Родители Тан Лияо заключили брак по расчету. После рождения ребенка, выполнив свой долг, они занялись своими делами, оставив сына на попечение дедушки.
Дедушка Тан тоже был очень занятым человеком, поэтому большую часть времени Тан Лияо воспитывал секретарь Вэнь.
Он заботился о нем с детства, заменяя ему и отца, и мать.
Тан Лияо ни с кем не церемонился, но к секретарю Вэню относился с особым уважением и никогда не перечил ему. — Вы сначала выслушайте меня…
— Ты спровоцировал аварию, а теперь пытаешься свалить вину на госпожу Гу?! — резко перебил его секретарь Вэнь.
— Я не… — Тан Лияо схватился за грудь, чувствуя, как к нему подступает обморок. — Сколько раз я должен вам это объяснять?!
Он вовсе не провоцировал аварию!
Внедорожник ехал позади него, а потом вдруг ускорился и врезался в него!
К счастью, он всегда заботился о своей безопасности и ездил в специальной защитной экипировке, поэтому серьезно не пострадал.
Но пятеро мужчин из внедорожника не дали ему опомниться. Они вытащили из багажника молотки и гаечные ключи и набросились на него.
Во время драки Тан Лияо заметил, что они ведут себя очень странно.
Он выхватил у одного из них ключ и сломал ему несколько костей, но тот даже не вскрикнул и выражение его лица не изменилось.
Они были как роботы: не уставали, не чувствовали боли и не боялись смерти.
Разве это не похоже на одержимость?
К сожалению, на том участке дороги не было камер наблюдения, и его слова ничем не подтверждались. Когда те пятеро очнулись в больнице, они, вероятно, испугавшись ответственности, заявили, что он подрезал их машину, показывал неприличные жесты и оскорблял их, а они, потеряв самообладание, врезались в него.
Хотя тот факт, что они заранее отключили видеорегистратор, выглядел подозрительно, все они были туристами из другой провинции — юристами и учителями, — и их личности не вызывали сомнений.
У них не было причин убивать его.
В отличие от них, у Тан Лияо и его друзей была плохая репутация.
Даже секретарь Вэнь, который вырастил его, не поверил ему, не говоря уже о полиции.
— Ладно, не буду больше ничего объяснять, — устало махнул рукой Тан Лияо, решив больше не унижаться.
Он не подозревал Гу Чань, просто ему казалось, что слишком много совпадений.
— Это не совпадение, а результат молитв твоего дедушки, — раздался звук входящего сообщения. Секретарь Вэнь полез в карман за телефоном. — И еще, конечно же, освященный семейный амулет, который приносит тебе удачу.
— Да-да, конечно, — сложил руки Тан Лияо.
Но в глубине души он считал, что больше всего должен быть благодарен себе.
Если бы он с детства не увлекался боевыми искусствами и не имел хорошей физической подготовки, ему бы не понадобилась помощь врачей — он бы умер на месте.
Одержать победу над пятью противниками после аварии — этим подвигом он мог гордиться всю жизнь.
Даже если бы его не спасли, он бы ни о чем не жалел.
— Госпожа Гу проснулась и собирается домой за вещами, — сказал секретарь Вэнь, беря пиджак. — Пойдем, поблагодарим ее.
— Сейчас? Нет, сейчас не могу, — ответил Тан Лияо, приглаживая взъерошенные после сна волосы. Он слез с подоконника и направился в ванную. — Я не могу показаться ей в таком виде.
Ему нужно было принять ванну, сделать маску для лица и уложить волосы.
Опасаясь упреков секретаря Вэня в излишней щепетильности, он серьезным тоном добавил: — Нельзя же встречать свою спасительницу в таком виде.
Так как Гу Чань все равно вернется вечером, секретарь Вэнь не стал настаивать. — Госпожа Гу не настоящая ассистентка. Она нужна только для твоей безопасности, так что не зазнавайся.
…
Воспользовавшись машиной, Гу Чань поехала в кофейню, чтобы уволиться.
Трудового договора у нее не было, и в кофейне хватало сотрудников. Увидев, что она приехала на дорогой машине, менеджер любезно и быстро рассчитал ее.
