Глава 7. [6] (Часть 2)

В зеркале заднего вида темные глаза сверкнули, как молния в пустыне, — прекрасные, но обжигающие.

Так человек усваивает урок. Не всякой красотой можно любоваться безнаказанно, иногда она затягивает в водоворот, из которого уже не выбраться.

Ляо Сун просидела у дверей палаты всю ночь без сна. В какой-то момент она вышла на крышу покурить.

Странность Пэй Юньцюэ заключалась в его переменчивости, безрассудной дерзости и хитрости, сквозь которую проглядывала некая наивность — или, скорее, ее имитация.

Он лишил человека жизни, но не испытывал ни малейшего чувства вины и совершенно не беспокоился о том, что она об этом знает.

Он казался Ляо Сун изысканным хрустальным сосудом, содержимое которого, как бы оно ни менялось, в конце концов, застывало в состоянии разложения.

Когда рассвело и молочно-белый утренний туман начал рассеиваться, она вышла купить четыре булочки и миску рисовой каши. Вернувшись, она наконец приняла решение.

Уволиться.

Она перевела Сюй Синьжу в отдельную палату, наняла сиделку, а затем поехала домой на метро, быстро приняла душ и отправилась в дом семьи Пэй на такси.

По дороге она написала заявление об увольнении, порекомендовав в конце двух кандидатов, которых считала подходящими.

Такси могло доехать только до ворот, поэтому Ляо Сун вышла и пошла пешком.

Проходя мимо фонтана, она случайно посмотрела в сторону и увидела его на лужайке.

Загорает, чтобы получить витамин D?

Это было действительно странно, и Ляо Сун, едва успев подумать об этом, тут же отбросила эту мысль.

Потому что там был не только он, но и Пэй Сичжао, незнакомая женщина и незнакомый мужчина — всего четыре человека, расположившиеся так, словно это была сцена «один против трех».

Трое выглядели недовольными, а Пэй Юньцюэ, напротив, улыбался, словно у него было прекрасное настроение.

Ляо Сун решила вернуться позже и уже собралась тихо уйти.

Но ее заметили и окликнули по имени.

— Ляо Сун!

Ляо Сун молча посмотрела на гранатовое дерево неподалеку: «У твоего хозяина явно не все дома».

Ветви гранатового дерева тихонько качнулись в воздухе, словно отвечая: «Да».

Она впервые услышала, как Пэй Юньцюэ назвал ее по имени. Раньше он обращался к ней «эй», «та», «сестра Ляо» или вообще никак.

Затем с легким удивлением раздался голос Пэй Сичжао: — Госпожа Ляо?

Ляо Сун тихо вздохнула, повернулась и быстрым шагом направилась к ним.

Она мельком взглянула на мужчину и женщину, стоявших рядом с Пэй Сичжао. Мужчина, вероятно, был старшим братом Пэй, солидный и зрелый, с чертами лица, отдаленно напоминавшими Пэй Сичжао, лет тридцати. Женщина, стоявшая напротив Пэй Юньцюэ, была одета в дизайнерскую одежду, красивая и изысканная, но с недовольным выражением лица.

…Девушка?

Ляо Сун еще обдумывала это, когда Пэй Юньцюэ, взяв ее за руку, притянул к себе.

— Мой физиотерапевт, Ляо Сун, госпожа Ляо,

— с легкой улыбкой пояснил он.

Ляо Сун тоже улыбнулась: — Да, я только что уволилась.

Улыбка Пэй Юньцюэ на мгновение застыла. Он поднял на нее взгляд, но тут же снова улыбнулся.

У Ляо Сун появилось нехорошее предчувствие.

Пэй Юньцюэ небрежно кивнул: — Позвольте представить заново, мой новый диетолог, Ляо Сун, госпожа Ляо.

Ляо Сун: …

Пэй Сичжао с сомнением спросила: — …Госпожа Ляо? Он ел приготовленную вами еду?

Ляо Сун каждый день приносила с собой обед и ужин, которые готовила сама, но она использовала многоразовые контейнеры, так что вероятность того, что Пэй Юньцюэ пробовал ее еду, была практически нулевой.

Прежде чем Ляо Сун успела ответить, Пэй Юньцюэ снова заговорил за нее: — Да, она приносит обед, приготовленный своими руками. Очень вкусно.

Пэй Сичжао: — Правда? Вы готовите дома?

Ляо Сун помолчала секунду: — Я прошу милостыню.

Державший ее за руку человек вдруг сжал ее ладонь.

Сердце Ляо Сун екнуло. Она ненавидела, когда ее трогают, особенно за руки, потому что кожа там очень чувствительная. Его рука была холодной, с твердыми, четко очерченными костяшками, длинными пальцами и неровными ногтями, которые покалывали ее мягкую ладонь, вызывая щекотку и покалывание. Нервы словно натянулись, издавая тихий трепет.

Она повернула голову и увидела, что Пэй Юньцюэ смотрит на нее, только на нее.

Солнце рассеивало молочно-белый туман. Он сидел в инвалидном кресле в темно-сером кашемировом свитере, и его взгляд был таким искренним, таким же упрямым и наивным, как у ребенка.

Ляо Сун: — …Когда просила милостыню, заодно и ему приносила.