Глава 1. Переродившись, она хочет жить для себя…

Лянчжоу — суровый и холодный край. К северу от него на многие ли простирается бескрайняя пустыня, сливаясь с дымом пограничных сигнальных огней на горизонте, — величественное и пустынное зрелище.

После сезона "Выпадение инея", поздней осенью, зарядил дождь ранней зимы. Подгоняемый ветрами с северо-запада, он моросил, словно туман, пронизывая путников тонкими, как серебряные иглы, струйками, которые, казалось, впивались прямо в кости, пробирая до дрожи.

Однако у ворот резиденции князя Юнлян царило оживление. Гостей было не счесть. Слуги, встречавшие и провожавшие посетителей у порога, сияли улыбками. Они суетились, не зная отдыха, и, смеясь, повторяли: "Сто дней Шицзы — к счастью!" и другие добрые пожелания.

За столами, разумеется, не обошлось без пересудов.

— Говорят, он рожден наложницей князя. Как же он стал Шицзы?

— Ах, разве ты не знаешь? Главная жена князя Юнлян не может иметь детей. И пока она еще дышит, ребенка, рожденного наложницей, передали ей, сделав законным наследником. Только представь, какое счастье привалило этой наложнице и маленькому Шицзы!

— Тише вы, говорите потише! Болтнете лишнего — князь вам языки повыдергивает.

...

Люй Ин, неся чашку с лекарством, пропускала эти разговоры мимо ушей. Не поднимая глаз, она шла внутрь, пока не остановилась перед уединенным флигелем.

В отличие от шумного двора, здесь царила тишина, нарушаемая лишь редким щебетом птиц. На выкрашенной красным лаком двери забыли повесить замок, петли и кольца покрылись ржавчиной. В углу жалко поникли два-три пучка пожухлой травы. Сваленные рядом старые подсвечники из камня Цяоши потускнели, и было не разобрать их первоначального цвета. Все здесь выглядело обветшалым и запущенным.

Люй Ин опустила голову, расправляя складки на хлопчатобумажной куртке. Затем она осторожно открыла задвижку и вошла. Женщина на кровати с балдахином в углу комнаты все еще лежала с закрытыми глазами, погруженная в полудрему.

— Княгиня?

Люй Ин позвала ее. Послышался тихий отклик. Служанка села на край кровати: — Княгиня, я помогу вам подняться. Лекарство готово.

Голова женщины склонилась к деревянной перекладине кровати. Многолетняя чахотка измучила ее, оставив от былой красоты лишь тонкую оболочку. По крошечному личику, размером с ладонь, лишь по очертаниям костей можно было догадаться о ее былой неземной красоте.

— Княгиня, лекарство готово.

Лишь на третий раз Су Минъу пришла в себя. Она оперлась подбородком о хрупкое плечо Люй Ин и хотела было жестом успокоить ее, но рука поднялась с запозданием. Наконец, ей удалось заговорить: — Люй Ин, кхм… Я проснулась, проснулась. Не… спеши.

— Не спешу, княгиня, я не спешу.

Люй Ин смахнула слезы, подступившие к глазам. Она взяла исхудавшую руку женщины и бережно укрыла ее одеялом, одновременно забрав испачканный кровью белый платок и спрятав его в рукаве. — Посмотрите, сегодня вы выглядите лучше, чем вчера. С каждым днем вам становится все лучше.

— Можно, я дам вам лекарство?

Су Минъу уставилась на поднесенную чашку с коричневым отваром. На самом деле, ей больше не нужно было его пить. Она лучше, чем кто-либо другой, знала, что ей осталось не больше двух дней. Единственное, о чем она жалела, так это о том, что Лянчжоу слишком далеко от столицы, и она не сможет перед смертью увидеться с отцом, матерью и братом…

Су Минъу с трудом приподнялась. Не желая расстраивать преданную служанку, она ответила: — Хорошо.

Лекарство было горьким, но Су Минъу пила его столько лет, что давно перестала чувствовать горечь.

В комнате топилась новая курильница, прогоняя осенне-зимний холод. Выстиранное добела одеяло хоть и было старым, но все еще пахло гледичией. Мебели в комнате было немного, и вся недорогая, но Люй Ин начистила ее до блеска. Кажется, не так уж и плохо закончить свой путь в таком месте.

