Глава 1

Мо Шань внезапно очнулся.

Он понял, что ему снова приснился тот сон... Мерцающие красные свечи, низко висящие звезды и луна, девушка в красном свадебном наряде, вся в слезах, ищущая что-то в скромной брачной комнате, её лоб блестит от пота в свете свечей.

— Жёнушка...

Тихо позвал он, крепко взяв её за плечи и достав из-за пазухи ту самую заколку в виде цветка сливы, уже гладкую от постоянного трения: «Ты это искала?»

...

В полусне его сердце внезапно охватил жар. Мо Шань встревожился, мгновенно поняв, что кто-то его подставил. Странно, с его нынешним положением, сколько бы людей его ни ненавидели, на людях все должны были почитать его как Будду. Кто же осмелился подсунуть ему эту дрянь?

...Жить надоело!

— Мм...

Мо Шань опёрся рукой, но волна жара снова нахлынула. Снадобье было сильным, от него ломило руки и ноги, а глаза покраснели.

Господин Мо давно не был в таком плачевном состоянии. Перед глазами всё плыло, и ему смутно показалось, что рядом движется чьё-то тело, пахнущее нежным женским ароматом.

Он стиснул зубы и с трудом скатился с кровати, но не удержался на ногах и упал на пол. Падение вызвало громкий шум, а ладонь оцарапалась о грубый пол.

Это немного привело его в чувство, но не успел он опомниться, как снаружи послышались шумные крики.

— Открывай, Мэйнян, открывай!

— Ай-я, у твоей сестры сегодня свадьба, не сиди весь день в комнате!

— Только что был слышен сильный шум, неужели что-то случилось?

У Мо Шаня разболелась голова от этого гама. Он вдруг заподозрил, что какой-то наглец устроил ему «медовую ловушку».

Видя, что люди снаружи вот-вот ворвутся, он, не думая ни о чём другом, быстро схватил одеяло и плотно укрыл полуодетую женщину на кровати.

С грохотом тонкая деревянная дверь распахнулась. Мо Шань столкнулся лицом к лицу с женщиной, одетой как хозяйка дома. Увидев, что он сидит на полу, она на мгновение удивлённо моргнула, а затем её лицо резко изменилось.

— Ах ты, дрянь такая! Мужика в комнате прячешь!

Пронзительно взвизгнула У Ши, но тут же, словно вспомнив, что не стоит выносить сор из избы, захлопнула дверь и подскочила к Мо Шаню, пытаясь схватить его за воротник: «Откуда взялся этот деревенщина? Видишь, что мы сироты с вдовой, и лезешь к нам... Се Лянъюй?!»

Мо Шань, которому и так было дурно, от её криков разозлился. Давно никто не смел так на него кричать и толкать. Что это за скандальная баба!

Он уже собирался вспылить, но, оглядевшись, застыл в изумлении. Ветхая, убогая комната, похожая на хижину в глухой деревне, была полна людей в странных одеждах, напоминающих старинные костюмы. Они смотрели на него сверху вниз с насмешкой и презрением.

В голове Мо Шаня внезапно прояснилось.

Не может быть... Он помнил, как ему внезапно стало плохо, как он потерял сознание на корпоративе прямо на глазах у всех, как его срочно доставили в принадлежащую компании больницу. Он пролежал там несколько дней, но лучше не становилось, доведя главврача почти до облысения.

Но как он вдруг оказался здесь?

Что это за место?

Стоило ему задуматься, как поток хаотичных воспоминаний грубо вторгся в его и без того смятенный разум. Резкая боль пронзила голову, у Мо Шаня потемнело в глазах, и он едва не потерял сознание снова.

Се Лянъюй?

«Меня» зовут Се Лянъюй?

— Подумать только...

— Хе-хе, вторая барышня Ло обычно выглядит такой невинной, когда же она успела спутаться с этим парнем из семьи Се?

— Ц-ц-ц, чужая душа — потемки...

— Тьфу, жаль старого Ло, рано ушёл, а эта девка опозорила его имя после смерти.

— Да ладно, разве с этой У Ши легко ужиться? Если бы она не смотрела сквозь пальцы, разве Мэйнян смогла бы...

