Глава 4

Ван Вэнье в последнее время стал приезжать сюда всё чаще. Конечно, всегда под предлогом, что ему по пути по делам.

Цзян Ли знала лишь, что он собирается встретиться с кем-то важным, но больше Ван Вэнье ничего ей не рассказывал.

В тот день, как только Ван Вэнье уехал, Цзян Ли одна отправилась к беседке у озера.

Она брела рассеянно, погружённая в свои мысли, и, не глядя под ноги, наткнулась на кого-то. Подняв голову, Цзян Ли увидела Ван Цюйчжуна, с которым познакомилась на днях.

Ван Цюйчжун выглядел хрупким и действительно был не слишком крепок. Он пошатнулся и отступил на шаг, прижимая к груди руку со свитком. Кажется, он тоже не ожидал встретить здесь Цзян Ли. Заикаясь, он глупо улыбнулся:

— А вы, госпожа Цзян, не из слабых.

На сердце у Цзян Ли было тоскливо, но его слова немного развеяли её уныние. Она взглянула на свиток в руках Ван Цюйчжуна и спросила:

— Молодой господин Ван готовится к государственным экзаменам?

Ван Цюйчжун смущённо кивнул.

— Я с детства слаб здоровьем, поэтому с экзаменами всё откладывал и откладывал. Матушка отправила меня сюда поправлять здоровье. Я подумал, что раз уж выдалось свободное время, почему бы не почитать побольше и не попробовать сдать в этом году.

Цзян Ли подумала, что этот юноша определённо как-то связан с Ван Вэнье, иначе как бы он мог так просто сказать, что приехал сюда поправлять здоровье.

Видя, что она молчит, Ван Цюйчжун опустил голову и робко предложил:

— Госпожа Цзян, солнце так палит. Может, пойдём вместе в беседку, укроемся в прохладе?

— Да, — согласилась Цзян Ли, взглянув на раскалённое солнце над головой. — Сегодня невыносимо жарко. Как у молодого господина Вана хватило настроения выйти любоваться лотосами?

Ван Цюйчжун искоса взглянул на неё. В ярком солнечном свете профиль Цзян Ли казался почти совершенным. Длинные густые ресницы отбрасывали веерообразную тень под глазами, скрывая под собой пленительные персиковые очи. Её маленький точёный носик был очень изящен, а особенно — подкрашенные кармином тонкие губы, которые при дыхании слегка приоткрывались, волнуя сердце наблюдателя.

Ван Цюйчжун был ещё неопытным юнцом, в котором только пробуждались первые чувства. Как он мог оставаться спокойным, как гладь воды, перед такой умопомрачительной красавицей?

От одного лишь взгляда его лицо постепенно залилось румянцем. Он крепче сжал свиток в руке, так что бумага даже заскрипела.

Ван Цюйчжун выдал нечто поразительное:

— Любование цветами — это второстепенно. Я… я ждал кое-кого.

— Ждали кого-то? — Цзян Ли понимающе улыбнулась. В его-то возрасте, наверное, встретил девушку, которая запала ему в сердце.

Она с любопытством поддразнила:

— Встретили девушку, которая запала вам в сердце?

Ван Цюйчжун внезапно остановился.

— Я… я каждый день жду здесь.

Цзян Ли рассмеялась. «И вправду, такой наивный», — подумала она.

Она повернулась к нему и заметила, что его лицо покраснело как-то неестественно. Быстро стерев улыбку, она встревоженно спросила:

— Молодой господин Ван, почему у вас так покраснели щёки? Вам нехорошо? Может, это солнечный удар?

Ван Цюйчжун коснулся лица и смущённо пробормотал:

— …Немного жарко.

— Пойдёмте скорее в беседку.

Они дошли до беседки. У Цзян Ли с собой была фляга с водой. Она достала её и налила воды в чашку.

— Молодой господин Ван, утолите жажду.

Ван Цюйчжун взял чашку и залпом выпил воду, словно набираясь храбрости.

— Госпожа Цзян, вам кто-нибудь говорил, какие у вас красивые глаза?

Цзян Ли выросла в увеселительном квартале. Мужские сладкие речи для неё ровным счётом ничего не значили — она слышала комплименты и получше этих.

Не выказывая ни скромности, ни высокомерия, она кивнула в знак благодарности и, в свою очередь, похвалила Ван Цюйчжуна.

Каждый её взгляд, каждое движение были полны очарования и притягивали внимание неискушённого юноши, в котором пробуждались чувства.

