Глава 5. Непросто (Часть 1)

Глава 5. Непросто

Все, кто знал, что мой дедушка — директор школы, думали, что у него ученики по всему миру, а дома растут золотые дыни.

Мой брат учился на престижной специальности в ведущем университете. Я хоть и не в самой лучшей школе, но держалась в верхних строчках рейтинга. Люди объясняли наши с братом успехи тем, что мы из образованной семьи, где царит хорошая атмосфера. На самом деле жить в такой атмосфере было очень мучительно.

Дедушка, этот строгий и консервативный старик, не позволял мне иметь уклон в какие-то предметы. После каждой большой контрольной он брал мои работы и анализировал недостатки. Мои оценки по математике всегда так злили его, что он начинал сомневаться в собственных генах.

Я же предпочитала верить, что в крайне неблагоприятной среде для изучения математики я показываю нормальный для себя уровень.

Больше всего я ненавидела ежедневный урок математики.

Мне и так не нравился этот предмет, а тут еще и приходилось терпеть ругань. Ладно еще слушать объяснение новой темы, но когда разбирали задачи, я чувствовала себя как в цирке.

Перед уроком Старая невестка сначала демонстрировала, как сильно она любит преподавать математику, рассказывала, как поздно накануне готовилась к уроку — без преувеличения, играла лучше, чем Гу Цяньян — и придумала новый способ решения какой-то задачи.

Но когда она начинала объяснять задачу, все ее старания и энтузиазм куда-то исчезали.

Ее объяснения походили на блуждание по лабиринту: если один путь не вел к выходу, она сворачивала на другой и в конце концов находила решение. Конечно, время, потраченное на блуждания, и АТФ, израсходованный учениками, которых она завела не туда, никто не считал.

Ли Сюнь тайком передавала мне записки, посмеиваясь над тем, на каком шаге учительница ошиблась. Но Ли Сюнь никогда не указывала на ошибку вслух, зная, что в ответ услышит только: «Ты у нас самая умная, да?».

До старшей школы я думала, что рассказы о том, что некоторые ученики умнее учителей, — это преувеличение. Но Ли Сюнь и Гу Цяньян доказали: если учитель достаточно плох, то ученики не обязательно глупее учителей, а учителя не обязательно мудрее учеников.

Если никто не указывал на ошибку учительницы математики, она обвиняла нас в том, что мы невнимательно слушаем и не думаем на уроке. А если кто-то указывал, то его обвиняли в неуважении и в том, что он путает одноклассников, выкрикивая неправильные шаги.

Самое ужасное случилось на этой неделе: Лао Линь уехал на курсы повышения квалификации, и учительница математики стала временно исполнять обязанности нашего классного руководителя… Утренняя самоподготовка теперь была посвящена математике, да еще и с диктантом по определениям. А вечером на самоподготовке нужно было сначала делать математику.

Если бы не Гу Цяньян, который проверял диктанты и делал мне поблажки, у меня бы уже руки свело от переписывания.

Вечером на самоподготовке я делала задание по английскому. Учительница математики подошла сзади и сильно хлопнула меня по спине, чуть не доведя до сердечного приступа. Она набросилась на меня:

— Ты и так хорошо знаешь английский, зачем еще им занимаешься? Не можешь лучше математику выучить?

Хотя я не понимала, какая тут связь, я просто потеряла дар речи.

Я спокойно объяснила ей, что у меня врожденное учащенное сердцебиение и мне нельзя волноваться.

Она бесцеремонно заявила:

— Даже Линь Дайюй не была такой неженкой. Плохо учишься, да еще и проблемная.

Она была неправа, но все равно сверлила меня взглядом.

С тех пор она бесчисленное количество раз рассказывала на уроке о моем сердцебиении как о шутке:

— А если получишь низкую оценку по математике, умрешь от страха?

Она еще говорила, что нам, тем, кто плохо учится математике, лучше бы всем сразу заболеть, чтобы нас можно было собрать в одну машину скорой помощи, отвезти в крематорий и сжечь всех вместе.

Раньше у меня было «стеклянное сердце», я не могла слышать таких слов.

Теперь же, услышав это, я тайком поддакивала про себя: «Отлично, я умру, ты потеряешь работу, дедушке с бабушкой не придется обо мне заботиться. Разве это не прекрасная кончина?»

Но узнав, что Шэнь Цзинь заботится обо мне, я отбросила эти мысли. Я с таким трудом добавила ее в WeChat, у нас появилась возможность развивать отношения, с какой стати я должна идти на поводу у этой старой невестки?

Сегодня на уроке математики снова разразилась буря.

Учительница вызвала меня рассказать шаги решения задачи. Я где-то ошиблась, и меня заставили стоять у задней стены пол-урока.

После урока Старая невестка обрушилась на меня с руганью, брызжа слюной:

— Ли Цзинфэн, сколько тебя ни ругай, все без толку!

