Как только появились понятия «праведный» и «нечестивый», мир боевых искусств разделился надвое, словно небо и земля после сотворения мира Паньгу, когда чистая ци поднялась вверх, а мутная опустилась вниз. Граница стала предельно ясной.
Представители «праведных» школ, какими бы они ни были на самом деле, перед лицом членов Минцзяо непременно принимали серьезный вид и говорили о Небесном Пути.
А представители «нечестивых» сект, даже если бледнели при виде крови, перед праведниками обязательно должны были упомянуть пару случаев жестоких злодеяний, чтобы почувствовать себя в своей тарелке.
У самой Мяоцзюэ была кровная вражда с Минцзяо. Ее старший брат по ученичеству, Гухунцзы, в свое время умер от гнева, спровоцированного юным Ян Сяо. Хотя сам Гухунцзы, возможно, и не был образцом добродетели, с тех пор Мяоцзюэ смертельно возненавидела Минцзяо.
Поэтому, если такие «праведные» школы, как Удан, еще могли туманно рассуждать об «обращении демонов на путь истинный», то на горе Эмэй в отношении Минцзяо всегда учили одному слову:
— Убивать.
Искоренять зло до конца. Убьешь одного приспешника Минцзяо — одним демоном в мире станет меньше. Мяоцзюэ многие годы так думала и так поступала. Иначе не всякий осмелился бы носить такое монашеское имя, как «Мяоцзюэ» — «Истребляющая».
Жаль только, что хоть стропила и были прямыми, балки под ними все равно скривились.
Цзи Сяофу, на которую Мяоцзюэ возлагала большие надежды, во время пребывания на горе Эмэй так уставала каждый день, что засыпала на всех уроках по обычаям, истории и культуре. Поэтому, услышав имя «Фань Яо», эта невежественная особа лишь почесала в затылке:
— Знакомое имя!
Глаза Ян Сяо блеснули.
…………
Впервые за обе свои жизни Цзи Сяофу столкнулась с подобным. Среди ночи кто-то проник в ее комнату! Рука, держащая лампу, дрожала, и она долго не могла разглядеть лицо Ян Сяо. Мелькнула мысль связать его, но она покружила на месте и так и не решилась прикоснуться к лежащему на полу человеку.
«Кажется, он уже не может сопротивляться, — подумала Цзи Сяофу. — Может, и связывать не нужно? Постойте, а где он ранен? Из-за мышеловки? Масла?»
Почувствовав на себе ее подозрительный взгляд, Ян Сяо инстинктивно сжался.
Цзи Сяофу долго колебалась, не зная, что делать с незваным гостем. Тут-то и проявилось мягкосердечие попаданки. Окажись на ее месте любая другая ученица с горы Эмэй, будь то Цзинсюань, Цзинсюй или Бэй Цзиньи, они бы точно сначала связали его, а потом разбирались. А если бы это была Мяоцзюэ, Ян Сяо уже предстал бы перед Светлым Владыкой. А что же Цзи Сяофу? Ее живой ум подкидывал самые разные варианты: причин влезть в окно посреди ночи могло быть множество! Может, он ошибся дверью, или ему срочно приспичило, или он учился летать, но не справился с земным притяжением. А может, он вообще инопланетянин!
Как же повезло Ян Сяо встретить барышню Цзи! Впрочем, сейчас об этом судить трудно. Неукротимость Цзи Сяофу проявлялась совсем не в этом.
Снаружи петухи, перекликаясь, завели свою вторую песнь.
Петушиный крик напомнил Цзи Сяофу о деле, и она выпалила:
— Фань Яо! Ты… ты кто такой? — Цзи Сяофу впервые допрашивала кого-то, и получалось у нее очень неумело.
Глаза Ян Сяо снова блеснули.
«Эта девушка вообще ничего не знает!»
…………
И хорошо, что не знает! Неопытные ягнята — самые лучшие! Любовный пыл Левого Посланника Яна, копившийся больше месяца и почти угасший из-за ноющей боли в известном месте, при этой мысли вспыхнул с новой силой.
