Глава 15. Часть 2

Редко можно было увидеть Хуа Ян такой слабой, и даже голос Чэнь Цзинцзуна стал мягче обычного.

Хуа Ян прижалась головой к его плечу, переплела свои пальцы с его и сказала с затаённым страхом:

− Мне приснилось, что здесь льёт сильный дождь, а на следующий день река перед городом вышла из берегов и вся мутная жёлтая вода затопила город.

Чэнь Цзинцзун слегка нахмурился. Он действительно дважды сталкивался с подобным, но наводнение не было сильным, дождь прекращался, и вода уходила. Люди чистили дворы и продолжали жить как обычно.

Но он не посмел сказать ей этого, опасаясь, что принцесса из столицы, никогда не видевшая ничего подобного, будет напугана всё лето.

− Это всего лишь сон, не принимай его всерьёз, − продолжал успокаивать её Чэнь Цзинцзун.

Хуа Ян крепко вцепилась в его мантию:

− Я знаю, что это сон, но всё в нём казалось таким реальным. Вода поднимается всё выше и выше. Отец хочет, чтобы мы все пошли в горы, чтобы укрыться от дождя. Ты боишься, что я не смогу идти, и поэтому несёшь меня на руках всю дорогу...

Движения Чэнь Цзинцзуна, поглаживающего её по плечу, стали медленнее. Видеть во сне наводнение — это одно, но как она могла увидеть во сне, как вся их семья перебирается в горы?

Прежде чем он успел как следует задуматься, его положение внезапно изменилось, потому что Хуа Ян слишком крепко к нему прижалась.

Принцесса, только что так нуждавшаяся в нём, вдруг ударила его кулаком в грудь и в гневе убежала.

Чэнь Цзинцзун: ...

Он погнался за ней, прижал к себе и сказал:

− Давай немного поцелуемся. После поцелуя ты перестанешь бояться.

Чэнь Цзинцзун, в чьих объятиях покоилась теплая и нежная, как нефрит, принцесса, задремал, наполовину удовлетворённый тем, что угодил ей. На рассвете он увидел, что Хуа Ян больше не принимает сон всерьёз, поэтому и сам оставил это дело позади.

Но не прошло и дня, как небо над Городом Шицяо словно разверзлось, и хлынул сильный ливень.

Чэнь Цзинцзун надел дождевик и побежал в небольшой сад позади дома, торопливо укрывая пионы деревянными досками, чтобы защитить их от дождя.

В конце концов, он посадил их своими руками, и Хуа Ян они нравились. Чэнь Цзинцзун не хотел, чтобы его труды пропали даром.

Разобравшись с пионами, Чэнь Цзинцзун поспешил обратно в Зал Сийи. Войдя во двор, он увидел, что резное окно внутренней комнаты открыто. Хуа Ян стояла у окна в задумчивости, и холодный дождь делал её красивое лицо ещё бледнее, придавая ему оттенок грусти.

Их взгляды встретились, и Хуа Ян помахала ему рукой.

Чэнь Цзинцзун, шлёпая по лужам, подбежал к двери главной комнаты. Он остановился под навесом и снял промокший насквозь дождевик. Штаны и обувь тоже промокли.

Передав дождевик из пальмового волокна Чао Юнь, Чэнь Цзинцзун вошёл во внутренние покои.

Хуа Ян всё ещё стояла у окна и, глядя на него, с удивлением заметила его мокрые штаны. Она недоумённо спросила:

− Это же всего лишь несколько пионов. Если они погибнут, то просто посади новые, зачем тебе нужно было под дождём бежать их защищать?

− Пион стоит несколько лянов серебра, так зачем же им пропадать? А ты вот стоишь у открытого окна и не боишься простудиться, − в глазах Чэнь Цзинцзуна Хуа Ян была именно таким пионом: прекрасным, но не выдерживающим сильного ветра и проливного дождя, хрупким до глубины души.

Он подошёл к Хуа Ян, чтобы отвести её на кровать.

Хуа Ян взяла его за руку, указала на сгустившиеся тучи и сказала:

− Всё так, как мне снилось, ни ветерка, только сильный дождь.

Чэнь Цзинцзун наконец понял причину тревоги в её глазах.

− Ты боишься, что сон станет явью?

Хуа Ян кивнула:

− Это слишком странное совпадение. Мне только что приснился такой сон, и сразу же начался ливень. Как ты думаешь, может быть, бабушка услышала, что я сказала, и решила предупредить нас таким сном?

После своего перерождения Хуа Ян многое предстояло изменить. Ей было бы трудно сделать всё в одиночку. Ей нужна была помощь Чэнь Цзинцзуна.

Но она не могла рассказать ему о своём перерождении.

Она боялась, что Чэнь Цзинцзун будет напуган тем, что в её прошлой жизни он погиб на поле боя, и ещё больше боялась, что он возненавидит её брата из-за наказания, которое тот обрушил на семью Чэнь.

