В Сици (Часть 1)

Прибыв на Чжуннаньшань, Синь’эр велела Облаку-кувыркуну поискать кого-нибудь. Два дня спустя они наконец нашли отрока в золотисто-розовом одеянии. Синь’эр спрыгнула с облака прямо перед ним и так напугала отрока, что тот упал на землю. Синь’эр, смутившись, помогла ему подняться и мягко спросила:

— Ваш учитель — даос Юнь Чжунцзы?

Отрок, увидев доброжелательный взгляд Синь’эр, кивнул.

— Мой учитель — Юнь Чжунцзы. Вы его ищете?

Синь’эр радостно закивала.

— Но мой учитель отправился в Чаогэ изгонять демонов и ещё не вернулся, — Синь’эр думала, что быстро выполнит свою задачу, но, похоже, выбрала неподходящее время.

Изгонять демонов в Чаогэ? Неужели речь о Девятихвостой Лисе? Но, очевидно, ему это не удалось, иначе не было бы всех последующих событий.

— Юный небожитель, мне действительно нужно поговорить с твоим учителем. Я вернусь через два дня, — с сожалением сказала Синь’эр и ушла.

Два дня спустя у подножия Чжуннаньшаня Синь’эр поджидала Юнь Чжунцзы.

— Простите, вы — даос Юнь Чжунцзы? — вежливо спросила Синь’эр. Эти достигшие Дао люди очень ценили уважение. Да и он всё-таки её предок, так что поклониться ему — не зазорно.

— А вы кто? — Юнь Чжунцзы обладал необычной, изысканной внешностью, в нём чувствовался дух даосизма. Он погладил свою длинную бороду и слегка улыбнулся, отчего Синь’эр почувствовала себя так, словно её овеял весенний ветер.

— Я всего лишь песчинка в мире смертных, недостойная называть своё имя. Я давно слышала о милосердии даоса Юнь Чжунцзы и пришла просить о помощи, — Синь’эр говорила высокопарно, но это пришлось Юнь Чжунцзы по вкусу.

— О чём же вы хотите попросить? — Юнь Чжунцзы продолжал поглаживать бороду и улыбаться, всем своим видом изображая возвышенного мудреца.

Синь’эр рассказала о том, как её спасла Дацзи, и как она, желая отплатить за доброту, забрала душу Дацзи у Девятихвостой Лисы.

— Небожители милосердны. Дацзи невиновна, но такова судьба. Она спасла мне жизнь, и я умоляю вас, даос, сжалиться над слабой женщиной, обречённой на несчастную судьбу, и протянуть ей руку помощи, — чем жалостливее она говорила, тем лучше. Мужчины, будь то смертные или небожители, всегда питают слабость к хрупким женщинам. Иначе почему с древних времён они пользовались такой популярностью?

Юнь Чжунцзы, поглаживая бороду, задумался, затем сделал несколько вычислений на пальцах и вздохнул.

— Отдай её мне. Дацзи действительно не в чём винить, это всё проделки лисы-оборотня. Ты знаешь, что в Чаогэ есть ещё одна Дацзи? — видя, что Синь’эр качает головой, он продолжил: — Похоже, Девятихвостая Лиса вселилась в тело Дацзи и отправилась во дворец, чтобы соблазнить императора. А тот ей безоговорочно верит. Шестисотлетнему правлению династии Шан приходит конец, — Юнь Чжунцзы говорил с пафосом. Видя, что Синь’эр терпеливо его слушает, он почувствовал в ней родственную душу и начал рассказывать о своей жизни отшельника, о смене династий и страданиях народа. Синь’эр то и дело дёргала уголками губ, а затем снова поднимала голову и улыбалась.

Они проболтали целый день, и лишь когда Синь’эр сказала, что ей пора в Сици, они со слезами на глазах попрощались.

Спустившись с горы, Синь’эр вытерла пот со лба рукавом, оглянулась на окутанный дымкой Чжуннаньшань и сказала:

— Сестрица Дацзи, я сделала всё, что могла. Желаю тебе всего наилучшего и счастливой жизни в следующем воплощении, — после этого сентиментального момента она пробормотала: — Что же этот Юнь Чжунцзы такой болтливый? Может, ему просто не с кем поговорить?

