Глава 9

Глава 9

Никто из учителей не ожидал, что 87 баллов по математике — это только начало.

Включая Ли Цзюньшэна.

В среду утром, как только Ли Цзюньшэн вошёл в класс, все ученики почувствовали его воодушевление:

— Ребята, по результатам этого небольшого ежемесячного экзамена средний балл нашего восьмого класса по-прежнему самый низкий.

— Чёрт, старина Ли, ты пришёл нас добить?

— Эх, да мы уже привыкли, нечем тут добивать.

— Учитель Ли, у вас что-то хорошее случилось?

Хотя восьмой класс был последним по успеваемости, несколько учеников всё же хотели учиться. Возможно, они действительно были не созданы для учёбы, к тому же атмосфера в восьмом классе постепенно гасила и то небольшое желание учиться, что у них было.

Раз уж никто не учится, то и у них самих постепенно пропадал энтузиазм.

— Хотя общий результат у нас последний, но один ученик из нашего класса вошёл в топ-300 по школе! Беспрецедентно! — Ли Цзюньшэн с хлопком положил стопку работ по математике на стол. — Цю Лэн, ты добилась огромного прогресса в этот раз.

Он по привычке посмотрел на последний ряд, ища Цю Лэн, и только не найдя её там, сообразил, что она сидит в первом ряду.

— Сейчас раздам работы. Как обычно, я расскажу каждому о его проблемах. Кого назову, подходите за работой. Цю Лэн, ты первая.

— Пф, кому охота тебя слушать, занудство, — хмыкнул Бай Цянь. — Нельзя просто раздать? В других классах так не мучаются…

Не успел он договорить, как его босс уже подбежала к учительскому столу.

Пэн Сянчэнь сильно пнул его под столом и, сделав жест перерезания горла, прошептал:

— Забыл, что босс поручилась за нас, чтобы нас не отчислили?

Бай Цянь сложил руки вместе и сделал вид, что застегнул рот на молнию.

— Посмотри на свою работу, почему так много пропусков?

— Не смогла решить, — честно ответила Цю Лэн.

— Вот как, — кивнул Ли Цзюньшэн. — Я посмотрел, хорошо решены задания по материалу прошлого семестра, а задачи для третьего года старшей школы почти все не сделаны. За эти три недели не разобралась?

Сказав это, Ли Цзюньшэн понял, что задал глупый вопрос. Кроме тех пяти дней после отмены отчисления, он почти не видел, чтобы Цю Лэн училась раньше. То, что она смогла так много наверстать за короткое время, было уже невероятно.

— У меня слабая база, — сказала Цю Лэн.

— Ничего страшного, главное — твоя решимость и упорство, — Ли Цзюньшэн подумал и предложил: — Давай так: после вечерних самостоятельных занятий я буду заниматься с тобой дополнительно час, чтобы помочь тебе наверстать упущенный материал. Ты согласна?

Такая удача!

Цю Лэн энергично закивала. Что за везение! Дома ей помогает Белый лунный свет, а в школе учитель сам предлагает дополнительные занятия!

У неё на лбу наверняка написано «Безграничное счастье».

Вернувшись на место, Цю Лэн начала разбирать тетрадь с заданиями, краем уха слушая оценки других. Прослушав результаты всех сорока шести учеников класса, она чуть не получила сердечный приступ за Ли Цзюньшэна. Как можно было набрать однозначное число баллов?

Она знала, что восьмой класс плохо учится, но не ожидала, что настолько.

Всё-таки это Первая городская средняя школа.

Ли Цзюньшэн раздал работы и начал разбирать задания. Бай Цянь, слушая вполуха, зевнул и уже собирался лечь на парту, как по ней хлопнули. Он повернул голову — Цю Лэн молча смотрела на него. Ему ничего не оставалось, как собраться с духом и попытаться вникнуть в «китайскую грамоту», которую объяснял Ли Цзюньшэн.

Высидев урок, Бай Цянь почувствовал, что умирает.

Он толкнул локтем сидевшего рядом Пэн Сянчэня:

— Спасай, мне срочно нужна кола для реанимации. Будешь?

— Буду, — Пэн Сянчэнь тоже выглядел бледным. — Но подожди.

Он взял свою работу и подошёл к Цю Лэн:

— Босс, можешь объяснить мне это задание? Мне показалось, я почти понял…

Пэн Сянчэнь, ростом почти метр восемьдесят, произнеся эту фразу, весь покраснел.

