Глава 5. Удачная ставка

Ранее упоминалось, что огонь в Восьмитриграммной печи Тайшан Лаоцзюня — один из Четырёх Небесных Огней, Шесть Божественных Огней Дин.

Этот огонь обладал мистическими свойствами, способными очищать тело и душу. Легенда гласит, что даже Ветвь Ивы из Нефритового сосуда чистоты Гуаньинь может быть иссушена этим огнем. А ведь вода в этом сосуде — источник всей воды в мире. Это говорит о невероятной мощи Шести Божественных Огней Дин.

Как следует из названия, Восьмитриграммная печь содержала в себе восемь триграмм: Цянь, Кань, Гэнь, Чжэнь, Сюнь, Ли, Кунь, Дуй. Они представляют даосскую космогонию: Тайцзи порождает два первоначала, два первоначала порождают четыре образа, четыре образа порождают восемь триграмм, а восемь триграмм, изменяясь, создают весь мир.

Внутри печи пространство могло произвольно менять свою форму, становясь то невероятно жарким, то ледяным, то заполняясь кипящей лавой, то создавая невесомость, лишая равновесия и заставляя конечности беспорядочно парить.

Поначалу Сунь Укун не чувствовал ничего необычного, видя лишь бесконечное красное пространство без единого проблеска пламени.

Обезьяна недоумевала, но внезапно почувствовала жгучую боль по всему телу. Он обнаружил, что его одежда, доспехи, обувь — все исчезло, словно сгорело в невидимом пламени. Он остался в своем истинном обличье, а шерсть была опалена.

— Что происходит? — удивился Сунь Укун. — Пламени не видно, но жар нестерпимый.

Сунь Укун поспешно использовал защитную магию, чтобы противостоять жару. Он достал Посох, исполняющий желания, и, произнеся заклинание, начал увеличивать его размер, пытаясь прощупать границы печи. Но пространство внутри менялось вместе с посохом, и, как бы Укун ни старался, он не мог достичь ее пределов.

Хотя Посох, исполняющий желания, был могущественным оружием, он был предназначен для физических атак и был бессилен против магии Восьмитриграммной печи.

Сунь Укун чувствовал, как жар проникает в него, причиняя невыносимую боль. Защитный круг от демонов, созданный Патриархом Бодхи с помощью Тайи Шэньгун во время небесной кары, исчез под воздействием огня. Сунь Укуну оставалось лишь полагаться на свои силы.

В Пещере Косого Месяца и Трех Звезд на горе Линтай Фанцунь Сунь Укун изучил Семьдесят два земных превращения и технику облачного прыжка. Патриарх Бодхи обучил его технике превращений, но не раскрыл ее сути.

Многие существа в Трех Мирах могли достичь бессмертия, но без особых обстоятельств они оставались лишь земными отшельниками, горными духами и дикими монстрами. Их способности были ограничены, и они не могли достичь уровня Даосского Бессмертного.

Их тренировки, в зависимости от уровня, позволяли накапливать энергию, формировать духовное ядро, а затем — духовного младенца. По мере развития он превращался в истинную душу, готовую к испытанию небесной карой. В зависимости от уровня развития, испытание могло происходить каждые пятьсот, тысячу или три тысячи лет.

Успешное прохождение испытания поднимало небожителя на новый уровень. Неудача же означала уничтожение или падение в Ад Восемнадцати уровней с последующим перерождением.

Даосские Бессмертные проходили испытание раз в десять тысяч лет, а достигнув уровня святого, освобождались от него.

Но в Трех Мирах таких существ было очень мало.

Патриарх Бодхи не рассказал Сунь Укуну, что Семьдесят два земных превращения, хоть и позволяли принимать различные формы, не даровали бессмертия. По сути, до достижения уровня Даосского Бессмертного и обретения Несокрушимого тела Ваджры, Сунь Укун мог лишь семьдесят два раза избежать смертельных ран, быстро восстанавливаясь после каждой.

Поэтому в боях он получал ранения, но благодаря превращениям переносил урон на другие формы или объекты, а затем быстро исцелялся. Если же враг был слишком силен, или условия слишком неблагоприятны, Семьдесят два земных превращения не могли защитить его от смерти.

Именно в такой ситуации Сунь Укун оказался в Восьмитриграммной печи Тайшан Лаоцзюня.

Кто-то может спросить: разве Сунь Укун не вычеркнул себя и всех обезьян из Книги Жизни и Смерти, выйдя за пределы Трех Миров и избежав власти судьбы?

Действительно, после уничтожения записей в Книге Жизни и Смерти, судьбы обезьян на какое-то время перестали зависеть от Подземного мира. Но если Сунь Укун мог нарушить порядок, то более могущественные существа могли его восстановить. Хаос не мог длиться вечно.

Истинным правителем Подземного мира был не тот, кого Сунь Укун легко обманул, а Дицзан Ван. Хотя Подземный мир формально находился под властью Небес, Дицзан Ван, добровольно оставшись там, чтобы «спасти всех существ из Ада, прежде чем достичь просветления», получил от Нефритового Императора и Тайшан Лаоцзюня право управлять им.

Его резиденция, Дворец Изумрудных Облаков, была мало кому известна.