Потом Синь’эр подумала, что это вполне возможно. На Чжуннаньшане он был единственным совершенствующимся, остальные — его ученики и слуги. Не мог же он разговаривать с младшими. В следующий раз, когда она встретит Юнь Чжунцзы, пусть с ним общается Чэньи.

Убедившись, что вокруг никого нет, она вошла в пространство браслета. Увидев, что лицо братца больше не выражает боли, и почувствовав, как духовная энергия непрерывно вливается в его тело, она поняла, что он близок к успеху, и очень обрадовалась.

— Чэньи, скоро уже? — спросила она.

Юйвэнь Чэньи был немного расстроен. Здесь только он один разбирался в культивации, поэтому не мог всё время быть рядом с Синь’эр. Их мир для двоих был разрушен. Вернувшись, он отправит этого «лишнего» обратно, больше не возьмёт его с собой.

— Да, скоро. Синь’эр, не забывай, что я тебе говорил: старайся больше времени проводить вне пространства, — Синь’эр не понимала почему, но знала, что Чэньи не желает ей зла, поэтому кивнула и вышла.

Вечером она достала постельные принадлежности и нашла в лесу большой плоский камень. Благодаря своей конституции, как и во времена «Легенды о героях Кондора», ей не нужно было бояться комаров и прочих насекомых, поэтому Синь’эр безмятежно уснула.

Но, открыв глаза на следующее утро, она увидела над собой панду и застыла. Пожалуй, в следующий раз лучше спать в пространстве браслета.

Оглядевшись и увидев вокруг волков, львов и тигров, она испуганно закричала, чем переполошила всех зверей.

— Чэньи!

Услышав крик Синь’эр, Чэньи тут же выскочил из пространства. Увидев окружающих её животных, он понял, в чём дело. Должно быть, хаотическая духовная энергия Синь’эр привлекла этих чувствительных зверей. Он высвободил свою ауру, отпугивая их, и подумал, что впредь лучше спать вместе с Синь’эр, чтобы такого больше не повторилось.

— Какие милые! Какие милые! — Синь’эр, обнимая одной рукой большую панду, а другой — белого тигрёнка, светилась от счастья. Эти двое, находясь рядом с Синь’эр, не подверглись воздействию его ауры. Синь’эр подошла к Чэньи с сияющими глазами.

— Чэньи, давай оставим их себе? Ну пожалуйста! — Синь’эр не могла устоять перед милыми созданиями.

Чэньи, не раздумывая, кивнул. В конце концов, это всего лишь питомцы, так что взять их с собой не проблема. Тут он вспомнил, что у Синь’эр есть только адская гончая. Кажется, духовных зверей у неё маловато. Нужно найти ей ещё, на всякий случай. Похоже, Чэньи решил, что духовных зверей можно купить оптом.

Войдя в пространство браслета, Гуайгуай почувствовал угрозу и отпугнул панду и тигрёнка. Синь’эр долго его уговаривала, говоря, что он — её любимец, и наконец успокоила обиженного Гуайгуая. Но тот больше не хотел оставаться в пространстве, он хотел быть рядом с ней.

Синь’эр на Облаке-кувыркуне неспешно направилась в Сици. По дороге она услышала, что Чжоу-ван по совету Дацзи построил паолао, казнил верных подданных, довёл до смерти императрицу Цзян, дочь дунбохоу Цзян Хэнчу, и канцлера Шан Жун, который пожертвовал собой в Девятидверном Зале. Народ называл Дацзи наложницей-демоном. Синь’эр вздохнула.

— Она не виновата, но ей приходится нести это бремя.

Сици был владением сибохоу Цзи Чана. Войдя в Сици, Синь’эр увидела, что люди здесь живут мирно и счастливо, на лицах у всех улыбки.

— Здесь всё совсем иначе, чем в Чаогэ. Неудивительно, что Чжоу смогли поднять восстание и свергнуть Шан, — следуя указаниям нефритового жетона, она добралась до большого дома на юге города Сици. Открыв ворота, она увидела унылый осенний пейзаж и вдруг поняла, что сейчас уже поздняя осень. Листья опадали, осень приближалась к зиме.

Засучив рукава, она начала убирать двор. Думая о скорой встрече с Чэньи и видя, что на улице уже давно никого не было, она смело выплеснула ведро воды. Но как раз в этот момент мимо проходил молодой господин, и вся вода вылилась на него.