На полпути он заметил, что Бай Цянь смотрит на него с перекошенным лицом, и резко скомкал работу:

— А, чёрт, ладно, забудь, не буду спрашивать.

— Я тебе объясню! — Цю Лэн остановила его руку и вытащила работу. — Это задание я знаю! Бай Цянь, если не слушаешь, отойди.

Цю Лэн оттеснила Бай Цяня и усадила Пэн Сянчэня рядом, чтобы объяснить ему задание. Оно затрагивало материал на стыке первого и второго года старшей школы, считалось базовым. Она разобрала его на черновике и по порядку объяснила Пэн Сянчэню.

Пэн Сянчэнь понял не всё, но, сделав так, как научила Цю Лэн, решил задачу. На его лице было написано неверие:

— Босс, ты такая крутая!

— Ещё бы, — без ложной скромности ответила Цю Лэн. — У тебя ход мыслей правильный, сразу нашёл метод, как только объяснила.

Пэн Сянчэнь покраснел ещё сильнее.

— Чёрт! — Бай Цянь набросился на Пэн Сянчэня с кулаками, беспорядочно молотя его. — Ты что, за моей спиной учился?! Предатель революции, мать твою!

— Ты будешь учиться? — посмотрела на него Цю Лэн.

— …Не буду, — с достоинством ответил Бай Цянь, гордо вздёрнув подбородок.

— О, как хочешь, — Цю Лэн снова повернулась к Пэн Сянчэню. — Какие ещё задания нужно объяснить?

Бай Цянь: «…» Я впал в немилость.

Следующие три урока — один английского и два китайского — Цю Лэн продолжала наносить сокрушительные удары по самолюбию восьмого класса.

По китайскому она набрала 109 баллов, по английскому — 121. Сумма баллов по этим двум предметам была выше, чем у некоторых по всем четырём. Учительница английского на уроке то и дело поглядывала на неё, но, в отличие от Ли Цзюньшэна, она немного робела перед Цю Лэн. Боялась спросить что-то, что вызовет её недовольство, и та прямо на уроке поднимет бунт вместе с несколькими смутьянами класса. В прошлом году она лично испытала это на себе и даже плакала из-за этого.

Ли Цзюньшэн совершенно не боялся, что ученики поставят его в неловкое положение. Даже если ему бросали вызов, он говорил то, что считал нужным. Перед лицом этих проблемных учеников он сохранял поразительное спокойствие.

Но учительнице английского было слишком любопытно, любопытство пересиливало страх.

Поэтому после своего урока она не ушла, а дождалась учителя китайского, чтобы вместе подойти к Цю Лэн — так сказать, для храбрости. Неожиданно Цю Лэн сама подошла к ним, держа в руках работы, задала кучу вопросов и даже сделала записи.

— Ты ошиблась в основном в заданиях на понимание прочитанного. Ход мыслей в целом верный, но для ответов есть определённые приёмы и формат, нужно больше практиковаться, — учитель китайского, крепко сложенный мужчина средних лет с артистической натурой, перешёл в восьмой класс только в третьем году старшей школы. Он с восхищением посмотрел на Цю Лэн. — Задания на заполнение пропусков в стихах из внеклассного чтения все верные, база у тебя очень хорошая. Я думал, в восьмом классе все невежественные и бездарные, не ожидал, что у тебя такие яркие волосы и такие же яркие оценки!

Пока учитель китайского говорил, учительница английского рядом чуть не задохнулась.

Говоришь об оценках — говори об оценках, зачем ты упоминаешь её волосы?!

И разве нормально говорить ученикам восьмого класса в лицо, что они невежественные и бездарные? Несколько человек уже сверлят тебя взглядом!

Учительница английского ушла совершенно измотанная, решив больше никогда не звать учителя китайского для храбрости. Даже если бы у неё было пять жизней, их бы не хватило.

На уроке китайского Цю Лэн отчётливо почувствовала враждебность класса по отношению к учителю. Мальчик с задней парты нарисовал черепаху и тихонько приклеил ему на спину — уродливую донельзя. Когда он повернулся писать на доске, ученики внизу начали качать головами, передразнивая его и вызывая смех. Некоторые уже готовили более злые шутки.

Цю Лэн, воспользовавшись моментом, когда он проходил мимо, сорвала бумажку. Под её контролем учитель китайского смог нормально провести два урока.