Она еще проходила испытательный срок, и ее зарплата составляла 2800 юаней в месяц. При этом ей приходилось работать до девяти вечера.
Работая личным ассистентом Тан Лияо, она получала годовую зарплату. Когда ей показали контракт, она не сразу поняла, сколько это денег, и ей пришлось пересчитать количество нулей.
Хотя у нее было несколько причин подписать этот контракт, возможность заработать большую сумму денег определенно была главной.
Она была должна Гу Яню много денег: за аренду, еду и лечение, когда она болела.
Первые два месяца в Жунчжоу она не могла адаптироваться к городской жизни, найти работу и полностью зависела от Гу Яня.
Но Гу Янь не давал ей деньги просто так. Он записывал каждую потраченную копейку на стикерах, которые, вместе с процентами, облепили три стены ее комнаты.
Гу Янь всем своим видом показывал, как сильно ему не нравится ее присутствие. Он хотел, чтобы она поскорее съехала, боясь, что она, как «проклятье», принесет несчастье и ему.
Поэтому по дороге домой Гу Чань все думала, стоит ли рассказывать ему о случившемся.
До самого дома она так и не решилась.
Брат и сестра жили в двухэтажном старом доме. На первом этаже располагался небольшой магазинчик, который скорее можно было назвать лавкой.
На втором этаже была двухкомнатная квартира площадью чуть больше сорока квадратных метров. Вместо двери в ванной висела занавеска. В таких условиях было неудобно жить вместе мужчине и женщине, даже если они брат и сестра.
Старый дом остался им от дедушки, и часть его принадлежала Гу Чань.
Но Гу Янь говорил, что они с детства живут раздельно, и он унаследовал имущество дедушки, а она — бабушки.
Гу Чань не спорила, думая про себя: «Посмотрим, не пожалеешь ли ты об этом потом».
Хотя это была глухая деревня, дом, в котором они жили с бабушкой, был настоящим особняком с резными балками и расписными стенами, с тремя дворами и более чем тридцатью комнатами.
В последние годы в этой местности развивался экологический туризм, и многие застройщики положили глаз на гору Бай Эцзы. К ним постоянно приходили люди, предлагая большие деньги за их дом, но они с бабушкой не хотели его продавать.
Собрав немногочисленные вещи, Гу Чань спустилась в магазин. — Брат, ты получил перевод?
Гу Янь сидел за кассой и читал журнал. Он был одет в свитер с высоким воротником и бейсболку, низко надвинутую на лицо.
В тусклом свете постороннему было трудно разглядеть шрамы на его лице, похожие на переплетенные корни деревьев.
Он промолчал, что означало «да».
— Я нашла новую работу, условия хорошие, но мне придется переехать. Но не волнуйся, это серьезная компания, Тан…
— А я волнуюсь? — перебил ее Гу Янь.
— О, — равнодушно ответила Гу Чань. — Тебе не интересно, какую работу я нашла, что мне платят такие деньги?
— А это как-то связано со мной? — раздраженно спросил Гу Янь.
«А ты не боишься, что я свяжусь с плохой компанией?» — хотела спросить Гу Чань. Но он, скорее всего, ответил бы, что плохим людям не повезет связаться с ней.
Решив, что пока ничего не ясно, Гу Чань решила не рассказывать ему, чтобы не дать ему повода сказать: «Вот видишь, ты и правда чудовище!»
— Тогда я пойду. Я еще не все вещи забрала, вернусь через пару дней.
Перед уходом, вспомнив, что для ровного счета перевела ему на семь юаней больше, она взяла две упаковки хлеба по три юаня и пачку салфеток за один юань.
Выйдя из магазина с чемоданом, Гу Чань на ходу открыла упаковку хлеба и, опустив глаза, пошла по улице, откусывая от него кусочки.
Проходя мимо дома пожилой женщины, которая вчера вечером любезно зажгла для нее свет, она невольно подняла голову.
В окне второго этажа ветхого дома, окутанного вечерними сумерками, сидела седая старушка и, как и вчера, вышивала.
Гу Чань подавилась хлебом и нахмурилась, вспомнив, как ее бабушке, когда той было чуть больше пятидесяти, приходилось просить ее помочь вдеть нитку в иголку.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|