кем она себя возомнила? Будто кроме неё никто не справится с этим демоном. Все идут туда ради развлечения, и только она одна — ловить демона. Будто только она во всём мире умеет это делать. Она ведь занята великими делами, мы не должны становиться камнем преткновения на её пути к божественности!

Вторая тётя услышала шум, вышла и прикрикнула:

— Чего шумите? Не боитесь, что гости засмеют!

Цин Шуан отбросила эти мелочи, взмахнула рукавами и улетела, оседлав ветер.

Как раз в это время прибыли люди из Ледяного Царства. Толпа женщин хлынула вперёд, окружая Бин Цуня. Цин Сы лишь издали смотрела на него, зная, что он придёт.

Айо любила простоту, поэтому не пригласила много людей, только нескольких старых подруг.

Приглашение было отправлено Демонической Императрице Ледяного Царства Е Чу Ло, но та приехала с двумя своими сыновьями.

Цин Сы уверенно ждала, что Бин Цунь посмотрит на неё и подойдёт к ней.

Бин Цунь отвёл взгляд от того места, куда улетела Цин Шуан, и подошёл к Цин Сы.

— Куда так спешила твоя сестра?

Цин Сы только что обрадовалась, что Бин Цунь подошёл к ней, но не ожидала, что первым делом он спросит о Цин Шуан.

Её лицо помрачнело, и она недовольно ответила:

— Ловить демонов, конечно. Даже день рождения матери для неё не важен. Это просто возмутительно.