Глава 7. Генерал, вы могучи и величественны! Ваши имена как раз складываются в эту строку стиха…

В глубине бамбуковой рощи тихо шелестели листья, исполняя мелодию природы.

Чайник чая, книга — свободный и непринуждённый, весьма изысканный образ жизни.

Одежды цвета лунного света, чёрные длинные волосы собраны на макушке. Ветер играл с краями его одежд, вокруг витал аромат чая.

Слишком острые черты лица и мощная, холодная аура делали его непохожим на учёного мужа, скорее на воина, прошедшего через кровь и смерть на поле боя.

— Это и есть мой господин, Сяо Цзюньгу, — представил его Гу Цзяцы Фэн Цзин и Чэнь Инь.

— Какая мощная аура у вашего господина! — восхитилась Фэн Цзин. Она ткнула Чэнь Инь локтем и подмигнула: — «Лишь из-за вас (Цзюньгу), я размышляю (Чэнь Инь) до сих пор». Ваши имена как раз складываются в эту строку стиха.

Однако внимание Чэнь Инь привлекли окружающие бамбуковые стебли толщиной с чашу. Честно говоря, хоть она и была великой и непревзойдённой ведьмой, но раньше она жила в морских глубинах, и её кругозор был ограничен.

Она никогда не видела такого толстого бамбука — он был вдвое толще того, что рос во дворе у Фэн Цзин.

Сяо Цзюньгу? Просто совпадение имён.

Она взглянула на него: красив, но не настолько, чтобы заслужить место в её коллекции. Неинтересно.

Гу Цзяцы подошёл и, исполняя обязанности слуги-ученика, передал своему господину цель визита Фэн Цзин.

Сяо Цзюньгу небрежно кивнул в знак согласия и велел Гу Цзяцы собирать вещи.

Чэнь Инь погладила бамбук и присела на корточки, размышляя, не срубить ли пару стеблей и не увезти ли их с собой, чтобы сделать бамбуковые изделия — чашки, подставки для кистей и тому подобное.

Среди свежего аромата бамбука она увидела пару мужских сапог, появившихся в поле её зрения. Подняв голову, она обнаружила, что Сяо Цзюньгу подошёл к ней.

Их взгляды встретились.

Он был высок, взгляд спокоен, тёмен и глубок, словно под тихой водной гладью бушевали волны, словно морская бездна.

Чэнь Инь инстинктивно почувствовала опасность, по спине пробежали мурашки. Она невольно встала и отступила на шаг. Она недооценила этого мужчину, Сяо Цзюньгу.

Самое главное, от Сяо Цзюньгу исходила аура силы того же происхождения, что и у Системы.

Собрав немного ведьмовской силы, она атаковала Сяо Цзюньгу, но он легко уклонился.

Высвобожденная ведьмовская сила была окутана слоем водяного тумана в воздухе, подавлена, рассеяна и медленно исчезла без следа.

Затем острые ледяные шипы со свистом, словно ливень из лепестков груши, устремились к ней. Чэнь Инь с трудом отразила их ведьмовской силой.

Сяо Цзюньгу тихо усмехнулся и прекратил атаку.

Потеря ведьмовской силы заставила лицо Чэнь Инь побледнеть. Она пристально посмотрела на Сяо Цзюньгу. Отлично, мужчина, ты успешно привлёк моё внимание.

Чэнь Инь хладнокровно достала из-за спины свой кухонный нож. Её спина была прямой, как несгибаемый бамбук.

Сяо Цзюньгу был весьма удивлён, ему это показалось забавным. На кончиках его пальцев сконденсировался водяной туман, принявший форму ножа. Он спокойно ждал её физической атаки, словно взрослый, играющий с ребёнком, — снисходительно и терпеливо.

Схватка Чэнь Инь и Сяо Цзюньгу произошла очень быстро. Фэн Цзин, бродившая поблизости, этого не видела.

Она не заметила напряжённой атмосферы и, обернувшись, увидела Чэнь Инь с кухонным ножом в руке. «?»

Её спасительница такая свирепая?

Понравился мужчина — и неважно, хочет он того или нет, сразу хвататься за нож и похищать?

— Не поймите неправильно, я просто собиралась срубить пару бамбуковых стеблей, — сказала Чэнь Инь. Ведьмы умеют приспосабливаться. То, что она не может победить сейчас, не значит, что не сможет позже, когда её ведьмовская сила восстановится.

Сяо Цзюньгу… его сила была того же происхождения, что и у Системы.

Значит, он стоял за Системой?

По крайней мере, они заодно.

Чэнь Инь, без всякой причины связанная с Системой «Не жилец дольше трёх серий», теперь, можно сказать, нашла своего врага.

