Странный сон

Странный сон

В ту ночь между мной и Чу Фэнъанем произошла супружеская близость. Сначала я не хотела, но сил у меня было меньше, чем у него. К тому же, я была императрицей, а он — императором. Какая у меня была причина отказывать?

Даже если бы я была обычной дворцовой служанкой, кто осмелился бы отказать императору в его милости?

В последующие несколько дней Чу Фэнъань продолжал оставаться на ночь в моих покоях. Но я относилась к нему холодно. Он не мог понять меня и спрашивал, не злюсь ли я на него из-за Цун Янь. Я отвечала уклончиво, пока не разозлила его так, что он ушел.

После этого он больше не приходил.

Зато моя «мать», узнав, что Чу Фэнъань провел со мной ночь, стала часто навещать меня во дворце. Она говорила, что для меня настали хорошие времена: у меня есть титул императрицы, а теперь я смогу крепко привязать к себе сердце Чу Фэнъаня, и тогда она будет спокойна.

Она радостно держала меня за руки, и я не решалась сказать ей правду о моем отношении к Чу Фэнъаню.

К тому же, я провела в этом дворце уже немало лет и знала, что ни одна женщина не может навсегда завладеть сердцем императора.

Они каждый день боролись не на жизнь, а на смерть за толику его мимолетной благосклонности. Подумать только, какие же они несчастные!

Однажды, гуляя в императорском саду, я встретила недавно прибывших девушек-кандидаток. Все они были молоды, красивы, полны жизни и наивности. Старшая матрона, сопровождавшая их, поклонилась мне, а затем обратилась к девушкам:

— Почему не приветствуете ее величество императрицу?

— Ваши служанки приветствуют ее величество императрицу! — хором ответили они.

Лицо старшей матроны слегка омрачилось.

— Ваше величество, эти девушки только первый день во дворце, они еще не обучены правилам и этикету. Ваша слуга сейчас же уведет их.

Я улыбнулась и кивнула.

Когда они ушли, я увидела, что ко мне медленно приближается Цун Янь.

Она выглядела гораздо лучше.

— Приветствую ее величество императрицу.

— Встань, — ответила я. Сегодня она сама подошла ко мне, хотя раньше мы почти не общались. — Почему Сянь гуйфэй сегодня вспомнила обо мне?

— Ваше величество шутит. Ныне вы пользуетесь высочайшей благосклонностью, и я, ваша младшая сестра, естественно, хочу заискивать перед вами.

Услышав эти слова, я повернулась к ней. Она улыбалась и говорила любезно, но в ее глазах уже не было прежней живости и чистоты.

А обращение «младшая сестра» запоздало ровно на год.

Наверное, ни одна из нас не ожидала, что пылкая любовь императора к ней продлится всего год.

— Сестра шутит. Император лишь пожалел меня в моем одиночестве, поэтому и провел несколько дней в моих покоях. Вероятно, он также опасался дворцовых сплетен обо мне, его императрице.

— Правда? — Цун Янь тихо усмехнулась. — Сестра видела тех новоприбывших девушек?

Я не поняла, к чему она клонит.

— Все они — дочери придворных министров и чиновников из провинций. Самой старшей нет и семнадцати. Сестра говорит об одиночестве, но какая женщина в гареме не одинока? Неужели достаточно лишь сказать об одиночестве, чтобы его величество пришел к тебе?

Сегодня Цун Янь, казалось, была полна обиды. Я не могла возразить ей. Она продолжила:

— Сестра, видя, как мы с императором были близки раньше, неужели ты не ревновала?

Я покачала головой.

— Невозможно, — возразила она.

Я не понимала, почему она так думает. Я лишь завидовала, но не ревновала, потому что знала свое место. Я не Ли Чжаожань, у меня нет права ревновать.

— Знаешь ли ты, что император вовсе меня не любит? Вся его нежность ко мне была лишь игрой для Вдовствующей императрицы Чэн. Я узнала об этом, только попав во дворец.

