Глава 3

Глава 3

Шэнь Лююнь пролежала в своей комнате три дня, прежде чем окончательно поправилась.

Всё это время ни Фан Шаолин, ни Сан Цайцин её не навещали. Поговаривали, что они по-прежнему были заняты своими любовными делами.

В этот день Лююнь одна вернулась в родительский дом и, рыдая, рассказала матери Юй Жу о том, что с ней сделала Сан Цайцин.

Она отдала матери злосчастное свадебное платье, которое носила Сан Цайцин, и вернулась в дом семьи Фан.

После встречи с Юй Жу Лююнь ещё больше утвердилась в своём решении бежать из Цинчэна.

Ведь даже её мать, единственный человек, который хоть немного к ней хорошо относился, мгновенно забывала о дочери, как только дело касалось её брата Люняня. Что ей оставалось в этом месте?

Даже самые глубокие чувства не могли выдержать постоянных проявлений несправедливости!

Нет ожиданий — нет и разочарований.

Раз уж она в любом случае будет брошена, как можно ожидать, что она проникнется тёплыми чувствами к матери, которая всегда была к ней равнодушна?

Хотя Лююнь и унаследовала воспоминания и чувства прежней Шэнь Лююнь, она не могла ощутить себя частью этого мира, особенно в окружении таких людей. Она чувствовала лишь тяжесть.

Чужая личность, чужая судьба — словно тяжёлые оковы, сковывающие её.

Она хотела как можно скорее избавиться от этой личности и снова стать собой.

По её мнению, в любом мире действовал закон джунглей: выживает сильнейший.

Смерть прежней Шэнь Лююнь лишь доказывала, что она не смогла адаптироваться к этому миру.

Прежняя хозяйка тела погибла не только по вине окружающих, но и из-за собственной беспомощности.

У Лююнь не было никакого желания принимать её жизнь как свою. Даже Юй Жу, которая проявляла хоть какую-то заботу, была для неё всего лишь чужим человеком.

Возможно, это звучало жестоко, но это была правда.

Лююнь была благодарна судьбе за второй шанс, но у неё не было никакого желания играть роль святой и тратить силы на месть за прежнюю Шэнь Лююнь.

Сейчас она хотела лишь одного — держаться подальше от этих людей, чтобы не потерять свою с таким трудом обретённую жизнь.

Что касается остальных, пусть делают, что хотят. Пока её не трогают, она не будет вмешиваться.

Шэнь Лююнь сидела на кровати, погружённая в свои мысли. Рядом стояла Чуньси.

Внезапно снаружи послышались шаги, и Лююнь тут же легла, накрывшись одеялом, изображая слабость.

Вскоре в комнату вошёл статный мужчина лет двадцати пяти-двадцати шести, а за ним — миловидная девушка в скромном платье.

Судя по всему, это был Фан Шаолин, а девушка — Сан Цайцин.

Фан Шаолин подошёл к кровати, сел рядом и, взяв Лююнь за руку, затараторил: — Юньмэй, ты была без сознания несколько дней, но наконец очнулась. Цайцин всё это время так переживала за тебя! Она всё твердила, что это по её неосторожности ты пострадала, и места себе не находила. Она и так чувствует себя виноватой, так что, раз с тобой всё в порядке, прости её, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Сан Цайцин бросилась к Лююнь, обняла её и, раскачивая, запричитала: — Госпожа, я правда не хотела! Тогда вы… вы… так меня напугали! Я подумала, что вы хотите меня убить, и случайно толкнула вас, когда пыталась увернуться. Простите меня, пожалуйста! Иначе я просто с ума сойду от переживаний.

Лююнь, неожиданно оказавшись в объятиях этой истерички, вся задрожала от злости. Она изо всех сил ущипнула Сан Цайцин и попыталась разжать её руки.

— Цайцин, как ты могла такое подумать? — нежно глядя на Сан Цайцин и наслаждаясь её искажённым от боли лицом, Лююнь мысленно ликовала. — Мы с тобой столько лет вместе, между нами есть настоящая связь. Конечно, я тебя прощаю. Это был всего лишь несчастный случай, я не виню тебя.

— Ну всё, Цайцин, — Фан Шаолин оттащил девушку от Лююнь. — Лююнь ещё слаба, ей нужно как следует отдохнуть. Раз уж она тебя простила, не будем ей мешать.

Фан Шаолин вывел Цайцин из комнаты, оставив Лююнь закатывать глаза. «Вот же похотливый кобель! Среди бела дня уже спешит уединиться со своей пассией. Куда катится этот мир!» — подумала она.