Глава 2 (Часть 1)

Чжоу Юн не ожидал, что как только он достанет коричневый сахар, Фан Эрмэй тут же, прямо у него на глазах, отдаст его Фэн Гуйин.

— Третья невестка, возьми этот сахар для Лянцзы и Синьцзы. Моя девчонка такое не пьет.

Фэн Гуйин приняла сахар с совершенно спокойной совестью.

Чжоу Юн потерял дар речи. Ему ничего не оставалось, кроме как самому развести немного сахара в воде и влить часть в рот Чжоу Сяохуа.

Чжоу Мань, наблюдавшая за всем этим со стороны, неподвижно лежала на кровати. У нее было предчувствие, что Чжоу Сяохуа вот-вот переродится.

Это предчувствие было очень сильным.

И действительно, веки Чжоу Сяохуа, которой влили воду с сахаром, дрогнули, и она медленно открыла глаза. Сначала в ее взгляде читалось замешательство, затем, обведя всех присутствующих, ее глаза вспыхнули сложными эмоциями, которые она тут же подавила.

— Где я? Что со мной случилось?

Вот оно, свершилось! Переродившаяся героиня явилась! Проклятые небеса действительно безжалостны — они забросили ее в книгу именно про переродившуюся героиню.

Знала бы она раньше, знала бы… дочитала бы эту книгу до конца, прежде чем ругать автора.

Но что-то было не так. Насколько она помнила, Чжоу Сяохуа переродилась не в этот момент.

Кажется, это произошло только после того, как в семью пришла героиня Фубао. Почему же временная линия сдвинулась?

Неужели проклятый автор действительно написал еще одну книгу, про героиню-попаданку?

Значит ли это, что их третья семья возвысится?

Станет ли она главной героиней и взойдет на вершину жизни?

Увидев, что Чжоу Сяохуа очнулась, Фан Эрмэй решительно забрала ее, не слушая уговоров Чжоу Юна дать девочке отдохнуть.

— Ладно, вы тоже возвращайтесь. Работы в поле еще много.

Чжоу Цзяньго что-то пробормотал в ответ, но упрямо дождался обеденного времени, прежде чем отправиться домой.

— Папа, вообще-то тебе не нужно меня нести, — смущенно проговорила Чжоу Мань, лежа на спине отца.

— Пусть папа несет. Потом попросишь бабушку приготовить тебе паровой яичный крем.

Ах, вот в чем дело! Ну что ж, ей и самой захотелось яиц, так что она спокойно улеглась обратно.

Как только они вошли во двор, жена старшего дяди, Гэ Мэйхуа, с тазом в руках как раз собиралась войти в главную комнату.

Увидев вернувшуюся семью из пяти человек, она не смогла сдержать раздражения: — О, третья невестка, вспомнила дорогу домой? Даже обед приготовить не удосужилась, только и ждешь, чтобы поесть?

Фэн Гуйин прекрасно поняла, что это насмешка, но разве ее это волновало?

Нисколько. Наоборот, она с улыбкой подошла ближе: — Ай-яй, этот обед готовила старшая невестка, да? Как вкусно пахнет! Моя Маньбао нездорова, ей нужно побольше поесть.

— Хмф, девчонку называть сокровищем (Бао)! Я смотрю, она потому и хворает, что не может вынести такого счастья.

— Ох, матушки мои! Старшая невестка, что ты такое говоришь? Что значит «не может вынести такого счастья»? А что плохого в том, чтобы называть сокровищем? Мне нравится, вот и называю!

— Хватит! Чего расшумелись? Быстро все за стол, есть!

— Мама, да идем уже, идем, — Фэн Гуйин проигнорировала Гэ Мэйхуа, подхватила двоих младших под мышки и вошла в дом.

Чжоу Цзяньго опустил Чжоу Мань на пол только внутри дома. Старуха Чжоу, Ли Сюлань, не могла спокойно смотреть на его чрезмерную осторожность. Девчонка, чего так с ней носиться?

— Девчонка Мань поправилась?

— Нет еще, мама, не поправилась. Дядя Юн сказал, что Маньбао нужно поесть яиц, чтобы восстановить силы.

Ли Сюлань холодно хмыкнула: — Что, может, еще курицу зарезать и сварить ей бульон? Это ведь еще питательнее?

— Вот это было бы здорово, мама! Когда зарежем курицу?

Ли Сюлань уже не хотела разговаривать с бесстыжей Фэн Гуйин. — Садитесь скорее, только вашу семью и ждем.

Сегодня у нее было очень плохое настроение. Сразу две внучки слегли, люди за спиной перешептывались, а вспомнив о недополученных трудоднях, она при раздаче еды, естественно, урезала порцию третьей семье.

— Мама, как этим наесться? — Фэн Гуйин посмотрела на миску с кашей из диких овощей, порция была заметно меньше обычной.

— Ты же не работала, чего тебе есть? — Старуха считала, что и этого дала слишком много.

Пробездельничали полдня, а еще и есть хотят! Совсем обнаглели.

Гэ Мэйхуа тоже говорила с ехидцей. Ее сын, Чжоу Сяочжу, сидел рядом и шумно хлебал кашу. Она была старшей невесткой, родившей двоих сыновей, и не боялась Фэн Гуйин.

Конечно, и Фэн Гуйин ее не боялась. За столом они обменивались колкостями, не уступая друг другу.

Ли Сюлань стукнула палочками по столу и мрачно сказала: — Кто не хочет есть — вон отсюда!

Сразу воцарилась тишина.

С тех пор как Чжоу Мань села за стол, все ее внимание было приковано к Чжоу Сяохуа. Та сидела очень тихо.

Чжоу Мань не читала книгу про Чжоу Сяохуа, но из аннотации автора знала, что та, переродившись, отберет удачу, предназначенную героине-карпу кои, спровоцирует раздел семьи Чжоу, попутно перевоспитает своих податливых родителей и вместе с сестрами добьется богатства.

Что касается первой семьи, то, судя по спойлерам из авторских заметок, Гэ Мэйхуа была очень пронырливой: сначала примкнула к семье героини-карпа кои, а в другой книге переметнулась к переродившейся героине, за что читатели прозвали ее флюгером.

Что стало с четвертой семьей, потерявшей покровительство героини-карпа кои, было неизвестно.

Неизменным оставалось одно: героини менялись, а третья семья неизменно оставалась пушечным мясом.

Чжоу Мань подумала, что раз автор так не любит третью семью, то вряд ли сделает ее представителей главными героями. Ей лучше оставить мечты о том, чтобы стать героиней, и смириться со своей ролью пушечного мяса.

Однако, пушечное мясо пушечным мясом, но финал должен быть хорошим.

Береги жизнь, держись подальше от главных героев.

— Третий сын, тебя сегодня не было, бригадир на собрании объявил кое-что, я тебе расскажу, — внезапно заговорила Ли Сюлань.

— Говори, мама, — Чжоу Цзяньго навострил уши, но палочки в его руке не остановились.

— Несколько дней назад бригадир ездил в коммуну. Сказал, что по жребию нам в бригаду распределили ребенка.

— О, — Ну и пусть распределяют. Даже если бы достался ему, он бы не взял. У него и так трое детей, а чужого он растить не собирается.

А вот у Фэн Гуйин глаза загорелись: — Мама, раз уж это распределение сверху, то за воспитание этого ребенка полагаются какие-нибудь льготы?

— Да. Каждый месяц будут давать деньги, талоны и отборное зерно.