Сначала я не поверила, но в ее голосе звучала такая ненависть к императору и ко мне.

— Вдовствующая императрица Чэн приставила по шпиону к твоим и моим слугам. Каждый наш с Чу Фэнъанем шаг был под ее контролем. Поэтому во дворец отправили меня, а не тебя. Ты просто не стоила того, чтобы тобой угрожать.

То, что я слышала, казалось все более нелепым. Цун Янь продолжала:

— Но и это не самое главное. Император знал, что этот день рано или поздно настанет, знал, что столицу захватят. Но он не послал никого спасти меня. Меня спасли люди моего отца, подоспевшие вовремя!

— Несмотря на это, я потеряла ребенка. Иначе он бы уже родился к этому времени, — Цун Янь горько усмехнулась. — Как же я тебе завидую. Почему все любят тебя? Почему ты так важна для Чу Фэнъаня? Ради твоей безопасности он даже не прикасался к тебе, пока Вдовствующая императрица Чэн была жива!

У меня были те же мысли, что и у нее: почему все любят Ли Чжаожань?

— Какая же я была глупая! В резиденции князя я думала, что титул младшей жены не имеет значения, главное — получить всю его любовь! Но теперь именно я оказалась брошенной!

— Я… — Я хотела что-то ей сказать, но вдруг почувствовала, как тяжелеет голова, и потеряла сознание.

Когда я очнулась, меня окружали люди.

Чу Фэнъань, мои «родители», полная комната служанок и лекарей, а в углу — Цун Янь.

Я попыталась сесть, но Чу Фэнъань осторожно удержал меня.

Эта сцена показалась мне смутно знакомой.

Глядя на их счастливые лица, я испытывала любопытство. Даже Чу Фэнъань, к которому я была так холодна, улыбался мне.

Я посмотрела на «мать». Она сидела у моей кровати и держала меня за руку.

— Жань’эр, ты беременна!

— … — Я беременна.

Беременна.

Я растерянно улыбнулась. Горячие слезы покатились по щекам к ушам.

Чу Фэнъань стоял у изголовья моей кровати. Из всех присутствующих он был самым счастливым.

— Жань’эр, я тебя не подведу. Давай начнем все сначала, хорошо?

У меня не было сил отвечать на его вопрос. Я лишь думала: правильно ли, что этот ребенок появится на свет?

— Докладываю вашему величеству, у ее величества императрицы недостаток ци и крови, болезнь от чрезмерных дум и переживаний. К тому же, в прошлом ее тело пострадало от холода. Во время вынашивания ребенка нужно быть особенно осторожной!

После слов лекаря лица моих «родителей» и Чу Фэнъаня мгновенно побледнели. И мое тоже.

С детства я часто недоедала. Во дворце, этом логове тигров и волков, я, беззащитная служанка, была игрушкой в чужих руках.

Меня часто наказывали, заставляя стоять на коленях всю ночь, будь то знойное лето или холодная зима.

Я не стала ничего объяснять, позволив событиям развиваться своим чередом.

Моя «мать» первой взглянула на императора.

— Жань’эр с детства была привередлива в еде, к тому же она падала в воду. Возможно, тогда и подорвала здоровье.

Чу Фэнъань растерянно кивнул.

— Это моя вина. Я был холоден к Жань’эр, из-за меня она упала со скалы и замерзла в снегу.

— Лекарь Чжао, я приказываю тебе лично отвечать за все лекарства и отвары для императрицы. Если что-то случится, я спрошу с тебя!

— Слушаюсь, ваш старый слуга немедленно пойдет готовить!

Все в комнате были взволнованы и рады, и никто не заметил, что я, Ли Чжаожань, — самозванка.

Что ж!

Когда ребенок родится, я сама во всем им признаюсь.

Казнят меня или четвертуют — пусть поступают как хотят!