Глава 3

Я думала, что ради спасения собственной шкуры придется временно покориться, а потом поискать возможность избавиться от яда и сбежать. Но даже в этот период смирения мне нужно хотя бы приличное жилье!

Глядя на эту обветшалую бамбуковую хижину, я почувствовала, что жизнь кончена.

Пусть меня и отправили патрулировать гору, но разве детская привязанность к Да Вану может так легко исчезнуть? У нас с ним были «глубокие чувства», поэтому я всегда спала там, где спал он, и ела то же, что и он.

Да Ван любил роскошь, и его пещера была обставлена с королевским размахом: ковры из леопардовых шкур, столы из нефрита, светильники из жемчуга, стены, украшенные золотой пылью. Жить там было одно удовольствие.

Он построил свой дворец на самой вершине горы Циляо и даже проделал в потолке смотровую расщелину, чтобы каждую ночь, лежа на огромном облачном ложе, можно было любоваться мерцающими звездами и прекрасным лунным дворцом.

После стольких лет, проведенных в такой комфортной и волшебной обстановке, как эта жалкая бамбуковая хижина может сравниться с ней? Разве может быть в жизни еще хоть какая-то радость?

Я решила, что нет.

Уродливый смертный открыл дверь и позвал меня:

— Чэньэр, иди сюда.

Чэньэр?

Ах да, это новое имя, которое дал мне этот уродливый смертный по дороге.

Тогда, смирившись с поражением и согласившись пойти с ним домой, я все еще не могла успокоиться.

Пройдя немного, я высвободила руку и, кокетливо прижавшись к нему, сказала:

— Господин, дело не в том, что я не хочу идти с вами домой. Но посмотрите, у меня на голове рога, а сзади — два овечьих хвоста. Если я в таком виде появлюсь среди людей, они меня, наверное, убьют.

Ха, я такая умная!

Но смертный лишь усмехнулся и сказал:

— Пустяки.

Он бросил серп в корзину за спиной и быстро что-то сделал с моими волосами. Затем оторвал кусок своей одежды и обмотал его вокруг моей талии.

Потом он подвел меня к воде и велел посмотреть на свое отражение.

Я посмотрела на водную гладь и ахнула.

Он спрятал мои рога под волосами, а хвосты прикрыл тканью.

Какой же он умный!

Я растерялась.

Я пыталась придумать, как еще помешать ему отвести меня домой, но ничего не приходило в голову!

Неужели мне придется идти с ним?

Нет, не хочу! Он такой уродливый, я не хочу становиться его женой!

В гневе я протянула руку, чтобы откинуть волосы.

Но в глубине души я все же боялась, ведь этот смертный был умным и коварным, поэтому, делая это, я украдкой посмотрела на него.

Увидев мои действия, он не стал торопиться, а спокойно поставил корзину, достал серп и, найдя камень, начал его точить.

Серп издавал зловещий скрежет.

Только представьте себе картину: уродливый смертный мужчина с красивым желтым цветком за ухом точит на камне острый серп, способный разрубить кости, и время от времени искоса поглядывает на девушку, которая хочет взбунтоваться, небрежно бросая:

— Успокойся.

Ужас какой!

Я очень боюсь смерти, поэтому быстро подавила свой гнев, опустила руки и нервно засмеялась:

— Идем домой, идем.

Но я поклялась себе, что больше никогда не буду дарить Юэ Хао желтые цветы! Этот уродливый смертный с желтым цветком за ухом нанес мне слишком сильную психологическую травму!

— Хорошо!

Лицо смертного тут же прояснилось. Он убрал серп, ловко закинул корзину за спину и сказал:

— Вперед!

Похоже, небеса решили, что нам суждено быть вместе.

Раз уж я решила пойти с ним домой, то перестала сопротивляться и, чтобы скоротать дорогу, начала с ним болтать.

Смертный сказал, что его зовут А Цзюнь, он живет один и работает врачом.

Я поддразнила его:

— Если ты врач, почему бы тебе сначала не вылечить свое лицо?

Уродливый смертный долго молчал.

Я с опозданием поняла, что мои слова задели его. Хотя я и злилась на него за то, что он силой тащит меня домой, чтобы сделать своей женой, я не жестокая, поэтому попыталась сгладить ситуацию:

— Врач… Ах да, понятно, почему ты умеешь делать такие чудодейственные лекарства. Ты молодец!

— Когда-нибудь ты полюбишь меня не за внешность.

Его слова прозвучали одновременно с моими.

Иногда я бываю неглупой.