Уничтожив записи о обезьянах в Книге Жизни и Смерти, Сунь Укун нарушил порядок перерождений. Дицзан Ван, как верховный правитель Подземного мира, не мог допустить этого.

Поэтому все обезьяны, рано или поздно, должны были пройти через цикл перерождений.

А Сунь Укун, главный виновник, теперь должен был понести наказание.

Под воздействием Восьмитриграммной печи Сунь Укун, казалось, был обречен. Его тело погибало трижды за короткий промежуток времени, а испытание длилось всего один день. Тайшан Лаоцзюнь, слыша предсмертные крики Обезьяны из печи, самодовольно улыбался.

Будучи из той же школы, что и Патриарх Бодхи, он знал пределы Семьдесяти двух земных превращений. Сунь Укун не мог продержаться в печи сорок девять дней. Даже двадцать дней были бы чудом.

— Мне жарко! Мне холодно! — кричал Сунь Укун из печи. — Мои руки горят! Мои ноги плавятся! Тайшан Лаоцзюнь! Выпусти меня! Тайшан Лаоцзюнь! Выпусти меня!…

Сунь Укун корчился от боли, испытывая на себе воздействие огня, льда, лавы, гравитации, давления и других сил. Его семьдесят две жизни угасали одна за другой.

Сунь Укун тяжело дышал. В таких условиях он не мог восстановить свои силы, лишь беспомощно наблюдая, как уходит его жизнь.

Прошло двадцать дней. Сунь Укун умирал уже семьдесят раз.

Его духовная энергия ослабевала, крики стихли. Он чувствовал, как невидимые силы разрывают его душу на части.

Сознание Сунь Укуна помутилось. Воспоминания о его жизни на Горе Хуаго, об играх с другими учениками в Пещере Косого Месяца и Трех Звезд на горе Линтай Фанцунь, о дружбе с шестью демонами, о встрече с Феей в пурпурных одеждах, о ее улыбке и незабываемом облике — все это исчезало в пламени печи вместе с его душой.

Прошло сорок девять дней. К Тридцать третьему небу, ко Дворцу Доушуай, прибыли Тайбай Цзиньсин и небесные воины, чтобы узнать результаты испытания.

Ворота дворца открылись, и Тайбай Цзиньсин с воинами вошел внутрь, направляясь к Восьмитриграммной печи в комнате для алхимии.

Печь приобрела свой первоначальный цвет. Тайшан Лаоцзюнь сидел в медитации, паря в воздухе. Внезапно он открыл глаза: — Время пришло. Открывайте печь!

Раздался глухой звук, и крышка печи поднялась. Внутри было темно и тихо.

Зловещая тишина пугала.

— Почтенный Лаоцзюнь, Сунь Укун уничтожен? — с опаской спросил Тайбай Цзиньсин.

— В этом нет сомнений, — ответил Тайшан Лаоцзюнь, улыбаясь и поглаживая бороду. — После двадцати дней в печи от него не было ни звука. Если бы не желание убедиться в его гибели, я бы давно позвал вас.

Тайшан Лаоцзюнь взмахнул Тайи Фэньчэнь, чтобы развеять черный дым внутри печи, но дым начал быстро вращаться.

Нехорошее предчувствие охватило Тайшан Лаоцзюня.

Черный дым вращался все быстрее, и вдруг раздался взрыв, озаривший все вокруг золотым светом. Из печи появился Сунь Укун!

Обнаженный, окутанный дымом, он излучал мощную энергию. Его глаза сверкали.

С громким криком Сунь Укун взмыл в воздух и ударом ноги опрокинул печь. Везде, куда падал его взгляд, вспыхивало пламя.

Тайбай Цзиньсин и небесные воины в ужасе бросились врассыпную.

Тайшан Лаоцзюнь, ошеломленный, смотрел на бушующее пламя, не в силах вымолвить ни слова.

— Даже Восьмитриграммная печь не смогла его уничтожить?! Как такое возможно? Неужели Сунь Укун действительно исключение из всех правил? Младший брат, ты поставил на Сунь Укуна и выиграл! — подумал Тайшан Лаоцзюнь. Несмотря на удивление, он вспомнил о пари с Патриархом Бодхи. Будучи единственным, кто мог остановить Сунь Укуна, он больше не имел права вмешиваться.

Он не знал, что делать.

Пока Тайшан Лаоцзюнь колебался, Сунь Укун, не теряя времени, превратился в золотую вспышку и вылетел из Дворца Доушуай. Опрокинутая печь извергала пламя, и дворец быстро охватил пожар.

Сунь Укун удивился бездействию Тайшан Лаоцзюня, но понимал, что это слишком могущественный противник, и лучше сейчас скрыться.

Он помчался по Тридцать третьему небу, полный гнева и жажды мести. Ему нужно было выпустить пар.

Призвав облако и достав Посох, исполняющий желания, Сунь Укун направился к Девятому небу с криком: — Теперь ваша очередь расплачиваться, Нефритовый Император!

Тайшан Лаоцзюнь, придя в себя, быстро потушил пожар. Не найдя Сунь Укуна во дворце, он понял, что тот не успокоится и обязательно вернется, чтобы отомстить. С тяжелым сердцем он схватил растерянного Тайбай Цзиньсина: — Быстро доложи Императору! Пусть будет готов к нападению Обезьяны!