После уроков Цю Лэн вышла к доске и, вздёрнув подбородок, скомандовала:

— Бай Цянь, Пэн Сянчэнь, закройте переднюю и заднюю двери, никто не уходит.

Двое её «малых братьев» не поняли, в чём дело, но действовали быстро. Вскоре они преградили путь всем, кто собирался уйти, и, внушительно встав у дверей, заявили:

— Наша босс сказала, никому не уходить! А ну-ка все сели на свои места!

Ученики были возмущены, но возразить не смели, пришлось вернуться на места.

Несколько недовольных остались стоять.

— Разве слова «невежественные и бездарные» — неправда? — спросила Цю Лэн. — Учёба. Кто в нашем классе учится серьёзно? Способности. Кроме как устраивать розыгрыши и хитрить, я не видела, чтобы кто-то проявил большие способности. Это факт, почему учитель Сунь не может об этом сказать?

— Чёрт, не заходи слишком далеко! — один из парней резко вскочил и пнул стол, так что все вокруг отшатнулись. — Цю Лэн, не думай, что раз ты несколько дней побыла паинькой, то можешь смотреть на других свысока! Кто не знает, какой ты была раньше? Теперь стала подлизой учителей?!

— Почему ты так злишься? — спросила его Цю Лэн.

— …А? — парень ожидал, что Цю Лэн ответит ещё более резко, но такой вопрос застал его врасплох.

— Ты ведь всё равно не хочешь быть паинькой и подлизой учителей. Почему ты злишься на слова учителя? Считай, что он просто пукнул. Вот Бай Цянь, например, не злится.

Бай Цянь немного возгордился:

— А чего злиться? Если заболеешь от злости, никто за тебя страдать не будет.

— Злость — это, по сути, бессильная ярость. Сам не стараешься, не прилагаешь усилий, но хочешь, чтобы другие щадили твоё самолюбие, чтобы об этом не упоминали и не говорили, — продолжила Цю Лэн. — Другие учителя не говорят не потому, что так не думают, а потому, что считают наш восьмой класс безнадёжным, им просто лень говорить. Мы думаем, что это мы выбрали не учиться, выбрали противостоять школе, но на самом деле это школа нас отсеяла.

— На самом деле, я тоже только что злилась. Потому что мне обидно. Мне обидно, что меня называют ни на что не способной, хотя я ещё даже не пыталась стараться. Обидно смиряться с судьбой, даже не попытавшись побороться. Я не тот невежественный и бездарный человек, о котором говорил учитель. Я не родилась глупой и обречённой быть последней. Поэтому я злюсь. А вы?

В классе воцарилась тишина.

Спустя мгновение девочка, сидевшая за одной партой с Цю Лэн, подняла руку и тихо сказала:

— Я тоже злюсь.

— Я тоже злюсь, — подняла руку девочка у окна в третьем ряду.

— И я, я тоже злюсь, — Пэн Сянчэнь подошёл к доске и встал рядом с Цю Лэн.

— И я.

— Я.

…

Всё больше и больше людей поднимали руки, некоторые даже вставали.

Бай Цянь никак не ожидал такого поворота событий после речи его босса. Он думал, Цю Лэн хвалит его за то, что он не злится и такой невозмутимый, а оказалось, что это он один такой толстокожий, как «мёртвая свинья, не боящаяся кипятка».

Он с горечью и негодованием выкрикнул и присоединился к поднявшим руки:

— Я теперь тоже злюсь!

— Брат Бай, да ладно, у тебя же такой хороший настрой, — поддразнил его Пэн Сянчэнь.

— Отвали! Ты самый коварный! — Бай Цянь схватил его за шею. — Это ты, мать твою, подлиза босса!

— Да, я, — искренне кивнул Пэн Сянчэнь.

Цю Лэн фыркнула от смеха. Её смех развеял напряжённую атмосферу, царившую в классе. Ученики переглянулись и тоже не смогли сдержать смех. Сначала они пытались сдерживаться, но потом все разразились безудержным хохотом.

Это привело к тому, что Ли Цзюньшэн, получив жалобу из соседнего класса, лично пришёл стучать в дверь:

— Откройте! Что вы там делаете?! Есть не собираетесь?

Только тогда все поняли, что скоро останутся без еды, и гуськом высыпали из класса, чтобы успеть в столовую.