Симптомы (Часть 2)

— Загрузите и его данные тоже, — бросила Мияки, окинув Амуро Тору быстрым взглядом и обратившись к Чибе.

Следуя полицейскому протоколу, она не слишком искренне извинилась за свои подозрения: — Простите, это необходимо для дела. После просмотра все будет немедленно удалено.

Не дожидаясь реакции Амуро Тору, она снова склонила голову над блокнотом: — Продолжайте, пожалуйста.

— Сегодня около четырех часов дня Мицумура Рё попросил меня приехать в Хиракаву, 3-й квартал, к скульптуре Рикидодзана и встать на позиции «три часа».

16:20, третье сообщение: «Я должен убедиться в вашей личности, прежде чем сообщать свое точное местоположение. Встаньте лицом к скульптуре Рикидодзана на позиции «три часа».

Мияки бегло просмотрела записи и взглянула на собранные улики: — Телефона жертвы нет?

— На месте происшествия не было обнаружено никаких электронных устройств, — ответил Чиба, качая головой.

— Значит, пока нет возможности подтвердить подлинность переписки, — Мияки записала данные и посмотрела на Амуро Тору. — Что было дальше?

— Как видите, офицер Мияки, после четырех часов дня мы больше не переписывались. В десять вечера я приехал, как договаривались, и отправил своему клиенту несколько сообщений, но ответа не получил.

— И тогда вы самовольно нашли местонахождение клиента и обнаружили, что он мертв? — холодно спросила Мияки.

— Мне очень жаль, — Амуро Тору опустил глаза и улыбнулся так безупречно, что к нему невозможно было придраться.

Его взгляд скользнул по шее и запястьям Мияки, а сказанные им слова вызвали у нее раздражение: — Извините за доставленные неудобства, офицер Мияки.

«Как будто с Мией разговариваю, хочется врезать».

Мияки холодно посмотрела на него и перевела взгляд на тело Мицумуры Рё.

Тело было целым, одежда не повреждена, следов издевательств не обнаружено. На шее — след от удушения. Жертва лежала на спине, ноги вытянуты в сторону окна. Гортань перерезана одним точным ударом, убийца стоял за спиной жертвы, задушил ее и перерезал сонную артерию.

На полу кровью был нарисован символ.

Большая буква «X», а вокруг нее, на позициях «три часа», «двенадцать часов» и «девять часов» — греческие буквы альфа, ро и омега. На вертикальной черте буквы «ро» была добавлена горизонтальная — символ Христа, олицетворяющий всемогущую власть, пронизывающую все сущее от начала до конца.

Кровавые линии были неровными, словно извивающаяся змея.

Мияки прошлась вдоль стен. Здесь было темно и сыро, повсюду пыль, в темных углах росла черная плесень, мельчайшие частицы витали в воздухе. Трубы старые, по коричневато-желтым стенкам змеились ржавые подтеки. Окно маленькое, на покрытой ржавчиной раме виднелось несколько следов — отпечатки подошв жертвы.

Мияки обошла комнату, слегка коснувшись рукой пыльного следа на стене — Мицумура Рё прислонялся здесь, возможно, обхватив голову руками в отчаянии. Затем она подошла к окну. Пятый этаж, внизу — колышущиеся тени деревьев.

Это окно было выбрано неслучайно — сюда никто не мог забраться, а прыгнув из него, можно было смягчить падение, зацепившись за ветки.

Мицумура Рё знал, что после десяти его убьют. Он был в ужасе, действовал осторожно, тщательно выбрал место, где спрятаться, в этом пустующем многоквартирном доме шестидесятых годов, нанял телохранителя, был настолько осторожен, что даже не сообщил точный адрес заранее. Но его все равно убили.

Меньше чем за двенадцать часов.

Герой пятидесятых Рикидодзан, заброшенный дом шестидесятых. В этом мрачном квадрате кровью был нарисован символ Христа.

Она молча осмотрела каждый уголок комнаты, погрузившись в медленно наступающую тишину, слыша только собственное дыхание.

С этого момента убийца превратился в ярко-красную нить. В этом клубке белых нитей она ухватилась за один конец и, следуя за живой, извивающейся нитью, неосознанно шаг за шагом погружалась в ужасающую тьму.

Фонарик с глухим стуком упал на пол и несколько раз прокатился по нему.

Звук эхом разнесся по комнате, замирая в шуме дыхания и стуке сердца.

«Что это за звук?»

Ее пальцы дернулись, она резко очнулась.

Стрекот цикад за окном, дыхание четырех человек, звук упавшего фонарика — все эти звуки разом ворвались в ее уши. Она моргнула, и свет снова попал на сетчатку.

— Офицер Мияки, вы в порядке? — Амуро Тору поднял фонарик, на его лице появилось беспокойство. — Я несколько раз вас окликнул, но вы не реагировали.

— Простите, задумалась, — Мияки перевела тему. — Что вы обнаружили внизу?

Протягивая ей фонарик, этот мастер перевоплощения незаметно подменил понятия: — Я заранее собрал много информации. Например, Мицумура Рё год назад уволился со стройки и теперь работал на местного главаря.

— Узнав, что его хотят убить, Мицумура Рё наверняка сначала обратился за помощью к своему боссу, и только потом, не получив ответа, связался со мной.

— Те люди, что только что прошли мимо, скорее всего, наблюдатели, которых прислала местная банда, чтобы следить за полицией.

Мияки склонила голову набок, волосы у ее уха шевельнулись: — И что?

— Это место кишит такими приманками и соглядатаями, здесь не очень удобно разговаривать.

Амуро Тору был на полголовы выше Мияки. Когда он смотрел на нее сверху вниз, его глаза, сладкие, как голубые гиацинты, были полуприкрыты золотистыми ресницами, скрывающими опасный, завораживающий блеск. В глубине его глаз читалась только мягкая нежность.

— Может, поговорим в моей машине, офицер? Я могу подвезти вас домой.

«Он хочет меня проверить. Зачем?»

Чувствуя приближение этого человека, полного тайн, она смутно ощущала, что ухватила ниточку, связывающую все странности. Другой конец красной нити был совсем рядом. Ее любопытство, годами подавляемое и неудовлетворенное, разгоралось все сильнее.

— Хорошо.

Мияки поджала губы и, подняв голову, улыбнулась ему. Ее холодное лицо казалось одновременно острым и очаровательным.