Цвета

Ровно в полдень колокольный звон, как и ожидалось, низким гулом прокатился над центром города-государства, заставляя дрожать мелкие песчинки на земле.

Яркий луч света пронзил окно-розу. Преломившись в линиях витража, он утратил свою слепящую резкость и распался на мириады крошечных цветных бликов. Сливаясь с неземными голосами хора, свет окутал серебряный крест мерцающим сиянием.

Пожелтевшие страницы книги в руках епископа слегка дрожали вместе с парящими в воздухе пылинками. Он с милосердием, не допускающим возражений, оглядывал молчаливую толпу в молитвенной комнате.

Епископ торжественно обвел взглядом собравшихся. Встроенный между его бровями резной флакон из стекла покачнулся. Обвивающие его лозы из чистого золота оплетали сосуд, внутри которого прозрачные цирконы сталкивались друг с другом, издавая звонкий перестук.

Чистый свет, преломляемый цирконами, был гордостью всей жизни епископа. Казалось, он символизировал божественное одобрение его непорочной души и непоколебимой верности учению. В знак этого Бог даровал ему через цирконы способность предвидеть будущее.

Часы на высокой стене безмолвно наблюдали за благочестивыми верующими, ожидающими начала церемонии.

Между их бровями были встроены такие же стеклянные флаконы, как у епископа. Они глубоко вросли в плоть, но не причиняли ни малейшей боли — это был естественный орган, сросшийся с телом еще на стадии зародыша, знак их кровного единения с городом-государством и принадлежности ему.

Хотя сейчас эти священные флаконы были пусты, время должно было смягчить Бога, и на ежегодной церемонии вручения флакона он даровал бы верующим священный предмет, указывающий путь вперед.

Когда хор пропел последнюю ноту гимна, первая страница священной книги была перевернута точно в нужный момент, потревожив медленно оседающую пыль.

Путь света на мгновение нарушился, потревожив бабочку, завороженную цветным стеклом. Она взмахнула крыльями и взлетела, оставив на окне-розе быстро исчезающий темный силуэт.

Эта крошечная аномалия словно была знаком от Бога епископу: нынешняя церемония всколыхнет город-государство, подняв волну, какой не было уже сто лет.

Но епископ, слишком поглощенный происходящим, не заметил этого.

Когда епископ, почти в исступлении, приблизился к кресту, темная тень метнулась между абсолютно прозрачными цирконами и тут же исчезла.

Окутанный тусклым светом, епископ благоговейно поклонился самым разнообразным и изменчивым цветам этого мира. Затем он повернулся к верующим и своим размеренным, полным сострадания голосом открыл церемонию.

— Бог сказал: эта земля из поколения в поколение пребывала в одиночестве.
Когда богиня красоты Афродита обронила священный флакон в диких землях, святая вода напитала эту землю. И тогда у людей, испивших святой воды, из плоти выросли священные флаконы.
Когда локон богини Гефьон упал в диких землях и растворился в плодородной почве, люди, возделывающие землю, обрели способность видеть будущее через свои флаконы.

— Бог завершил все свои труды и вручил ключ своим самым верным детям.
Бог сказал: «Мои верные дети, держите крепко свои кости, берегите свою плоть, храните свою кровь. Считайте ключ частью себя и в предсмертный час передайте ему свою жизненную силу».
И еще сказал Бог: «Мои верные дети, дорожите ежегодной церемонией, цените милость Бога и кару Его».
Так ключ передавался из поколения в поколение, следуя воле Бога через непорочные цирконы, и сохранился до наших дней.

— Вернейшие из верующих, слушайте внимательно, слушайте своими самыми хрупкими и всемогущими ушами!

Цирконы во лбу епископа в ежегодный полдень, в двенадцать часов, здесь, где сошлись следы Афродиты и Гефьон, перед священнейшим и пестрейшим из окон, передадут верующим волю Бога — именно сейчас, в этот самый миг!

— Отделите душу от тела,
Сосредоточьте взор на священном флаконе,
Мои дорогие верующие, испейте святой воды красоты, на пути поиска цвета, между прошлым и будущим, вслушайтесь в оставленный Богом предсмертный звук.

— Теперь… церемония начинается.

Епископ закрыл священную книгу и стал наблюдать за верующими, пьющими святую воду.

Он увидел, как отдельные священные флаконы вспыхнули ослепительным сиянием. В абсолютной тишине это было подобно грому среди ясного неба, сотрясающему небо и землю.

Словно наконец покатившийся валун, колесо времени медленно двинулось вперед сквозь мутный поток.

— В тот день я увидел бабочку со сломанным крылом. Трепеща под палящим солнцем, она своей пленительной хрупкостью вела ковчег с неведомым будущим сквозь бушующие волны — вместе со сияющим священным флаконом.

— Так говорил Иэн много времени спустя.