Месть ведьмы может быть отложена, но она неотвратима.

Фэн Цзин, гордившаяся своей силой, взвалила на плечи два толстых бамбуковых стебля, только что срубленных Чэнь Инь. «Я сначала утащу бамбук».

Сяо Цзюньгу вышел из бамбуковой рощи, Чэнь Инь последовала за ним.

Фэн Цзин заранее приготовила карету, чтобы забрать гостей. На обратном пути она снова ехала в одной карете с Чэнь Инь, а Сяо Цзюньгу и старый слуга-ученик Гу Цзяцы — в другой.

Проезжая мимо места, где обочина дороги была усыпана бледно-фиолетовыми полевыми цветами, Чэнь Инь попросила остановить карету. Она сорвала букет полевых цветов, аккуратно связала его и решила по возвращении в город попросить Сяо Хун передать его Чжун Сюэюнь.

Цветы — для красавицы.

Фэн Цзин недовольно хмыкала и ворчала, напоминая Чэнь Инь о необходимости соблюдать женский долг — ведь она теперь должна была хранить верность её брату… то есть, ей самой, как вдова.

— Я просто хочу, чтобы на её лице было больше улыбок, — ответила Чэнь Инь. Это было лицо, которое ей понравилось.

Безответная любовь, остаётся лишь отступить и наблюдать со стороны.

Фэн Цзин стало ещё кислее: «Такая любовь ещё величественнее…»

Вернувшись в резиденцию генерала — Усмирителя Государства, Чэнь Инь напомнила Фэн Цзин, чтобы та присмотрелась к Сяо Цзюньгу. Фэн Цзин на мгновение замерла, затем торжественно похлопала Чэнь Инь по плечу и пообещала: «Не волнуйся, я обязательно разузнаю о нём всё: женат ли, каков характер, из какой семьи. Ты моя спасительница, я непременно устрою тебе хорошую партию».

Чэнь Инь развернулась и ушла. Разговор не клеился.

Вернувшись в свою комнату, она достала свою записную книжку ведьмы и начала писать: «Сегодня встретила мужчину, не самого красивого и не с самым приятным голосом, но он привлёк моё внимание. Когда моя ведьмовская сила восстановится, я обязательно поставлю его на место…»

— Система? — позвала Чэнь Инь. Ответа не было. Отлично, Система снова умерла.

Система, которую Чэнь Инь считала умершей, в этот момент дрожала перед Сяо Цзюньгу. «…Да, все хозяйки, к которым я привязана, — это молодые люди с буйной фантазией».

— С буйной фантазией настолько, что смогли выдержать один мой удар? — усмехнулся Сяо Цзюньгу.

Он потёр большим и указательным пальцами, вспоминая силу, использованную Чэнь Инь. Эта сила, казалось, отличалась от сверхспособностей.

Система: *хнык-хнык*.

Она и сама не знала! Отец велел ей привязаться к кому-то — она и привязалась.

— Ладно, возвращайся, — сказал Сяо Цзюньгу.

— Хорошо, папа, — ответила Система, словно получив амнистию.

Хэ Куна она называла отцом, а Сяо Цзюньгу велел называть его папой.

Система не понимала, какая между ними разница. Возможно, в следующий раз, когда увидит отца, сможет спросить.

Слава Гу Цзяцы как учёного мужа гремела по всему Великому царству Чу. Узнав, что он гостит в резиденции генерала — Усмирителя Государства, бесчисленные ученики и известные учёные мужи стали присылать визитные карточки, желая его посетить.

Фэн Цзин не препятствовала и даже выделила несколько служанок и слуг, чтобы помочь Гу Цзяцы принимать гостей.

Сяо Цзюньгу никогда не принимал гостей. Словно взращиваемая куртизанка в борделе, он скрывал своё имя, жил в уединении, ожидая дня, когда сможет явить себя миру и поразить всех.

Мысли Фэн Цзин: «Знаете ли вы, что посещаете всего лишь слугу-ученика? Не знаете! Это чувство, когда все обмануты, а я одна знаю правду, — такое приятное. Я вам точно не расскажу этот секрет».

Услышав новости, член «Союза Перерожденцев», наследный принц Гу Лянъань, пришёл узнать, что представляет собой Гу Цзяцы, не пустая ли у него слава, можно ли на него положиться?

Фэн Цзин ответила уклончиво: если у Восточного Дворца (резиденции наследного принца) достаточно серебра на его содержание, то можно.

Гу Лянъань рассердился. Не хочешь отдавать — так и скажи, зачем язвить и издеваться над тем, что его Восточный Дворец беден?

Фэн Цзин вздохнула. Этот слуга-ученик Гу Цзяцы слишком много ел, да ещё и был привередлив — признавал только свежие продукты. Сколько времени он пробыл в резиденции генерала, а она уже почти разорилась на его еде!

