Сун Южань сидела в лучшей отдельной комнате, вдыхая волны чайного аромата, и чувствовала лёгкое опьянение. Но когда она увидела приставучего, как банный лист, Е Суня, блаженство в её глазах мгновенно исчезло. Она нарочито отвернулась, показывая, что намерена игнорировать этого типа.
— Брат Лю, этот чайный дом и вправду принадлежит твоей семье? — спросила Сун Южань, с блеском в глазах осматривая комнату.
Стол и стулья из лучшего красного дерева, кушетка для отдыха, чайный сервиз из превосходного сине-белого фарфора — вся комната действительно дышала изысканностью и элегантностью.
Лю Шэнь небрежно кивнул, но тут же с энтузиазмом спросил:
— Господин Сун, вы знаете ответы ко всем первым строкам дуйляней, что вы написали?
Сун Южань вдохнула аромат чая с выражением блаженства на лице, но не забыла ответить:
— Раз я придумала первые строки, как же мне не знать вторые?
Глаза Лю Шэня заблестели. Он уже хотел было задать вопрос, но сдержался. Вместо этого он сказал:
— Мой отец родом из купеческой семьи. Недовольный низким статусом торговцев, он с детства заставлял меня учиться, надеясь, что в будущем я смогу сдать экзамены, получить должность и прославить предков. Ради меня отец не жалел ни сил, ни средств. Он потратил много денег, чтобы я смог сдать провинциальные экзамены и стать цзеюанем. Недавно, опять же благодаря связям, я получил статус гунши…
Сун Южань сделала глоток чая. Послевкусие наполнило рот, и она счастливо прищурилась:
— Брат Лю, не стесняйся. Если у тебя есть какая-то просьба, говори прямо. — По его нерешительному виду она поняла, что он хочет попросить о чём-то деликатном.
Лю Шэнь внезапно встал и искренне посмотрел на Сун Южань:
— Прошу, примите меня в ученики!
Сун Южань, всё так же прищурившись, лениво откинулась на спинку стула и небрежно бросила:
— Брать в ученики необязательно. Когда ты отправляешься в столицу на дворцовый экзамен?
Выражение лица Лю Шэня несколько раз сменилось, и наконец он честно ответил:
— Дворцовый экзамен состоится первого числа третьего месяца. Я отправляюсь примерно через семь дней.
Сун Южань осторожно поставила чашку, мысленно восхищаясь качеством чая.
Она немного подумала — не над тем, помогать ему или нет, а над тем, какую цену назначить.
— Я могу тебе помочь… — Прикинув, она решила, что цена будет около трёхсот лянов, но, опасаясь торга, назвала пятьсот. — Но…
— Правда?! — воскликнул Лю Шэнь.
— Но?
— Плата за обучение — пятьсот лянов серебра.
— …
Выражение лица Лю Шэня было непередаваемым — сложным, смешанным из гнева, удивления, беспомощности и глубокой обиды.
Сун Южань подумала, что, возможно, заломила слишком высокую цену, и поспешно добавила:
— Брат Лю, не волнуйся, цену можно обсудить! Поверь мне, то, чему я тебя научу, точно поможет тебе стать чжуанъюанем, ты должен мне верить…
Лю Шэнь смотрел на неё некоторое время, приходя в себя. Затем глубоко вздохнул и сказал:
— Брат Сун воистину удивительный человек. Учёные мужи всегда относились к деньгам как к навозу, не ожидал, что брат Сун…
— Как деньги могут быть навозом? На деньги можно есть, пить и развлекаться, это лучшая вещь на свете, как это может быть навоз? — без обиняков перебила его Сун Южань с праведным негодованием.
Лю Шэнь с детства не знал нужды в деньгах, поэтому совершенно не мог понять логику Сун Южань. В конце концов он вздохнул и уступил:
— Всего лишь пятьсот лянов серебра. Если за это я смогу получить наставления брата Суна, то это я буду в неоплатном долгу.
На этот раз удивилась Сун Южань. Она широко раскрыла глаза:
— Пятьсот лянов серебра — это для тебя пустяк?! Если ты чувствуешь себя неловко, можешь добавить ещё, и я гарантирую, что ты станешь чжуанъюанем!
Но Лю Шэнь не был совсем уж дураком и поспешно замахал руками:
— Нет-нет-нет, пятьсот лянов в самый раз, в самый раз… — Сказав это, он перевёл дух и вытер пот со лба.
Сун Южань была немного разочарована, но пятьсот лянов — тоже неплохо. Нельзя быть слишком жадной, иначе можно остаться и без денег, и без человека.
— Эм, брат Лю… я хочу задать тебе вопрос. — Сун Южань выглядела немного смущённой.
Лю Шэнь тут же вскочил, поклонился и почтительно сказал:
— Что вы, не смею! Отныне вы — мой учитель.
Сун Южань немедленно сменила тон:
— Сяо Шэнь, сколько у тебя сейчас с собой денег?
Лю Шэнь послушно вытащил все деньги, что были при нём, и честно ответил:
— Сто лянов. Я специально съездил домой за деньгами для оплаты ваших дуйляней, учитель.
Сун Южань выхватила у него серебряную банкноту в сто лянов и с самым невозмутимым видом заявила:
— Эти сто лянов я возьму авансом. Об остальных четырёхстах поговорим позже.
Лю Шэнь послушно ответил:
— Да.
Сун Южань тут же повернулась и протянула банкноту Е Суню, холодно глядя на него:
— Вот тебе сто лянов. Верни мои деньги.
Е Сунь пристально смотрел на неё, не говоря ни слова и не двигаясь.
— …
«Ну истукан!» — Сун Южань покраснела от гнева и полезла рукой к нему за пазуху, но её тут же схватили. Рука Е Суня была немного грубой, но очень тёплой. Она полностью обхватила её ладонь. Сун Южань, и без того красная, залилась краской ещё сильнее, а сердце её забилось чаще.
Е Сунь с силой отдёрнул её руку, выхватил банкноту, достал из-за пазухи её кошелёк, бросил его на стол и, глядя на Сун Южань, бесстрастно произнёс два слова:
— Бесстыдница.
Сун Южань чуть не лопнула от злости. Схватив чашку, она швырнула её в Е Суня и яростно закричала:
— Вон! Убирайся вон!
Е Сунь легко увернулся от её атаки, одним движением открыл дверь, вышел и с оглушительным стуком захлопнул её за собой — решительно и бесповоротно.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|