«Возможно, все это просто недоразумение! — подумал Ян Сяо. — Девушка случайно пролила масло для волос. А что до фейерверков и петард… Наверняка нерадивый слуга оставил их после праздника, бросил где-то в углу, а как они загорелись — кто знает. Ведро с водой и охлаждающий бальзам… Кхм, этот слуга, этот слуга просто возмутителен!»
Решив, что он разгадал эту загадку, Левый Посланник Ян воспрянул духом. Он встряхнулся, готовый снова ринуться в бой. Пусть ключевая часть тела получила… небольшое повреждение, и большая часть его боевых навыков была недоступна. Но Левый Посланник Ян не боялся трудностей. Что значат небольшие препятствия на пути к завоеванию красавицы!
Хотя в голове у Ян Сяо царил сумбур, выражение его лица было совсем другим. Он прищурился и вскинул голову с видом гордым и неприступным. Если бы не весьма неловкая поза — лежа на полу и прикрывая пах — он мог бы воткнуть в прическу три павлиньих пера и исполнить танец павлина.
Цзи Сяофу услышала, как «Ян Сяо-Павлин» холодно фыркнул:
— Как ты смеешь смотреть свысока на меня, Героя Фаня!
Цзи Сяофу передернуло. Она понимала, что такова была манера речи в те времена. Например, ее собственного отца тоже называли «Герой Цзи Золотого Ножа». Но это «называли». Когда же кто-то сам себя так величал, это звучало отвратительно.
Подавив отвращение, Цзи Сяофу подумала, что она все-таки попаданка, к тому же не сильна в истории и литературе, возможно, она просто чего-то не знает. Поэтому она осторожно спросила:
— Как вас называть?
— …Лысый Герой Фань, — ответил Ян Сяо.
— Интересное прозвище, — с сомнением произнесла Цзи Сяофу.
— Это братья по оружию в шутку придумали, — сказал Ян Сяо. — На самом деле у меня есть волосы, черные и блестящие, очень даже неплохие. — Нужно было во что бы то ни стало произвести на красавицу хорошее впечатление. «Братец Фань, — подумал он, — когда старший брат женится на твоей невестке, он угостит тебя конфетами».
Цзи Сяофу, конечно, не уловила этих тонкостей. Услышав, как человек с прозвищем «Лысый» расхваливает собственные волосы, она лишь захотела поковырять в ухе. Помолчав немного, она ответила:
— …Поздравляю?
Ян Сяо тоже почувствовал странность этого разговора. Он кашлянул и решил перейти к делу:
— Барышня, верно, удивлена, почему я вдруг влез в окно?
Цзи Сяофу словно осенило. Она кивнула:
— …Почему?
— Я в одиночку проник в ставку монголов, — сказал Ян Сяо, — меня преследовали солдаты Юань, и мне пришлось укрыться здесь.
Цзи Сяофу на горе Эмэй слышала много историй о жестокости солдат Юань. У многих ее сестер по школе был подобный опыт. Подумав, что люди из мира боевых искусств, возможно, действительно не обращают внимания на такие мелочи, она тут же поверила ему:
— Вот оно что! — Она вскочила и обратилась к Ян Сяо: — Чего же ты стоишь? За тобой погоня? Сколько их? Если мало, мы можем устроить ловушку. Если много… нужно срочно бежать!
Чувства Ян Сяо были смешанными. С одной стороны, он испытывал облегчение, с другой — беспокойство. Облегчение оттого, что этот позорный случай не был связан с его настоящим именем. Беспокойство — именно из-за этого. При первой встрече с девушкой он назвался чужим именем. Когда же теперь он сможет все объяснить? В целом, однако, Левый Посланник Ян был настроен оптимистично. «Какая добрая, чистая и отзывчивая девушка мне досталась!» Он на мгновение замер, а потом сказал:
— Не беспокойтесь, я уже оторвался от преследователей.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|