Глава 3 (Часть 1)

Глава 3

Цзян Нуань убрала деньги и талоны в карман, затем, взяв большие и маленькие банки с фруктовыми консервами и бутылку сухого молока, вернулась во двор.

К этому времени приехали представители коммуны, чтобы забрать прибывших. Во дворе было шумно и многолюдно. Возле командира взвода Чжоу собрались распределенные в производственную бригаду и готовые к отправке.

Заметив любопытные взгляды, устремленные на ее большую сумку, Цзян Нуань улыбнулась:

— Моя кузина сказала, что обманула меня, и очень стыдится этого. Она признала свою ошибку и, желая загладить вину, отдала мне все это. Сказала, что у нее крепкое здоровье и ей эти вещи не нужны, а вот о моем здоровье она беспокоится. Она чуть ли не силой заставила меня взять все это, сказав, что если я откажусь, то она просто выбросит все.

Сделав вид, что обеспокоена, она продолжила:

— Я подумала, что выбрасывать еду — это плохо, и моя кузина не должна приобретать такую расточительную привычку. Поэтому я приняла ее извинения. Она также сказала, что если кому-то понадобится помощь, не стесняйтесь обращаться к ней. Она обязательно поможет, независимо от того, большое это дело или маленькое.

«Вот я добрая, даже помогаю главной героине поддерживать ее образ святой», — подумала про себя Цзян Нуань.

Подошедшая Цзян Цинлу, услышав ее слова, чуть не упала в обморок.

Видя взгляды, устремленные на нее, Цзян Цинлу, стараясь сохранить свой нежный образ, выдавила из себя улыбку и сказала:

— Да.

==

Во дворе управления по делам образованной молодежи становилось все меньше людей. Цзян Нуань и ее группа отправились с представителем коммуны Чжунхуа.

Их повезли на старом, видавшем виды тракторе. Цзян Нуань и другие, вместе со своим багажом, с трудом поместились в кузове.

Они несколько дней ехали в поезде, так что запах стоял соответствующий. В тесном кузове свежего воздуха практически не было.

Дорога от уезда до коммуны Чжунхуа была грунтовой. После недавнего дождя она превратилась в месиво из луж, грязи и выбоин.

Поначалу образованная молодежь еще могла разговаривать и обмениваться информацией, но после продолжительной тряски все замолчали. С бледными лицами они судорожно хватались за все, что попадалось под руку, пытаясь удержаться на ногах.

Некоторых укачало, и они несколько раз останавливались по дороге.

Когда трактор наконец остановился у ворот управления коммуны, все были измотаны и с землистым цветом лица.

Не дожидаясь полной остановки, они поспешили спрыгнуть на землю. Цзян Нуань, чувствуя, что вот-вот развалится на части, тоже с бледным лицом выбралась из кузова.

После дождя по грунтовой дороге было очень трудно идти. Она и не подозревала, что ее героиня страдает от укачивания.

С головокружением она встала на землю, подняла лицо, вдохнула свежего воздуха и медленно выдохнула.

Придя в себя, она заметила у ворот несколько повозок, запряженных волами и ослами.

Другие тоже заметили повозки. Сотрудник управления выкрикивал имена, и люди, стоявшие у повозок, забирали прибывших.

Поняв, что им предстоит ехать до своих производственных бригад на этих повозках, некоторые пришли в отчаяние.

Еще недавно они жаловались на трактор, а теперь эти повозки казались им еще хуже.

Как и было написано в книге, Цзян Нуань распределили в производственную бригаду Цинъюань. Вместе с ней туда отправились еще двое юношей и две девушки.

Подруга Цзян Цинлу, Су Хунмэй, тоже попала в эту бригаду. Запыхавшись, она подошла к повозке и хотела положить свои вещи на нее, но заметила несколько темных пятен.

— Что это за грязь на повозке? Разве на такой можно ездить? — невольно вырвалось у нее.

Другие, услышав ее слова, с возмущением посмотрели на нее.

Су Хунмэй съежилась, ее голос стал тише, но она все же пробормотала:

— Я же ничего плохого не сказала. Эти темные пятна похожи на… экскременты.

Образованная молодежь присмотрелась и тоже начала сомневаться. Все колебались, никто не решался сесть на повозку.

В это время к ним подошел Ян Даюн, покуривая трубку с сухим табаком. Он услышал слова Су Хунмэй.

И без того раздраженный тем, что руководство коммуны направило в их бригаду трех девушек, он еще больше помрачнел, услышав ее обвинения. Его голос стал жестким:

— Товарищ, если не хотите ехать на повозке, можете идти пешком.

— А если не хотите в нашу бригаду Цинъюань, можете обратиться к руководству. Мы как раз собираемся отправляться.

Хотя Ян Даюну было уже за пятьдесят, он когда-то служил в народном ополчении и держал в руках оружие. Су Хунмэй, увидев его суровый вид и услышав гнев в его голосе, больше ничего не сказала.

Остальные тоже не стали медлить. Боясь, что им действительно придется идти пешком, они быстро расселись по местам.

После этого случая все немного побаивались сурового бригадира и старались держаться от него подальше, сгрудившись со своим багажом в задней части повозки.

Видя это, Цзян Нуань предложила:

— Я сяду спереди.

Все посмотрели на нее с благодарностью.

Под взглядами, словно провожающими ее на подвиг, Цзян Нуань села рядом с Ян Даюном.

Ян Даюн, наблюдая за всем этим, мысленно одобрил поступок Цзян Нуань, решив, что у нее хороший характер.

Удобно устроившись на своем багаже, Цзян Нуань глубоко вздохнула.

Наконец-то не нужно тесниться сзади. Спереди не укачивает, и воздух свежий — гораздо комфортнее.

Когда повозка тронулась, Ян Даюн представился:

— Меня зовут Ян Даюн, я бригадир Янцзячжуана… то есть, раньше он назывался Янцзячжуан, а теперь — бригада Цинъюань.

После этого он замолчал.

В дороге было тихо. Примерно через полчаса, когда уже начало смеркаться, они добрались до производственной бригады Цинъюань.

Повозка проезжала мимо полей. По дороге шли люди с различными сельскохозяйственными инструментами — видимо, возвращались с работы. Все приветствовали Ян Даюна.

— Бригадир вернулся! Это новые, что ли?

Все с любопытством смотрели на прибывших, особенно на Цзян Нуань. Их взгляды задерживались на ее лице.

Ян Даюн ничего не ответил, лишь сказал им поскорее идти домой ужинать, и направил повозку к общежитию.

Оставшиеся позади люди собрались вместе и начали обсуждать новых.

— Ишь ты, какие все пригожие! Наверное, на особых харчах росли. Да и парни тоже ничего.