Поэтому я сделала вид, что не слышала его слов, и спросила:

— А травы в твоей корзине — это лекарственные растения?

Я ценю красоту, как я могу не обращать внимания на внешность?

— Угу,— лекарства, похоже, были страстью этого смертного, и он тут же увлекся, — Сегодня я собрал портулак и платикодон. Портулак очищает жар, выводит токсины, останавливает кровотечение и лечит дизентерию. Несколько жителей деревни недавно заболели дизентерией, у них жар в толстой кишке, а лекарств не хватает, поэтому я пошел в горы, чтобы собрать еще…

Он с энтузиазмом рассказал мне о свойствах всех собранных трав.

Хм, звучит довольно волшебно. Эти травы, как и могущественные заклинания Да Вана, кажутся всемогущими, способными излечить любые болезни.

Уродливый врач, однако, не забывал обо мне и, закончив рассказывать о травах, спросил, как меня зовут.

Я сказала, что меня зовут Цюаньэр, это имя дал мне Да Ван. Врач презрительно фыркнул:

— Цюаньэр? Твой Да Ван собирается держать тебя в загоне? Навсегда?

Я не знала, почему Да Ван дал мне это имя. Он никогда не объяснял, просто привык называть меня Цюаньэр, и я считала, что это имя — часть меня.

— С этого дня тебя зовут Чэньэр,— внезапно остановившись, сказал уродливый смертный и взял меня за руку.

Он посмотрел на меня серьезно:

— Чэнь означает «бесценное сокровище». Ты станешь моей женой, и я буду любить тебя как бесценное сокровище.

Если бы это сказал Юэ Хао, я бы тут же согласилась, но услышать такое от урода…

Я все же предпочла бы называться Цюаньэр и быть «в загоне» у Да Вана, пусть даже он и издевался надо мной.

Но этот А Цзюнь, чье имя совсем ему не подходило, был очень коварен, и я не могла ему противостоять. Пришлось согласиться с ним, а потом уже думать, как вернуть себе прежнее имя.

Так я решила про себя и кивнула.

Но, добравшись до его дома, я снова почувствовала сопротивление.

— Чэньэр, чего ты стоишь?

Я медлила, не желая входить.

А Цзюнь фыркнул, снял с уха желтый цветок и щелчком отправил его в полет.

Цветок упал на землю, а лицо А Цзюня помрачнело:

— Ты видишь, в этой деревне много людей. Если ты не войдешь, я закричу, что ты демоница, и тогда… хм-м.

А Цзюнь был уродлив, а с мрачным лицом стал еще уродливее и страшнее.

Я поспешно потрогала рога, спрятанные под волосами, и бросилась к нему:

— Идем, идем в дом.

Хотя я никогда не общалась со смертными, Да Ван рассказывал, что они ненавидят нас и мечтают съесть живьем.

Он даже показывал мне шрам на своем теле, похожий на большого дождевого червя, — ужасное зрелище.

Да Ван говорил, что это сделал смертный.

Поэтому я очень боялась людей.

— Хе-хе,— А Цзюнь схватил меня за руку и притянул к себе, слегка улыбаясь. — Чего ты боишься? Пока я рядом, никто не посмеет причинить тебе вреда.

Он пристально посмотрел на меня:

— И впредь я никому не позволю, даже себе, обидеть тебя.

Если бы эти сладкие речи произнес красавец, я бы расплакалась от умиления, но А Цзюнь был слишком уродлив, и я не смогла выдавить из себя ни слезинки.

Он был уродлив, и мне не нравилось, что он меня обнимает, поэтому я начала вырываться, но А Цзюнь, несмотря на свою худобу, оказался довольно сильным, и мне не удалось освободиться.

Не сумев вырваться, я разозлилась и попыталась укусить его за шею.

Чтобы избежать укуса, он был вынужден отпустить меня.

Я тут же отскочила от него на пару шагов.

Он не рассердился, а мягко сказал:

— У нас еще вся жизнь впереди.

Я в знак протеста показала ему кулак и фыркнула.

Он, казалось, совсем не обратил на это внимания и, слегка улыбаясь, произнес:

— Ты, наверное, голодна. Пойдем, поедим.

Какая уж тут еда! Глядя на его лицо, я вряд ли смогу проглотить хоть кусочек.

Он повернулся и направился в дом.

Увидев, что он ушел, я тихонько развернулась, чтобы убежать, но тут услышала:

— У меня есть Лихуа Шао.

Я тут же бросилась в дом.

Лихуа Шао — это же вино! Я хочу выпить!

А побег… подумаю об этом потом!