— Правда? Менеджер нашей команды сказал то же самое. — Хантер пожал плечами.
— Ты знаешь, что такое рогатка? Неважно, насколько сильно ты ее натянул, если не собираешься отпускать.
Уинстон открыл дверь со своей стороны, вышел из машины и подошел к ней со стороны Хантера.
— Жди меня здесь. Я включу прожекторы на трассе.
— Эй, ты не боишься, что я просто угоню твой Ferrari?
— Забирай, — бросил Уинстон, безразлично пожав плечами, и, не оборачиваясь, направился в рубку.
«Ах да, почему я не подумал об этом... Для этого парня Ferrari стоит как детская машинка на управлении. Постойте-ка, начнем с того, что он представитель «Феррари». Может, эта машина ему и вовсе ничего не стоила, — когда Хантер подумал об этом, у него на душе снова стало тоскливо: — Ох, находиться рядом с таким человеком вредно для здоровья, только желчь повышается».
Издалека донеслись щелкающие звуки, и в мгновение ока на темной тестовой трассе стало светло, как днем. Хантер невольно прикрыл глаза тыльной стороной ладони, отвернувшись от яркого света. К нему подошли, заслонив собой лучи прожекторов.
— Уинстон...
— Садись за руль.
— Что?
— Ни о чем не думай, гони, пока машина не задымится.
— Чтобы полетели цилиндры? Это же твоя машина! — Хантер смотрел на него широко раскрытыми глазами.
— Да, моя, так что ни о чем не беспокойся.
Хантер долго вопросительно смотрел Уинстону в глаза, пытаясь понять, в чем подвох.
«Нет, он говорит все на полном серьезе», — он начал волноваться. — Значит, говоришь «расслабься». Смотри не пожалей о своем решении».
Хантер сел на водительское сиденье, а Уинстон занял место второго пилота, и когда ремни безопасности были пристегнуты, спортивный автомобиль резко рванул с места.
Хотя суперкаром управлять не так сложно, как болидом «Формулы-1», использование дроссельной заслонки, помогающей плавно переключать передачи, и цель преодолеть пределы машины наполнили сердце Хантера удовольствием.
Автомобиль проносился по изгибам трассы, минуя один поворот за другим и набирая все больше и больше скорости, пока встречный ветер не превратился в огромную стену, ударяющую в лицо и прижимающую все тело к креслу. Полосы от колес чуть ли не дымились. Хантер почувствовал, что с нетерпением ждет момента, когда машина достигнет своего предела.
Он услышал резкий хлопок, словно звук чьей-то расколотой души. Спорткар вильнул в сторону, скорость резко упала, и автомобиль остановился.
Руки Хантера крепко вцепились в руль. Казалось, он все еще не пришел в себя от бешеной скорости. Уинстон, сидевший рядом с ним, тоже хранил молчание.
— Кажется, задымилась... — Хантер бросил взгляд в сторону хозяина машины.
— Да.
Под ярким светом прожекторов лицо Уинстона было подобно холодному неприступному утесу. Хантер понятия не имел, о чем тот сейчас думает.
— Она действительно сломалась...
— Я заметил...
— Я могу возместить...
Хотя его годовой доход был в разы меньше, чем у Уинстона, ему все равно стоило заплатить за сломанный Ferrari.
— Нет. Думаю, нам нужно вызвать машину, чтобы добраться до города.
— Ох. А что насчет этой тачки?
— Просто предоставь это обслуживающему персоналу.
— Тебе она не нужна?
— У меня есть еще три в гараже, — спокойно ответил Уинстон. Он достал свой сотовый телефон и набрал чей-то номер.
Хантер моргнул и удивленно выпалил:
— Каким же большим должен быть твой гараж?
Уинстон связался со своим ассистентом и перекинулся с ним парой слов, попросив приехать за ними. Опустив телефон, он посмотрел на Хантера, слегка приподняв подбородок, и сказал:
— Хочешь взглянуть?
— А? Окей!
«Ferrari, стоящие рядком... Это круто!»
— Но если ты войдешь туда, я тебя уже не выпущу.
— Что?
— Ты знаешь, что не так с твоим вождением во время гонок?
Хантер посмотрел в глаза собеседнику. Его взгляд был спокойным, устремленным куда-то вдаль, как будто сквозь Хантера он наблюдал за чем-то другим.
— Взведенную до предела пружину нужно отпустить... — ответил он.
— Да. Запомни сегодняшние ощущения. Все, что было на трассе.
Хантер в замешательстве посмотрел на Уинстона и прищурился, внимательно рассматривая его со всех сторон. Спустя почти минуту он не удержался и спросил:
— Почему?
— А?
— Если бы в туалете на Гран-при в Испании ты не окликнул меня... МакГрэди разукрасил бы меня так, что родная мать не узнала бы.
— Слышал, что позже ты все равно получил свое. Ты сам его провоцировал.
— Провоцировал? Я провоцировал?!
— Разве не так? — холодно переспросил Уинстон.
И тут Хантер вспомнил, как он себя вел... Кажется, он действительно сам был виновником своих бед.
— Ладно, проехали. Ты сегодня купил мою бейсболку на благотворительном аукционе...
— Это память о твоем отце. Даже если она тебе не нравится, ты же не хочешь, чтобы люди, которые купили бы ее, выбросили ее в мусорку.
Хантер замер.
— Как... как ты узнал, что это подарок отца?
— Догадался.
— Догадался? — Хантер с недоверием посмотрел на него. — По-твоему, я совсем дурак?
— Ну... — выражение лица Уинстона, очевидно, указывало на то, что именно так он и думает.
— Окей... а что насчет сегодняшнего вечера? Никого в «Формуле-1» не волнуют мои выступления и набранные очки. Я прекрасно знаю, как людям нравится видеть поражения своих соперников. Большинство пилотов предпочли бы, чтобы я всегда плелся у них в хвосте. А что делаешь ты? Ты объясняешь мне, в чем моя проблема, без колебаний даешь мне свой Ferrari, чтобы я понял, о чем ты говоришь... Почему? — Хантер непонимающе посмотрел на Уинстона.
«Не мог бы ты сказать мне правду? Иначе я не засну сегодня».
— Первый вариант: ты единственный соперник, который сможет в будущем превзойти меня на трассе.
Хантер удивленно уставился на него: «Как такое возможно! Твоим единственным соперником был и остается Чарльз «Большая белая акула» из команды «Мерседес». Не приплетай меня сюда!»
— Второй вариант: я хочу тебя трахнуть.
«Мать твою. Это совсем не смешно... Если все так, то пора валить из „ Формулы-1“ ».
— Третий: я хочу быть твоим другом. Как ты думаешь, какой из трех вариантов верный?
S3
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|