В конце концов, она всё ещё была императорской дочерью. Она хотела не только, чтобы у всех членов семьи Чэнь всё сложилось хорошо, но и чтобы её свёкор и другие продолжали верно служить императору.

Она надеялась, что в этой жизни её младшего брата и её свёкра будут связывать отношения, основанные на доверии государя к своему подданному и преданности подданного своему государю, и что они будут работать вместе, чтобы создать мирный и процветающий мир!

У неё были амбициозные планы, но над головой раздался поддразнивающий голос Чэнь Цзинцзуна:

− Если бы бабушка действительно хотела нас предупредить, она бы предупредила меня, своего родного внука. Почему она не мне приснилась?

Хуа Ян сердито посмотрела на него:

− Это я захотела пойти и воскурить благовония, это я извинялась, и это я умоляла бабушку о защите. Какое отношение это имеет к тебе?

Чэнь Цзинцзун хотел возразить, но Хуа Ян добавила:

− Кроме того, если бабушка хочет открыть какую-то небесную тайну, как могут простые смертные вынести это? Может быть, бабушка сначала не смогла найти тебя, а потом обратилась ко мне, принцессе, чтобы передать своё послание через сон.

Хотя это была полная чушь, в её словах всё же была доля правды. Тот, кто верил в духов и богов, вполне мог быть убеждён Хуа Ян.

Но Чэнь Цзинцзун не верил ни в духов, ни в богов, и уж тем более не собирался признавать, что плоть и кровь Хуа Ян действительно благороднее его собственных.

Все эти сыновья драконов и потомки императоров, основатели династий — разве не были они вначале обычными людьми или чиновниками? Все они обрели свой императорский титул благодаря упорному труду.

Хуа Ян просто повезло родиться от императрицы. С тех пор её все баловали и любили, все вокруг ей потакали.

Для Чэнь Цзинцзуна красота и тело Хуа Ян были куда важнее, чем её статус принцессы. Если бы она не была такой, какой он хотел её видеть, Чэнь Цзинцзун и не подумал бы ублажать её.

Он притянул к себе обеспокоенную принцессу, посмотрел в окно и сказал:

− Вещие сны — это слишком ненадёжно. Может быть, это просто совпадение. Завтра дождь прекратится.

Хуа Ян не ожидала, что ей удастся убедить его так быстро, поэтому согласилась:

− Надеюсь, что так.

В полдень Хуа Ян задремала под шум дождя, а Чэнь Цзинцзун незаметно вышел.

На нём был дождевик и шляпа. Под таким ливнем даже если бы мимо проходили соседи, они бы его не узнали.

Чэнь Цзинцзун дошёл до излучины реки к югу от города.

Из-за проливного дождя река разлилась, вода в ней стала мутной и жёлтой, по ней неслись бурные потоки.

Даже если бы не её сон, город должен был принять меры предосторожности в связи с таким сильным ливнем.

В тот момент, когда Чэнь Цзинцзун уже подумывал о том, чтобы вернуться и предупредить старейшину, сзади раздался голос:

− Глава кабинета министров, будьте осторожны, здесь яма с грязью.

Чэнь Цзинцзун повернулся.

Сквозь плотную пелену дождя Чэнь Цзинцзун увидел несколько спешащих фигур. Идущий впереди был в дождевике, он уверенно шагал по лужам посреди грунтовой дороги и с решительным лицом направлялся к берегу реки.

Чэнь Цзинцзун отвел взгляд и нарочно отошёл на несколько шагов.

Помимо старосты, Чэнь Тинцзяня сопровождали Чэнь Бозон и Чэнь Сяоцзун.

Наблюдая за водой, Чэнь Тинцзянь потрогал свою длинную бороду, мокрую от дождя, и распорядился:

− С этого момента пусть двое постоянно следят за уровнем воды в реке. Если начнётся наводнение, один человек сообщит мне и тебе, а другой предупредит жителей домов у реки, чтобы они первыми перебрались в безопасное место. Есть ли в городе сироты, вдовы, одинокие старики, больные или люди с ограниченными возможностями? Пусть немедленно составят их список. Если будет наводнение, нужно будет помочь этим семьям перебраться. Прикажи ночному дозорному начать обход и напомни людям, чтобы они перенесли свои продукты на возвышенность, чтобы те не отсырели. А ещё нужно отправить гонцов в другие деревни и города вдоль реки, чтобы предупредить их о необходимости принять меры предосторожности.

Дождь лил как из ведра, но голос старика звучал громко и уверенно.

Староста покорно кивал.

Чэнь Тинцзянь продолжал стоять у реки, его взгляд упал на высокую фигуру в дождевике в десяти футах от него, а затем снова переместился на бурный поток.