Кто поймёт её страдания?

Гу Лянъань тоже вздохнул.

Чэнь Инь тоже вздохнула.

Трио вздыхающих снова принялось помогать друг другу решать проблемы. «Давай, сестра, расскажи о своих трудностях. Если не сможем помочь, то хотя бы посмеёмся над тобой».

Гу Лянъань сказал, что скоро день рождения его отца-императора, и он ломает голову над подарком.

— Подари что угодно. Любой подарок — это знак внимания. Ему ведь ничего не нужно, все сокровища Великого царства Чу и так принадлежат ему.

— В прошлой жизни я подарил отцу-императору картину известного мастера предыдущей династии Хэ Цзыи «Сосна и журавль». Но это не сравнилось с рисом, который Гу Лянхэн просто сорвал на поле. Перед всеми сановниками отец-император расхвалил его, а обо мне не сказал ни слова, словно только Гу Лянхэн был его родным сыном.

Фэн Цзин объяснила Чэнь Инь: наследный принц Гу Лянъань был сыном императора и покойной первой императрицы, а Гу Лянхэн — сыном императора и нынешней императрицы.

Первая императрица происходила из знатного рода, её семья была влиятельной. Гу Лянъань был провозглашён наследным принцем сразу после рождения.

К сожалению, первая императрица была слаба здоровьем и умерла через несколько лет после рождения Гу Лянъаня.

Опасаясь угрозы статусу наследного принца и ради стабильности государства, по настоянию вдовствующей императрицы, император возвёл в ранг следующей императрицы наложницу из обычной семьи.

Сын этой новой императрицы, Гу Лянхэн, был почти ровесником наследного принца. Все эти годы император явно благоволил Гу Лянхэну, а к наследному принцу был строг и суров.

Семья новой императрицы изначально была незнатной, но за годы её правления при её поддержке стала могущественной силой, которая, в свою очередь, поддерживала императрицу и Гу Лянхэна, став их опорой.

Обычно сторонники наследного принца не смели бросать им вызов.

Многие сановники задумались, гадая, кто же в итоге займёт трон.

Именно поэтому, имея за спиной такую поддержку, Гу Лянхэн и замыслил поднять мятеж и стать императором.

Мать умерла, отец не любит, мачеха и её сын смотрят волком — тяжело быть наследным принцем.

— Значит, тебе достался сценарий нелюбимого ребёнка, бедняжка, — сочувственно сказала Чэнь Инь.

— Поэтому, — продолжил вздыхать принц, — что же мне подарить отцу-императору на день рождения в этот раз?

— Подари это, — Чэнь Инь протянула ему свою новую бамбуковую чашку. — Пригласи своего отца-императора испить глоток свежего ветерка?

Она сказала это просто так, и Гу Лянъань просто так послушал.

А вот Фэн Цзин утешила Гу Лянъаня. Она перерождалась дважды и знала об отношении императора к наследному принцу. Император требовал от него быть достойным наследником, а к Гу Лянхэну испытывал чистую отцовскую любовь.

Неважно, был ли император пристрастен или ему не хватало отцовской любви к наследному принцу, но, по крайней мере, в его сердце трон предназначался именно ему, он никогда не думал о смене наследника.

— Спасибо, но я не чувствую себя утешенным, — сказал Гу Лянъань.

— Ваше Высочество, не надо так, — сказала Фэн Цзин. — У вас нет отцовской любви, зато есть трон.

— Посмотрите на Гу Лянхэна: он больше хочет ваш трон, чем отцовскую любовь, и даже не гнушается подставлять вас и травить императора.

Гу Лянъань подумал, что это правда, и ему стало немного легче.

Фэн Цзин успокоилась и сказала: «Ваше Высочество, вы должны продержаться до того, как станете императором. Тогда вы сможете возместить мне расходы на еду для Гу Цзяцы».

Гу Лянъань: «…»

Закончив изливать душу, они оба повернулись к Чэнь Инь и спросили, почему вздыхает она — ведь у неё из них троих было меньше всего забот.

— Этот Сяо Цзюньгу… — начала Чэнь Инь.

— Я узнавала, — тут же подхватила Фэн Цзин. — Он холост, не женат. Спасительница, у тебя ещё есть шанс.

— В таком случае я, наследный принц, обязательно преподнесу щедрый подарок в знак поздравления, — добавил Гу Лянъань.

Чэнь Инь: «…» Всё, разговор окончен.

Система, случайно оказавшаяся рядом, ошеломлённо слушала этот разговор. Невероятно! Эта её хозяйка положила глаз на её папу! Стоит ли ей пойти и донести?