Глава 3. Недобрые намерения

Шэнь Цинъяо, вздрогнув, посмотрела на закрытую дверь. Она была возмущена. «И где же тот самый учтивый и благородный юноша?»

Она не отдыхала весь день, всё тело болело. Недолго думая, Шэнь Цинъяо села на порог.

Закат окрасил небо в оранжево-жёлтые тона, словно покрыв землю золотой пылью. Вдали виднелись горы, окутанные облаками. Всё вокруг казалось таким мирным и прекрасным.

Вот только находилась она в логове разбойников.

Эта мысль отрезвила Шэнь Цинъяо, словно ушат холодной воды. Настроение испортилось.

Даже Янь Сичжу, который в книге был так предан ей, оказался равнодушен. Оставаться здесь было опасно. Нужно было придумать, как поскорее выбраться отсюда.

Она задумалась, и тут из комнаты Янь Сичжу донёсся приглушённый кашель.

Шэнь Цинъяо нахмурилась, сначала решив не обращать внимания. Но кашель становился всё сильнее, а затем послышался глухой звук, словно что-то упало на пол.

Она вскочила и постучала в дверь. — Янь Сичжу, вы в порядке?

Ответа не последовало.

Шэнь Цинъяо запаниковала и заколотила в дверь ещё сильнее.

Наконец, дверь открылась. Янь Сичжу смотрел на неё своими тёмными глазами, холодными, как звёзды в ночном небе.

Шэнь Цинъяо оглядела его с головы до ног. Он был бледен, сквозь тонкую кожу проступали голубоватые вены, губы плотно сжаты, на лбу выступили капельки пота. В таком виде он казался ещё более хрупким и притягательным. — Вы в порядке? Если плохо себя чувствуете, нужно обратиться к врачу. Зачем терпеть?

Упрёк вырвался у Шэнь Цинъяо сам собой. В её голосе, несмотря на нотки недовольства, слышалась забота, но Янь Сичжу воспринял это как упрёк. Он нахмурился. — Какое тебе дело?

Шэнь Цинъяо, чья доброта осталась незамеченной, рассердилась. — Ну и неблагодарный же вы! Лучше бы я вообще не вмешивалась!

Янь Сичжу усмехнулся. — Забота это или притворство, тебе самой лучше знать.

Даже у такой терпеливой девушки, как Шэнь Цинъяо, лопнуло терпение. Она сердито посмотрела на Янь Сичжу и, взмахнув рукавом, ушла.

На землю опустились сумерки, солнце скрылось за облаками, тьма постепенно поглощала всё вокруг. За домами Цинъюньчжая росла бамбуковая роща. Время от времени налетал лёгкий ветерок, шелестели листья, колыхались бамбуковые стебли. В неярком свете луны можно было разглядеть три фигуры.

— Главарь слишком уж пристрастен. Эту девчонку поймал второй главарь, а теперь она достанется этому заморышу в жёны, — раздался хриплый голос. Говорил невысокий мужчина со смуглой кожей по имени Чжао Сы.

Ван Ман, прислонившись к бамбуку, услышав эти слова, помрачнел.

— Чжао Сы, помолчи, — нахмурившись, сказал Ли Ху, бросив взгляд на Ван Мана.

Эта троица всегда держалась вместе в Цинъюньчжае, беспрекословно подчиняясь Ван Ману.

Из них троих Ван Ман был самым сильным бойцом, Чжао Сы — самым хитрым, а Ли Ху — самым осторожным.

— Чего ты трусишь? — Чжао Сы сердито посмотрел на Ли Ху. — Разве раньше главарь отдавал своих женщин этому болезненному? А теперь вдруг решил отнять у второго главаря ту, что ему приглянулась. Явно же назло делает!

— Но главарь души в нём не чает, что мы можем сделать? — вздохнул Ли Ху.

— Трус, — фыркнул Чжао Сы, и его взгляд стал ледяным. Он понизил голос. — Раз главарь такой пристрастный, может, нам стоит поддержать второго главаря и выбрать его новым главарем?

Ли Ху испуганно оглянулся по сторонам. — Ты с ума сошёл! А если кто-то услышит?!

Чжао Сы презрительно посмотрел на него. — Ну и трус же ты! Глубокая ночь на дворе, кого тут бояться? Если боишься, иди отсюда!

— … — Ли Ху замолчал, не зная, что ответить.

Чжао Сы с горящими глазами посмотрел на Ван Мана. — Второй главарь, как думаешь, я прав?

Ван Ман и сам был зол, и слова Чжао Сы заронили в его душе зерно сомнения. Однако он ответил: — Но мы с главарем — названые братья.

— Второй главарь, ты считаешь его братом, а он тебя? Даже женщину пожалел для тебя! Вы вместе создавали Цинъюньчжай, неужели ты хочешь всю жизнь быть у него на побегушках? — возмутился Чжао Сы.

Ван Ман задумался, а затем резко поднял голову. В его глазах читалась злоба. — Ты прав! Это он первый начал. Нечего потом пенять на меня!

Ли Ху, слушая их разговор, нервничал. — Второй главарь, неужели мы и правда это сделаем? Нас всего трое, как мы справимся?

— Вот глупый! — усмехнулся Чжао Сы. — Если не получится силой, можно попробовать хитростью.

Глаза Ван Мана заблестели. — И что ты предлагаешь?

— Второй главарь, завтра же свадьба этого заморыша. Устроят пир по этому случаю. Если мы подсыплем яд в вино… — Чжао Сы не договорил, на его лице появилась жестокая улыбка. В холодном свете луны он был похож на кровожадного зверя.

Ван Ман хмыкнул. — Так у тебя уже всё придумано! Неужто ты не за меня заступаешься, а сам хочешь стать главарем?

— Второй главарь, вы меня оклеветали! — воскликнул Чжао Сы. — Я действительно за вас заступаюсь! Вы по всем статьям лучше главаря, почему должны ему подчиняться? Теперь ещё и какой-то незаконнорожденный вылез вам на голову! Я не мог на это спокойно смотреть, вот и решил помочь вам, придумал план.

Эти слова попали прямо в цель, выразив все те чувства, которые Ван Ман так долго подавлял. Его обида и ненависть вырвались наружу. Он сжал кулаки, и сквозь зубы процедил: — Ты прав! Я должен быть главарем Цинъюньчжая! Этот Сун И и в подмётки мне не годится!