Я прикрыла лицо тетрадью. Она спросила, неужели мне сейчас стало стыдно?

На самом деле я боялась, что на меня попадут ее слюни. В средней школе я узнала, что некоторые вирусы передаются воздушно-капельным путем. Глядя на нее, такую ненормальную, я боялась заразиться.

Она мимоходом влепила мне пощечину по шее. Звонкий шлепок напугал Шэнь Цзинь, которая как раз входила в дверь. У меня на шее осталось зудящее, болезненное пятно.

Когда Старая невестка исчезла за задней дверью, весь класс вздохнул с облегчением.

Шэнь Цзинь подозвала меня, оттянула воротник школьной формы, чтобы посмотреть на след от пощечины, и спросила:

— Очень больно?

Я кивнула. Шэнь Цзинь подула мне на шею, но боль не утихла.

— Ты ее разозлила тем, что плохо написала контрольную?

Другие ученики, не боявшиеся вмешиваться, подробно пересказали Шэнь Цзинь то, что только что произошло. Шэнь Цзинь широко раскрыла глаза и недоверчиво воскликнула:

— А? Почему?

— Вы хороший учитель, вам этого не понять. Лао Линь вернется, он тоже не поймет, — сказала я. Я чуть снова не расплакалась перед ней. Если я буду плакать, она подумает, что я не сильная. Но когда постоянно случается такое, я правда не могу сохранять спокойствие и делать вид, что ничего не произошло.

На этом уроке даже красота Шэнь Цзинь не могла заставить меня внимательно слушать. Мне действительно было очень непросто дожить до того момента, когда Шэнь Цзинь пришла спасти мир.

Наверное, такова судьба.

До конца семестра оставалось две недели.

По традиции прошлых лет, на этой неделе должны были выдать информацию о разделении на профили, чтобы мы до конца семестра успели подумать о своем будущем направлении.

Одноклассники гадали, какие учителя будут вести в гуманитарных и технических классах, обсуждали, куда пойдут. А мои прежние планы начали колебаться.

Я постоянно думала, как мне избежать этих мучений.

Выход был простым и очевидным — пойти в гуманитарный класс. Эта учительница математики была слишком высокомерной, она точно не стала бы преподавать в гуманитарном классе. Без ее давления мне стало бы легче.

Нынешнюю жизнь нельзя было назвать иначе как жалким существованием.

— Шэнь Цзинь точно будет преподавать в гуманитарном классе. С ее-то уникальными методами преподавания она наверняка поднимет нашу школу с последнего места по географии в городе, — смело предположила Ли Сюнь.

— После твоих слов я вдруг почувствовал очарование гуманитарных наук. У учителя Шэнь такое лицо, которое вдохновляет хорошо учиться, — сказал Сяо Бай.

Я посоветовала ему трезво оценивать свои силы.

В ответ он спросил:

— Ли Цзинфэн, я смотрю, тебе нравится быть старостой. Ты что, не пойдешь за ней?

На словах я ответила: «Я не из тех, кто предпочитает красоту дружбе».

Но на уроке меня так умилило то, как серьезно Шэнь Цзинь объясняла материал… Я спросила себя честно: неужели я не пожалею, если не пойду за ней?

На большой перемене после пробежки я стояла у окна в коридоре и дышала свежим воздухом. Забор отделял школу от внешнего мира. Казалось, только синее небо над головой и буйно растущая трава принадлежали мне.

Ветер высушил мою промокшую от пота футболку и развеял сумбурные мысли.

На летних каникулах перед старшей школой дедушка велел мне спланировать свою жизнь: в какой университет я хочу поступить, на какую специальность, кем хочу работать — все должно было быть четко продумано.

Я вспомнила, как вкусно кормили в столовой университета, где учился брат, и без колебаний выбрала его вуз, заявив, что буду изучать китайскую филологию, а потом стану госслужащей.

Тогда я была наивной. С моими нынешними оценками я не смогла бы поступить даже на самую непопулярную специальность в университете брата. К тому же, изучать гуманитарные науки в техническом вузе казалось чем-то несерьезным. Так что мои планы были совершенно беспочвенными.

Раз уж планов нет, нужно, пока не поздно, составить новые, связанные с гуманитарными науками. Я никогда не боялась перемен, боялась только, что окружающие будут слишком вмешиваться.

Шэнь Цзинь вышла из комнаты с горячей водой со своим термосом. Увидев меня, она радостно улыбнулась, даже уголки глаз приподнялись.

— О, Цзинфэн, проветриваешься? Смотрю, тебе жарко… — Она убрала мне с потного лба прилипшую челку и вытерла пот салфеткой.

От этого интимного жеста мое сердце забилось быстрее, и я снова вспотела.

Она прислонилась к окну и упомянула своего мужа:

— Утром он уехал обратно в город S. Я снова осталась одна.