— Хватит, хватит, поменьше болтайте!

Последнюю фразу выкрикнула У Ши своим пронзительным голосом. Женщина быстро взяла себя в руки, успокоила голос и попросила всех, ради сегодняшнего радостного события — свадьбы её дочери, — не разносить слухи. Затем она позвала двух крепких женщин, которые схватили Мо Шаня под руки. Толпа, частью сочувствуя, частью злорадствуя, замолчала и гурьбой вывалила за дверь.

Поглазеть — это одно, но никто не хотел нарываться на неприятности, проявляя бестактность. Семья Ло была единственной зажиточной семьёй в деревне. Глава семьи Ло Дачэн при жизни служил в армии, дослужился до сяоци и имел некоторые связи с чиновниками в уезде Аньпин. Хотя его уже не было в живых, старший сын пошёл по стопам отца, и его ждало блестящее будущее, так что связываться с ними по-прежнему было неразумно.

Сегодня в доме Ло выдавали замуж дочь, было шумно и людно. Пришла почти вся деревня, присутствовали и несколько старейшин клана Се. Мо Шаня, у которого всё плыло перед глазами, притащили в заднюю комнату. Вскоре туда же привели старейшин клана Се, одного за другим, с мрачными лицами. Старик с козлиной бородкой, шедший первым, злобно зыркнул на него и сплюнул: «Негодник!»

Но Мо Шаню сейчас было не до других. Ему не хватало сил даже просто стоять, всё тело ломило, словно его жарили на раскалённой сковороде. Единственное, что немного успокаивало, — это золотая заколка в кармане, которую он носил с собой большую часть жизни.

Старик с козлиной бородкой увидел, что тот безвольно понурил голову и молчит, и ещё больше рассвирепел. Он влепил ему пощёчину: «Что за дохлый вид? Твои родители рано умерли, так что, дядя по клану (цзушу) не может тебя проучить?!»

Эта пощёчина стала последней каплей. У Мо Шаня всё закружилось перед глазами, он закрыл глаза и окончательно потерял сознание.

Перед тем как отключиться, он успел лишь от всего сердца мысленно выругать владельца воспоминаний, внезапно появившихся в его голове: «Мерзавец!»

Сецзяцунь была небольшой деревней рядом с уездным городом Аньпин.

Несчастную девушку, которую застали вместе с тем мерзавцем, которым он стал, звали Ло Мэйнян. Её судьба тоже была нелёгкой: мать рано умерла, она росла вместе со старшим братом. Её отец, Ло Дачэн, служивший в армии, вернулся домой с новой женой, У Ши, и её дочерью, которая была на два года старше Мэйнян.

Пять или шесть лет назад старые раны Ло Дачэна, полученные на поле боя, открылись, и вскоре он скончался.

Он скопил немалое состояние, на которое многие тогда позарились. Однако У Ши на следующий же день родила крепкого мальчика, укрепив своё положение. К тому же её отец был почтенным Сюцай-гуном, что было редкостью в округе. Так она сумела сохранить всё имущество семьи Ло до последней монеты и продолжила жить в Сецзяцуне с четырьмя детьми.

Об этом знали все в деревне и понимали, что У Ши — женщина хваткая. Она была мачехой Ло Мэйнян, растила её столько лет, и выдать замуж за кого-нибудь подходящего было бы верхом великодушия. А теперь, когда Ло Мэйнян сама устроила такое с Се Лянъюем, похоже, обе стороны кое-как породнятся.

Старейшины клана Се прекрасно всё понимали. Между собой они знали, что Се Лянъюй — нищий бездельник и мерзавец, но парень был хорош собой, считался учёным и даже получил статус туншэна. Выдать за него Ло Мэйнян никак нельзя было назвать оскорблением. Они, посторонние, не имели причин заступаться за сироту.

Одни таили злой умысел, другие хотели поскорее замять дело. К тому же в конце месяца как раз намечался благоприятный день по астрологическому календарю (хуандао цзижи). В отсутствие и даже без ведома обоих «виновников торжества» их брак был наспех решён. Решили всё сделать по-простому: в назначенный день накрыть пару столов, и можно считать, что невестка вошла в дом.