Свежий ветерок пронёсся над озером, донося со стороны Ван Цюйчжуна к Цзян Ли сладковатый аромат бамбука, смешанный со свежестью мяты и полыни.

Цзян Ли слегка принюхалась.

— Молодой господин Ван, где вы купили этот ароматический мешочек?

Ван Цюйчжун посмотрел на саше, висевшее у него на поясе. Он снял его и глупо улыбнулся:

— Госпоже Цзян нравится?

— Да.

— Если госпоже нравится, я вам его подарю.

Цзян Ли поспешно замахала руками. «Неужели этот простачок не знает, что означает дарить саше?» — подумала она.

Лицо Ван Цюйчжуна омрачилось нескрываемым разочарованием. Он снова прикрепил саше к поясу и сказал:

— Госпожа Цзян, это ничего не стоит. Я сам его сделал. Если вам этот не нравится, я могу сделать для вас новый.

— Нет-нет, — удивлённо и поспешно возразила Цзян Ли, — молодой господин Ван, не поймите меня неправильно…

— Раз так, то почему бы мне не сделать новый и не подарить его госпоже в другой раз? Как вам?

Видя его искреннее рвение, Цзян Ли не решилась больше отказываться.

Вероятно, Ван Цюйчжун немного забылся от волнения. Он не сводил с Цзян Ли пристального, горящего взгляда, что заставило её обратить на него внимание.

Цзян Ли прекрасно видела и понимала чувства, с которыми смотрел на неё этот юноша. Проведя больше десяти лет в кварталах красных фонарей, она насмотрелась на мужчин, которые прилюдно строили глазки и бесстыдно флиртовали.

Однако, когда Ван Цюйчжун улыбнулся ей, вся её внутренняя уверенность и цинизм мгновенно испарились.

Его чистая улыбка, без всякой примеси, была подобна глотку сладкой родниковой воды — прозрачная и освежающая, не вызывающая никаких дурных мыслей. К тому же она была старше Ван Цюйчжуна на семь или восемь лет.

Ван Цюйчжун поспешно опустил глаза и заговорил о себе:

— Мой отец рано умер. Я у него единственный сын, да и тот болезненный. Всеми семейными делами занимается мой старший двоюродный брат, сын второго дяди. Недавно я сильно болел, и меня отправили сюда, в уединение, поправлять здоровье.

Услышав это, Цзян Ли окончательно убедилась, что перед ней двоюродный брат Ван Вэнье.

Ван Цюйчжун оказался весьма тактичен и не стал развивать эту тему дальше. Он уже дал понять Цзян Ли, кто он такой, и не стал расспрашивать о вещах, которые и так были очевидны для них обоих.

Цзян Ли ещё немного посидела с ним в беседке. Они говорили о цветах, чае, музыке. Она обнаружила, что этот бледный книжник, несмотря на свою хрупкость, был весьма эрудирован.

Что было ещё более удивительно, этот юноша владел женским рукоделием и искусно вышивал саше.

Они просидели недолго, и вскоре Цзян Ли попрощалась и ушла первой.

Отойдя недалеко, Цзян Ли внезапно обернулась и посмотрела на удаляющуюся спину юноши на мосту. Слова Ван Цюйчжуна снова всплыли у неё в памяти.

Теперь, когда ничто не отвлекало, она вдумалась в его фразу. Девушек, которые могли бы здесь жить, было немного.

Помолчав, Цзян Ли беспомощно покачала головой и тихо вздохнула:

— Всё-таки он ещё совсем не знает жизни.

В её глазах Ван Цюйчжун был всего лишь неискушённым юнцом, у которого молоко на губах не обсохло.

Сколько мужчин, расточавших сладкие речи, потом предавали и искали других утех! Цзян Ли считала, что прекрасно разбирается в этих мужских уловках и никогда не попадётся на них.

Когда-то ей не раз говорили, что она такая бесчувственная и не умеет принимать знаки внимания и наслаждаться ими потому, что ещё не встретила того, кто ей по-настоящему понравится. Но тогда Цзян Ли клятвенно уверяла своих сестёр по ремеслу в квартале красных фонарей, что видит мужчин насквозь, слишком хорошо понимает их суть, а потому ей сложно увлечься.

Те подшучивали, что Цзян Ли слишком строга, и что если всю жизнь смотреть на всё так трезво, то станешь такой же скучной, как она.