Глава 5.1: Ты предпочитаешь нежнее или пожестче?

— Это самое… Я могу добраться самостоятельно.

Уинстон оторвался от телефона и уже собирался что-то ответить, как вдруг подоспели люди из страховой компании.

После того как Хантер закончил разбираться с ними, он с досадой выдохнул, наблюдая за тем, как его машину эвакуируют, и повернулся, обнаружив, что Уинстон все еще ждет его. Его одинокая фигура под светом ночного фонаря была прекрасна.

— Садись, — он распахнул перед Хантером дверь.

Дернув себя за ухо, Хантер пробубнил под нос:

— Ладно, пусть сегодня король автогонок подбросит неудачника до дома.

В окно задувал ночной ветерок, Хантер сидел с закрытыми глазами. Он с интересом наблюдал за тем, как Уинстон водит машину, как выжимает сцепление и выворачивает руль. Плавное вождение без резких остановок на перекрестках, и такой же плавный разгон дарили чувство комфорта. Осмелевший Хантер неожиданно произнес:

— Ты водишь машину так, будто и не гонщик вовсе...

Уинстон повернул голову в его сторону, и, улыбаясь, спросил:

— Ты хочешь увидеть, как я управляю машиной на полной скорости?

Хантер впервые наблюдал, как Уэйн Уинстон в открытую улыбается. В его голове поднялся вихрь, полный сумбурных мыслей, а сердце бешено забилось, словно король автогонок только что ласково провел пальцем по его телу, но уже в следующий момент Уинстон как ни в чем не бывало отвернулся.

Вспомнив, как правильно дышать, Хантер наконец понял, почему тот никогда не дарит прессе даже намека на улыбку. За подобное фото люди будут готовы не только убить всех вокруг, но и умереть сами.

— Мы в городе, Ferrari здесь не разогнаться... — пожал плечами Хантер.

— Тогда поехали туда, где это можно сделать, — Уинстон вывернул руль, неожиданно устремившись за город.

— Эй! Куда ты меня везешь?

— Страшно? — сверкнул глазами в его сторону Уинстон.

— Чего мне бояться? — спросил в ответ Хантер.

— Не боишься, что я отвезу тебя куда-нибудь в глухое место и запру там. И до конца жизни ты больше никого не увидишь, кроме меня, — он по-прежнему говорил спокойно, но в этом бесстрастном тоне чувствовалась нотка психопатии.

На лице Уинстона застыло безразличное выражение, придающее ему довольно жестокий вид, будто яркой улыбки, которая была на его лице минуту назад, никогда и не было.

Нервно сглотнув, Хантер протянул руку, чтобы проверить дверь.

— Дверь заперта. Ты, конечно, можешь попробовать выпрыгнуть из машины на полном ходу, но при такой скорости вероятность того, что ты разобьешься насмерть, выше, чем при падении с десятого этажа, — небрежно заметил Уинстон, даже не глядя в его сторону.

По краям пустынной дороги мелькала только темная обочина. Уинстон сейчас все больше напоминал человека, собирающегося совершить предумышленное убийство. А парень, сидящий рядом с ним, все больше смахивал на его невинную жертву.

Хантер знал, что водитель не станет убивать его прямо за рулем, пока ведет машину, но что, если Уинстон действительно маньяк-убийца? Кажется, два дня назад он читал в новостях о расчлененке: за городом нашли несколько тел подростков со множественными переломами...

— Ты предпочитаешь нежнее или пожестче? — голос Уинстона звучал мягко, словно шепот влюбленного, но стоит ли говорить, что эти слова звучали угрожающе?

Хантер открыл было рот, как вдруг по спине пробежал неприятный холодок, словно сковав язык и лишив дара речи.

— Почему молчишь? Дорогой, неужели тебе этого совсем не хочется?

Машина все ускорялась, а вокруг них не было ни души. Хантер никогда в жизни не испытывал такого страха.

Он начал прикидывать шансы на побег. Например, оглушить Уинстона, завладеть рулем, вышвырнуть того на полном ходу из машины, развернуться и умчаться домой. Что за бред! На картинге гонщик испытывает колоссальные нагрузки при поворотах: до 6G. К этому стоит прибавить и вес шлема в четыре килограмма. Шея Уинстона прекрасно натренирована, мышцы словно литые. Как он может оглушить его на таком малом расстоянии?

— Почему не отвечаешь? — его голос зазвучал еще мягче.

— Я... я... — Хантер энергично хватал ртом воздух, отчаянно пытаясь произнести что-нибудь, чтобы хоть как-то скрыть охватившую его панику, но не мог вымолвить ни слова.

«О черт! Обычно ты несешь всякую чушь без разбора! Почему же в опасный момент ты словно язык проглотил!»

— Какие наручники тебе больше нравятся?

«Наручники? Какого черта?! Какие наручники?!!»

— А как насчет хлыста? Тебе нравятся потолще или потоньше?

Когда Уинстон произнес эти слова своим бесстрастным холодным голосом, Хантеру показалось, будто невидимая рука сжала его сердце, заставив кровь заледенеть в жилах.

«Надо оглушить его! Ты должен оглушить его!»

— Ты все молчишь. Как я могу понять, что тебе нравится? — Уинстон смотрел на него, широко улыбаясь. Хантер чувствовал, что он скоро взорвется от этих нескончаемых вопросов.

«Да не нужно мне твое внимание! Что с тобой не так?!»

— Почему ты молчишь?

— Мне кажется... что... это совсем не смешно, — Хантер нечеловеческими усилиями заставил свой одеревеневший язык наконец пошевелиться.

«Ты не можешь заикаться. Ты не можешь позволить другому человеку услышать, как ты заикаешься, когда нервничаешь».

— Я действительно так сильно напугал тебя?

Машина остановилась, и Уинстон, не отпуская руль, взглянул на Хантера.

S3