Глава 3. Учетные книги (Часть 1)

У ворот окружного правительства Гань Пэй только что вышел из кареты, как Чэн Вэнь подошел к нему с заискивающей улыбкой. — Хозяин, вы действительно не будете вмешиваться в домашние дела?

— Какие домашние дела? — бросив на него взгляд, Гань Пэй поправил складки на одежде. Краем глаза он заметил приближающуюся карету и решил подождать у входа, перекинувшись парой слов с Чэн Вэнем.

Помявшись, Чэн Вэнь тихо пробормотал: — Госпожа уже совсем… а вы все еще спокойно занимаетесь государственными делами. Не боитесь, что она поссорится с госпожой Хэлань?

— Замолчи! — холодно осадил его Гань Пэй. — Разве ты можешь так говорить о госпоже и госпоже Хэлань?

Чэн Вэнь знал характер своего хозяина. С детства он служил ему и не слишком боялся, только сделал вид, что съежился. — Но вы же сами видели! Вчера госпожа не только пошла в такое место, но и отказалась заниматься хозяйством. Неужели вы действительно позволите госпоже Хэлань взять все на себя?

Карета подъехала ближе, и Гань Пэй, подавив вздох, быстро ответил: — Матушка всегда жила в роскоши, сначала во дворце, потом отец ее баловал. Она не знает, как тяжело вести хозяйство, и слишком строга к Жохань. Пусть на этот раз попробует сама — возможно, тогда она начнет ее понимать.

Как только он закончил говорить, карета остановилась. Из нее вышел мужчина средних лет в одежде чиновника шестого ранга и юноша, одетый в шелка, но с озабоченным лицом. Увидев Гань Пэя, мужчина поспешно взял сына за руку и с улыбкой подошел к нему: — Приветствую вас, маркиз.

— Не стоит церемоний, господин Ван, — слегка кивнув, Гань Пэй скользнул взглядом по недовольному юноше. — Давно не виделись, Ван Тэн. Выглядите цветущим.

«Тц, у него же на лице написано вселенское горе, а он говорит «цветущим». И при этом с таким серьезным видом — издевается, что ли?» Ван Тэн, недовольный похвалой, которой отец постоянно осыпал Гань Пэя, скривил губы и поклонился. Отец тут же сделал ему замечание.

Прибывшими были Ван Лиэр и его сын Ван Тэн. Ван Лиэр был известным ученым, одним из самых образованных людей в Лояне и, естественно, одним из главных помощников Гань Пэя в редактировании книг. Его сын же был известным повесой, для которого словно придумали выражение «бездельник».

Пока они разговаривали, Чэн Вэнь, стоявший позади, наконец переварил слова Гань Пэя и тяжело вздохнул. Хозяин, казалось, заботился о госпоже во всем, но никогда не говорил о своих чувствах прямо. Они с госпожой общались сухо и официально — кто их разберет.

— Эй, успел! Вы только приехали? — кто-то толкнул Чэн Вэня в плечо. Обернувшись, он увидел юношу, похожего на слугу. Это был Сяо Сы, который прислуживал Гань Пэю, растирая тушь и подавая чай. Чэн Вэнь хотел спросить, почему он опоздал, но заметил, что лицо юноши вдруг изменилось, словно он изо всех сил пытался что-то скрыть. — Что с тобой?

Не успел он договорить, как послышался шорох. Юноша почесал голову и засунул руку под одежду, будто пытаясь что-то поймать. В следующее мгновение из-за воротника выпрыгнуло что-то маленькое и раздалось стрекотание — это был сверчок!

Лицо Сяо Сы вытянулось, он бросился вперед, пытаясь поймать сверчка. Но свободолюбивое насекомое, воспользовавшись его рукой, прыгнуло еще дальше.

— В последнее время работа идет медленно, нам нужно… — не успел Гань Пэй закончить фразу, как почувствовал, как что-то цепляется ему за лицо. Через мгновение крошечные лапки уверенно направились к нему на голову. Гань Пэй, никогда не сталкивавшийся с подобным, застыл, широко раскрыв глаза.

Ван Лиэр тоже остолбенел, не зная, что делать: помочь Гань Пэю снять сверчка с головы или заставить своего хохочущего сына замолчать.

Ван Тэн же, не обращая ни на кого внимания, согнулся пополам от смеха и засунул руку в рукав, достав оттуда клетку с кузнечиком.

— Чирк! — громко прострекотав, кузнечик целенаправленно полетел к своему собрату. Он удобно устроился на голове Гань Пэя и начал жаловаться сверчку на свою жизнь в клетке. Звонкое стрекотание разносилось над головой Гань Пэя.

В Чансун Юань Хэлань сделала глоток чая и, демонстративно опустив голову, некоторое время игнорировала Нин Жохань. Наконец она медленно подняла взгляд. Собираясь величественно разрешить ей встать, она заметила, что Нин Жохань вовсе не стоит в почтительном поклоне, и тут же нахмурилась: — Нин Жохань, ты становишься все более дерзкой.

— Невестка не смеет, — Нин Жохань слегка поклонилась, опустив подбородок. — Матушка, зачем вы меня позвали?

— Зачем? Разве не твой долг приходить ко мне с приветствием и прислуживать? — фыркнув, Хэлань оглядела ее наряд и удивилась. Насколько она помнила, после свадьбы Нин Жохань всегда носила одежду приглушенных тонов и выбирала сдержанные прически.

А сегодня? Темно-красная юбка и жемчужно-белая кофта, подчеркивающие ее прекрасную кожу. В волосах — кисточки, которые издают мелодичный звон при каждом движении. Если бы не прическа замужней женщины, ее можно было бы принять за юную девушку.

— Госпожа, прошу вас, присаживайтесь. Редко можно увидеть вас в таком наряде, вы выглядите просто великолепно, — видя, что атмосфера накаляется, Чжао Момо поспешила сгладить ситуацию, сказав несколько утешительных слов Нин Жохань, а затем обратилась к Хэлань: — Госпожа всегда была очень почтительна и послушна. Зачем вам напрасно сердиться?

Хэлань взяла чашку и с упреком посмотрела на Чжао Момо, но промолчала. Она повернулась к служанке и велела принести несколько учетных книг. — Раз уж ты решила передать мне право управлять хозяйством, я, учитывая твое горе, возьму эти обязанности на себя.

Скрывая улыбку, Нин Жохань слушала ее. Хэлань явно была недовольна ею и мечтала сама распоряжаться всем в доме, зачем же притворяться, будто она делает ей одолжение?

— Я позвала тебя, чтобы ты объяснила мне, как вести эти книги, — считая, что достаточно показала свое превосходство, Хэлань высокомерно спросила.