— Люй Ин, мне бы хотелось немного куриного бульона… — С детства Су Минъу любила бульоны, и сегодня ей вдруг нестерпимо захотелось ощутить этот маслянистый вкус, пусть даже она и утратила способность различать вкусы.

Люй Ин посмотрела на бледные губы женщины, и ее глаза наполнились горечью. — Княгиня, я пойду позже. Я хочу еще немного побыть с вами…

Су Минъу слабо улыбнулась: — Глупая, боишься, что я умру? Я… постараюсь продержаться сегодня. Во дворе праздник, сто дней ребенку. Я не хочу, не хочу омрачать радость.

Она видела этого ребенка мельком, спустя несколько дней после его рождения. Он был словно вырезан из розового нефрита, очень красивый.

Как ни странно, в тот момент, когда она увидела ребенка, она вдруг поняла, как сильно ей хотелось бы иметь детей. Увы, ей не суждено.

— Не говорите так, княгиня, — Люй Ин с трудом сдерживала слезы, отворачиваясь, чтобы скрыть их. — Тогда ложитесь, а я пойду сварю вам бульон.

— Хорошо.

Су Минъу провалилась в забытье. Может быть, прошло полдня, а может, всего лишь время горения одной палочки благовоний. Она пролежала в постели три года. Сначала ее еще могли вывести на солнце, но потом она ослабела настолько, что не могла даже выйти за дверь, не различая, день сейчас или ночь.

Послышались тихие шаги. Су Минъу подумала, что вернулась Люй Ин: — Кхм… Люй Ин, который час?

— Су Минъу, присмотрись повнимательнее. Кто я?

Этот голос… Внезапно он показался ей знакомым.

Су Минъу не хотела отвечать, но ей редко доводилось разговаривать с кем-то, кроме Люй Ин. Сама не зная почему, она оперлась на руку и с трудом открыла глаза.

Женщина, стоявшая у кровати, была в белом капюшоне, и из-за контрового света лица ее не было видно. Однако фигура ее была изящна, а юбка с шлейфом, расшитая лотосами, выдавала в ней знатную особу.

Когда незнакомка сняла накидку, влажную от дождя, и подошла ближе, встав у свечи, в тусклых глазах Су Минъу, наконец, мелькнуло узнавание.

— Цзян… Вань.

Цзян Вань улыбнулась. Она происходила из семьи военных, но характером походила на нежных южанок: — Я так и думала, что даже в таком состоянии ты меня узнаешь.

— Да…

Су Минъу опустила голову, вспоминая прошлое. Ее горький взгляд снова потускнел. — Как же вы, супруга наследного принца, снизошли до меня?

Цзян Вань вздохнула, увидев ее слабость: — Я пришла, чтобы рассказать тебе правду и освободиться от тайных мыслей.

Тайные мысли?

Почему у нее должны быть тайные мысли? В тот день, когда перепутали свадебные паланкины Восточного дворца и резиденции князя Юнлян, она, хоть и злилась, но не винила других. Цзян Вань, как и она, была не властна над собой.

Она завидовала, но не испытывала ненависти.

Голова у Су Минъу раскалывалась, и ей не хотелось слушать бредни посторонних. — Супруга наследного принца, уходите. Как видите, я слишком слаба, чтобы слушать ваши…

Цзян Вань не дала ей возможности отказаться: — Су Минъу, я знаю, что ты всегда считала, что в ошибочном браке виноват Фу Луань, верно?

Услышав это имя, Су Минъу побледнела еще сильнее.

Считала? Это не ее предположение, это факт!

Фу Луань, из-за предсказания Императорской обсерватории, подкупил носильщиков паланкина в тот день. Ради так называемого "возвращения феникса к истинному дракону" он разлучил ее с наследным принцем, с которым они были друзьями детства, обрек ее на страдания и полжизни мучений, превратив в подобие человека!

Воспоминания о прошлом захлестнули Су Минъу, кровь забурлила в жилах. — Супруга наследного принца, что вы хотите этим сказать?

— А если я скажу тебе, что все это устроил сам наследный принц, чтобы жениться на мне, дочери генерала Чжэньюаня, и получить поддержку моего отца и братьев на юго-западе? Ты поверишь?

Су Минъу замерла, явно не ожидая такого поворота. Но вскоре ее взгляд снова стал спокойным.

— Супруга наследного принца, я не поверю.

Его Высочество не такой человек. Она хотела выйти за него замуж с четырех или пяти лет. Он не мог поступить так подло.